лучшие фанфики по драмионе с хорошим концом
фанфики по ДРАМИОНЕ
фанфики по ДРАМИОНЕ запись закреплена
фанфики по ДРАМИОНЕ
в сообществе обновилась фотография
фанфики по ДРАМИОНЕ запись закреплена
фанфики по ДРАМИОНЕ запись закреплена
Драко упал на колени перед ней, вжимаясь лицом в плоский живот. Пуговицы царапали его щеки, но он терся о них, не чувствуя ничего. Сильнее прижимаясь к ней, запрокидывая глаза, глубоко вдыхал эти сладкие ноты ванили.
Показать полностью.
Гермиона Грейнджер никогда не строила из себя девственницу, и никогда не давала повода сплетням. Зубрила и серая мышь, озлобленная на друзей и слизеринского принца, охотно дарила свое внимание в мире людей. Там где сын родительских друзей, Марк, студент старшей школы на новеньком железном коне, считал ее красавицей и любил искренне, пока не забыл ее. Одним пасмурным днем Гермиона Грейнджер перестала существовать в его спокойной перспективной жизни, перестала существовать в жизни всех, кто ее знал. Грифиндорка не любила его, но помнила, как помнят своего первого мужчину особенно нежного и чуткого. Но для всех, включая и Гарри Поттера, прошлое героини войны было негласным Обливиэйтом. Забыто навсегда.
Девушка внимательно смотрела на него. Кожа от гнева стала серее. Глаза темные, белок налитый кровью лопнувших сосудов. Парня по-прежнему трусило. И эта дрожь отдавалась и ей, как и жар его тела. Такой жестокий и потерянный. Одна боль, вот все что девушка получала от него все восемь с лишним лет, только сплошь страдания.
когда он содрогался при каждом ее вскрике, когда умирал вместе с ней на полу богато обставленной гостиной. Ложь была и тогда, когда он вжимал ее в стену спиной, наставив палочку на Макнейра. Когда, он лежал на койке, приняв Сектумсемпра от Гарри, закончилась и правда. Правда навсегда исчезла из ее жизни, когда в ответ Гарри услышал «Все хорошо!». Потому что «Хорошо», уже не будет никогда и в его жизни.
Она едва дышала, стальными тисками боль сжимала ее легкие, маленькими вздохами, сквозь зубы, девушка вдыхала спасительный кислород. Теряя сознание, Гермиона думала, как сильно ненавидит себя за свое рождение. За то, что получила однажды злосчастное письмо, за то, что пошатнула привычный, идеальный мир этого невыносимого человека. Как долго они все же смогли играть свои роли? Сколько сил ушло на создание этой видимости? Она не хотела знать ответ.
А ведь девушка никогда не мечтала о таком внимании. Ей вовсе были чужды любовные похождения. Еще не так давно она мечтала хорошо закончить обучение, мечтала о роботе в министерстве, о маленьком домике на окраине Лондона, о муже, простом и добром магле, не познавшем испытаний в этом жестоком волшебном мире. А судьба… У судьбы были другие планы. Война уничтожила последнюю надежду. И ей не осталось ничего, как просто смириться, идти дальше, жить дальше в мире, где она, по сути, была инородным телом, изгоем, пусть негласно, но и этого хватало сполна. И так было всегда.
Еще не очень привлекательной девочкой, лохматой с ужасным прикусом и зубами. Девочкой, которая восполняла грязную кровь стремлением к знаниям. Справедливо окрещенной заучкой и мисс всезнайкой. Как обидно, также и правдиво. Только доброе сердце, искреннее и наивное, нашло отклик, а после и нашлись друзья. Непутевые, шаловливые мальчишки, жестокостью войны, взращенные, как пшеница под солнцем, в усталых молодых мужчин со шрамами и беспокойными снами. Так время неумолимо шло в постоянной борьбе со злом и его приспешниками. А за стенами замка девочка продолжала бороться со страхами, с комплексами и с ним.
И вроде сказки и так хватало в ее жизни, этого неимоверного волшебства, которое волнами растекалось по ее телу. А ведь она на самом деле была самой сильной ведьмой своего поколения. Сильная грязнокровная Грейнджер. Мерлин смеялся над ней, когда со страниц магловской сказки
гадкий всезнающий утенок за лето вырос в симпатичную, обворожительную уточку. Лебедем она себя назвать так и не посмела. Волосы также вились, только чем старше становилась Гермиона, тем тяжелее было ее лохматое гнездо. Теперь под своей тяжестью они волнами спадали до талии, самые невзрачные каштановые кудри. Без зелий и магии, она всегда оставалась естественной. Выровнять недостатки рта, обычным стоматологическим методом. Довольный отец усердно работал все лето. И тогда на четвертый курс, в школу чародейства и волшебства Хогвартс, вернулась обычная девочка подросток. Комплексов стало меньше, а внимания? Внимания и так никогда не было. Только вопреки ожиданиям, она вызвала интерес. Для мальчишек девушка по-прежнему оставалась «библиотекой» полной ценных собраний. Библиотекой, что всегда под рукой. За то он, отрывался по полной, только на сей раз его издевательства все чаще пугали Гермиону.
Она хорошо помнила чемпионат мира по кввидичу, помнила его первичный интерес, слова беспокойства, сквозившие в его голосе, тогда она могла поклясться, что хорек переживал о ней. Его угрозы, больше походили на высказанное вслух желание, чтобы она поскорей убралась от туда восвояси, пусть даже с ненавистными Уизли и Поттером. Вспоминая тот год, она никогда не могла удержаться от улыбки. Виктор. Угрюмый, красивый и слишком взрослый. Что стало с ним после всего? Первый парень, разглядевший малость- девушку в худенькой, лишенной округлостей гриффиндорке. Только бал он тоже испортил. Испепеляя ее взглядом, наверняка убив не единожды в своих мечтах. А время все неумолимо шло, и золотая девочка став еще милее забыла об опасности. Слишком беспечная магла.
Поттер вполне закономерно считал ее своей территорией, и Гермиона могла бы и согласится, поступаясь своей гордостью и самостоятельностью, что в какой-то мере она на самом деле его. Но тогда, именно в ту минуту она испугалась своих мыслей и претензий парня напротив. Испугалась своей догадки, внезапно ставшей шокирующей правдой. Малфой на самом деле был готов швырнуть в очкарика авадой, наказать плебея за наглость, содрать живьем кожу с его рук, с его рта, с каждой части тела, которая когда либо, касалась всезнайки. В тот день Гермиона Грейнджер поняла истину, проповеданную отцом Коулманом с кафедры поместной церкви, куда ее водили
родители. Все тайное неизбежно становится явным. Драко Малфой вполне осознано позволил ей узнать эту тайну, подписав приговор под чертой ее жизни. Он сам окрестил себя и судьей, и палачом. С каждым последующим днем, с каждым уроком совместным с слизеринским факультетом, и даже после смерти Дамблдора, она не забывала, не позволяла себе забыть его первый открытый взгляд.
Грязнокровка вызвала интерес наследника древнейшего рода, интерес, обреченный на провал в угоду родителям и чистоте крови. Скорее он убьет ее сам, чем позволит ей прожить долгую и счастливую жизнь с кем бы то ни было. Убьет без сомнений и сожалений, потому что ему никто не позволит быть с ней, ее бы он и не спрашивал.
Вглядываясь в его лицо, она пыталась понять, в каком отрезке их странных отношений девушка приняла его. Приняла его, как еще одного мужчину в своей жизни. Как обыденность, потому что выкинуть его самой не было сил, а помощи от него ждать не приходилось. Приняла, и смело смотрела ему в глаза, бояться его уже не было смысла. Он защищал ее от проклятий пожирателей, прикрывая собой в последней битве. Не иначе, как желая самому прикончить после ее отказа.
Она откажет, посмеется и разобьет мечты. Грифиндорка не позволила бы прикасаться к ней, не позволила играть ее жизнью, если бы ее спросили. Но Драко Малфой не спрашивал, он брал, и отвоевывал. И сейчас он хотел отобрать у Поттера заслуженный приз. Шрамоносцу и победы над Лордом будет достаточно. Драко был тем же жестоким Аидом, укравшим желанную женщину. Только Гермиона ни как не могла понять, почему роль Персефоны в этой комедии абсурда достался ей.
— Зачем ты делаешь это? Для чего ты играешь с судьбой? – голос Драко почти выровнялся, с каждым вдохом он приходил в себя. Успокаивался.
— Мы давно уже не играем, Малфой, мы продолжаем жить!
— Я не позволю тебе делить жизнь с ним.
— Быть может легче лишить меня ее, Малфой? Я не спрошу тебя, позволишь ты или нет. Я уже с ним. Только с ним.
— Закрой рот. Закрой рот, пока я не свернул тебе шею.
— А чего ты ждал? Ты придешь, такой чистокровный, богатый, красивый и я, как любая дура паду к
твоим ногам. Очнись, Малфой. Мы не сказочные герои. Мы враги, мы всегда ими будем. Ты унижал меня, втаптывал меня в грязь каждым словом, вытирал об меня ноги. Как ты смеешь, кидать мне в лицо все это дерьмо?
фанфики по ДРАМИОНЕ запись закреплена
Драко медленно встал, перевязывая шелковым платком окровавленную руку.
— Пожалуй, я наведаюсь в больничное крыло.
Он вышел из Большого зала, решив заглянуть к мадам Помфри, а после немного почитать в спальне, и замер. Напротив него, намереваясь войти в массивные двери, стоял золотой мальчик, без злобы, равнодушно глядя в серые глаза Малфоя. Драко снисходительно наклонил голову, словно приветствуя гриффиндорца.
Показать полностью.
В тот момент, смотря прямо в глаза бывшему врагу и легко кивая в ответ, Гарри Поттер не подозревал, что он, герой и победитель, проиграет самую главную войну своей жизни, мерзкому и гадкому хорьку.
Спустя столько лет, Поттер видел перед собой не белобрысого мальчишку руку, которого отверг много лет назад, а слишком стремительно повзрослевшего молодого мужчину. Совершенно не уступающему ему ни в росте, ни в силе. С гордой осанкой, холодными серыми глазами, и по-
— Где же эта проклятая книга? – Гермиона морщила лоб.
Начало девятого вечера на круглых старинных часах, висевших прямиком над рабочим место мадам Пинз. Пустая библиотека, лишь две Когтевранки тихо перешептывающиеся над тонким фолиантом. Спокойно и уютно. Ее маленький и такой привычный мир. Мантия бесформенной лужицей лежала на соседнем стуле, рядом на спинке висела тяжелая школьная сумка. Она писала эссе Слизнорту, интересное и уже весьма длинное. Только несколько описаний, всего лишь пару строк не хватало для идеальности, Гермиона сдаваться не собиралась.
Суетливая, и такая увлеченная. Спрашивал ли он себя, когда либо, о ее красоте. Писали бы ее картины знаменитые художники? Он слышал – она любила Ренуара. И Драко полюбил его, не мог иначе. Картины так напоминали ему… о ней. Лица странных маглов. Красивые. Иногда он не мог оторвать от них глаз часами. От нее одной. Смешное слово репродукция. Именно репродукцию «Портрета девушки» он купил. И засыпал, глядя на нее в спальне Малфой менора. Над камином, неподвижно, сидела Гермиона и задумчиво смотрела на него своими темными омутами глаз. Нежная и слегка игривая. Такая, о которой он тайком мечтал. Такая, которую получить, должно быть, никогда не сможет. Он воображал белый шелк ее платья, на старинном кресле, обтянутом дорогой парчой в гостиной замка. В его доме. В его жизни.
Драко сильнее зажмурился. Пересохшие губы стянулись, смачивая их слюной, он представлял ее мягкие уста. Мелкая дрожь била молодое тело, бросала в озноб и накрывала волной болезненного жара. Как это, сходить с ума? Ответ он и без того знал.
Драко рванул к ней, в тихий, опустевший закоулок библиотеки.
И замер, так и не достигнув заветной цели.
Но Драко продолжал молчать. Тишина не давила на них, они вовсе не слышали ничего кроме своих собственных дыханий. Слишком громких и надрывных. Его глаза скользили по ней, как по работе именитого художника, похожая на картину Ренуара и от того еще сильнее бросались в
глаза их отличия. Одна неподвижно жила в его комнате. Другая, вздымая маленькую грудь, бросалась душой о прутья клетки, как колибри,