люди готовятся к худшему но надеются на лучшее
Что такое защитный пессимизм и почему иногда полезно готовиться к худшему
О стратегии стакана, который наполовину пуст, говорили еще философы-стоики две тысячи лет назад. Они советовали упражняться в premediatio malorum, предопределенности плохого: моделировать беспросветные ситуации (можно представить, как вы теряете работу, любимого человека, портите репутацию, а друзья от вас отворачиваются) и находить из них выход. Стоицизм разделяют и последние научные исследования, рекомендующие перестать надеяться на лучшее и готовиться к худшему. По крайней мере, это полезно.
С пессимизмом вы работаете продуктивнее
В 1980-е годы две исследовательницы Мичиганского университета ввели новый термин — защитный пессимизм. Оказывается, быть мрачным и ждать худшего исхода не то что не вредно, а очень даже полезно: научная работа показала, что пессимизм эффективен при любых задачах, будь то дартс, математические уравнения или реальные жизненные проблемы. Программируя себя на худший результат, испытуемые меньше тревожились. Те же, у кого изначально были завышенные ожидания, переживали больше — оттого их продуктивность падала. Еще один эксперимент американских психологов показывает, что для пессимистов не станет помехой плохое настроение, оно их даже будет мотивировать.
Важно уточнить, что научные исследования, посвященные пользе угрюмого мироощущения, берут в расчет только защитный пессимизм: когда мы конструктивно оцениваем ситуацию и преднамеренно занижаем свои ожидания («собираюсь на собеседование, и не исключено, что я его провалю»). Другие формы пессимизма — например, когда человек обвиняет других в отрицательном результате («все бы получилось, если бы не все вы») или, наоборот, зациклен на себе («все плохое случается только со мной») — приводят к депрессии, а также, как показывает исследование финских психиатров, увеличивают риск болезни сердца и повышают уровень глюкозы в крови.
Пессимизм спасает от разочарования и тоски
«Снег все идет, — мрачно говорил ослик Иа в “Винни-Пухе”. — И мороз. Однако, — добавлял он, немного просветлев, — землетрясений в последнее время у нас не было». Пессимистичное настроение сказочного персонажа полезно для психического здоровья: ожидая большего — от погоды, собеседования или проделанной работы, — мы расстроимся, не получив предполагаемого результата. Психологи американской психологической ассоциации опрашивали студентов до и после экзамена: те, кто не ждал высокой оценки, несмотря на уровень подготовки, после испытания чувствовали себя нормально, а оптимисты, надеявшиеся на высокий результат, говорили, что провалили экзамен не из-за своей глупости (просто всё сложилось не в их пользу), а еще испытывали тоску и разочарование. Надо ли напоминать, что эти состояния могут сформировать зависимость («заедание тоски» или «запивание неприятностей»)?
С пессимизмом вы чувствуете себя увереннее
Защитный пессимизм часто укрепляет уверенность в себе, считает профессор психологии и автор книги The Positive Power of Negative Thinking Джулия Норем. Она наблюдала за студентами на протяжении четырех лет, и учащиеся, поддерживавшие нереалистично низкие ожидания от экзаменов, по ряду пройденных тестов показывали высокую самооценку. Как это работает? Вероятно, самооценка связана с тем, что пессимисты скрупулезно готовились к экзаменам, подкрепляя уверенность знаниями. По словам нейробиолога Тари Шалот, даже самым заклятым оптимистам будет полезно включать пессимизм: такую модель поведения она называет «оптимистичным пингвином, который хоть и поверил, что может летать, но надел парашют, на случай если все пойдет не по плану».
Защитный пессимизм может быть полезен для вашего здоровья
Пессимисты склонны к превентивным мерам и профилактике: они боятся заболеть во время вспышки инфекционного заболевания, поэтому будут чаще мыть руки и обращаться за медицинской помощью при первых подозрительных симптомах. Также мрачное мироощущение помогает при определенных хронических заболеваниях. Чтобы доказать это, британский психолог Фушия Сируа исследовала пациентов с ревматоидным артритом и синдромом раздраженного кишечника (обе болезни хронические и со временем только прогрессируют). Пациенты-пессимисты реалистично оценивали свое состояние и прилежно выполняли рекомендации врача, в то время как оптимистичные больные были уверены, что идут на поправку, и могли пренебречь лекарствами или упражнениями, которые советовал доктор. Опять же, речь идет именно о защитном пессимизме, а не о тревожно-депрессивных состояниях, связанных с болезнью, — они как раз ничего хорошего не сулят.
С пессимизмом вы больше зарабатываете
Самую занимательную научную работу, посвященную пессимизму, подготовили исследователи Института труда в Бонне. В их опросе участвовали 12 тысяч предпринимателей, и те из них, кто был склонен к пессимизму, в течение двадцати лет зарабатывали в среднем на 25 процентов больше, чем оптимисты. Пессимизм вообще стал признаком успеха немецких предприятий: в трех из четырех случаев прогнозы немецких бизнесменов стабильно ниже оценки текущей ситуации. Их экономическое мышление до сих пор берет в расчет гиперинфляцию 1920-х годов и период существования на границе стран Варшавского договора: в любой момент все может резко измениться, считают немецкие бизнесмены, и на всякий случай к этому надо хорошо подготовиться. «Я немного неуклюжа, особенно когда волнуюсь. Если мне нужно выступить на сцене с речью и есть риск, что я могу споткнуться и упасть, я надену туфли с самым низким каблуком и приеду пораньше, чтобы внимательно изучить сцену», — рассказывает профессор психологии Джулия Норем. Эту же схему легко перенести на бизнес: пессимисты держат в голове шутливый закон Мерфи («все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так»), готовятся к худшему и скрупулезно разрабатывают план, пока другие беспечно считают — авось пронесет.
VOERD
Цитаты из фильма «Последняя любовь на Земле»
Лучшие цитаты из фильма
— А ты не спросишь, почему меня не было на работе?
— Ну, ты была больна.
— Не больна. Просто несчастлива.
— Это одно и то же.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Сейчас темно, но они чувствуют дыхания друг друга. И они знают все, что им нужно знать… Они целуются. Они чувствуют на своих щеках слезы друг друга. И если бы остался кто-то, кто мог бы их видеть, они бы выглядели как обычные любовники, ласкающие лица друг друга… Тела рядом… Глаза закрыты, не замечающие мир вокруг. Потому, что вот как продолжается жизнь… Вот так…
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
— Он все еще здесь.
— Кто?
— Этот мир.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Люди ведут себя двумя способами: есть люди, которые бегают по улице и хватают всё, что могут, люди, которые не верят ни во что — только в конец света. И есть те, которые верят, что жизнь всё равно как-нибудь продолжится или просто не знают, что ещё делать.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Все цитаты из фильма
— Так чем ты занимаешься, когда не ешь?
— Смертью и несчастьями… я эпидемиолог.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Потрясенные горем, люди вспоминают все, что когда-то потеряли: любовников, которых у них никогда не было, всех ушедших друзей; они думают о людях, которым причинили боль.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Большая потеря − это воспоминания, которые теперь нечем вызывать. Запахи и воспоминания сильно связаны в голове… Без запахов исчезает целая серия воспоминаний.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Люди готовятся к худшему, но надеются на лучшее… Они сосредотачивают свое внимание на тех вещах, которые по-настоящему важны. На всем, что за пределами жира и муки.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Когда-то, мы думали, что ледниковый период подкрался незаметно. Так темнота опустилась на Землю… Но сначала были моменты радости — общее отклонение височной доли головного мозга. Глубочайшая благодарность за то, что ты жив. Но больше всего — общее, сильное желание быть друг с другом, чтобы предложить тепло, понимание, одобрение, прощение, любовь…
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Смерть − ничто. Просто событие, доказывающее правоту.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Гнев, ярость, ненависть, а потом они теряют слух.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
— Все в порядке, это не заразно.
— Мы не знаем, мы просто решили так говорить.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Сначала ужас, а затем жуткий голод. Так из нашего мира исчезло чувство вкуса.
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Если Вы оглохли — не выходите из дома!
Цитата из фильма «Последняя любовь на Земле»
Люди готовятся к худшему но надеются на лучшее
Привет! помнишь эту песню группы «Секрет»
Кажется, situation похожа…нам уже не быть ближе
Но все-таки встреча произошла и значит свыше
Нам что-то хотят сказать, пусть еле слышно.
За шумом города приглушен шепот душ.
У меня все good, у тебя дочурка и муж.
Ну что ж…жизнь идет и это радует
Достойной радуги, перенесшей сезон непогод.
И если что-то неладится, то это временно,
Ведь ты знаешь эту жизнь с ее потерями
И радостными встречами, что меняют друг друга
В движении светил двенадцатилетнего круга
И наше общее, как будто из другой жизни…
Ты говоришь, как из кино, отрывки вырваны,
Но все еще живы воспоминаниями дни,
Когда на черно-белой пленке мы с тобой одни!
ОООО!! Все наладится, когда ты поймешь,
Что без правды кидает в дрожь
Осиротевшую, голую ложь
Не в кино, а в реалиях…
ОООО!! И все вспомнится, когда мы качнем
Позабытые файлы о том,
Как хорошо было нам вдвоем
В других измерениях!!
Прав был царь Соломон и это пройдет
И мы не виделись с тобой, будто тысячу лет
С той поры, когда закончился двадцатый век
И жизнь вокруг превратилась в стремительный бег
А мне казалось тогда, что мира без тебя нет
Я причинил много бед и сотворил массу глупостей
Отказали лопасти, и я пикировал вниз
С мыслями больше: «Не подниматься ввысь!»
Упав на дно, я прижился к этому дну
Мне одному было проще залечить раны
Сейчас, когда все это кажется очень странным
Я все же рад данному, рад пережитому, прошлое
Научило нас главному – быть настоящими
И я до сих пор помню только хорошее.
Пусть никогда уже нам не быть вместе
В нашей памяти мы навсегда мне этого хватит!
ОООО!! Все наладится, когда ты поймешь,
Что без правды кидает в дрожь
Осиротевшую, голую ложь
Не в кино, а в реалиях…
ОООО!! И все вспомнится, когда мы качнем
Позабытые файлы о том,
Как хорошо было нам вдвоем
В других измерениях!!
Константин Райкин: «Надеясь на лучшее, я всегда готовлюсь к худшему»
Мы встречаемся с Константином Райкиным в кабинете ректора основанной им Школы сценических искусств. Его будни расписаны по часам и по минутам. Днем — репетиции спектакля «Всем кого касается», который Райкин готовится выпустить с молодыми артистами театра, по вечерам — «Король Лир», «Дон Жуан», «Человек из ресторана» и другие постановки, в которых он занят как актер. Отвечая на вопрос о том, как успевать все и сразу, Константин Райкин говорит, что главное — оставаться в моменте, быть «здесь и сейчас», выполняя поставленные перед самим собой задачи не одновременно, а по очереди.
— Совсем скоро в «Сатириконе» состоится премьера поставленного вами спектакля «Всем кого касается», поэтому разговор хочется начать именно с него. Вы выбрали пьесу молодого драматурга Даны Сидерос. Что для вас в ней отозвалось? Каким вообще должен быть материал, чтобы вы обратили на него внимание?
— Выбор материала для постановки всегда связан с тем, действует ли на тебя текст. Это происходит еще на стадии чтения: попадается какая-то пьеса, начинаешь читать и тебя все происходящее либо волнует, либо совсем не трогает. В случае со «Всем кого касается» я включился сразу, мне стало не все равно, что там происходит, несколько раз перехватывало горло. Уже потом выяснилось, что у пьесы куча всяких премий, но это дело далеко не первое. Решает именно живое чувство — это главный критерий. В этом тексте речь идет в некотором смысле о самом важном, о том, как людям друг друга понять. Это сейчас, как мне кажется, одна из главных проблем. Это вопрос жизни и смерти, потому что между людьми так много непонимания, нетерпимости по отношению друг к другу, что мы не дождемся какого-нибудь астероида, способного оправдать гибель человечества, а просто сами друг друга поубиваем. Самый главный враг человека, получается, он сам.
— А как вы считаете, общество хоть как-то пытается решить эту проблему взаимного непонимания и неприятия?
— Человеку свойственно пытаться решить проблему, особенно в сложные для всех времена. А сейчас, с моей точки зрения, именно такое время по части какой-то внутренней воспаленности всего общества. Сразу замечу, что говорю не только о нашей стране, чтобы снять с себя риск снова кем-то прослыть (усмехается). Всегда есть люди, которые стараются уменьшить эту висящую в воздухе напряженность, и люди искусства, в частности, этим тоже занимаются. Есть силы центростремительные, а есть центробежные, так вот центростремительные силы — это как раз силы театра, искусства, духовности, взаимопонимания, сострадания и добра. А центробежные — это, в общем-то, силы дьявольские, и все время между ними происходит борьба, поэтому театр всегда берет на себя функции объединяющих связей и мотивов и порой очень преуспевает в этом.
— Рассказывая о спектакле, вы говорили, что для вас особенно важно то, что пьеса смотрит на проблему принятия другого в положительном, позитивном ключе.
— Понимаете, для меня важно не то, что она такая уж позитивная, эта пьеса, там очень много горького и тревожного. Важно, что есть надежда. Потому что диагноз неизбежного летального исхода, назовем это так, — это свидетельство слабости. Я имею в виду, что окончательные чернуха и цинизм — в некотором роде философия слабаков. Гораздо ценнее стараться находить какие-то выходы. И это даже не столько история про оптимизм, потому что очень много показного оптимизма, родом из советской власти, и все эти радужные картины уже набили оскомину, — сколько история про надежду и веру.
— В одном из своих интервью вы говорили, что «сейчас растет поколение не читающих, ничего не знающих про свою страну, циничных травоядных». Вы как педагог, выпустивший столько курсов, как-то боретесь с цинизмом и другими свойствами молодого поколения?
— Как педагоги мы стараемся вытащить их из этой опасности, которой сейчас подвержены все. Опасности смартфонов и кратких содержаний. С ребятами, с которыми мы сейчас готовим спектакль, мы давно выработали собственный птичий язык, мне с ними интересно. Все, что от меня зависит, я пытаюсь сделать. Я не знаю, что получится, но мне бы очень хотелось, чтобы им было хорошо и комфортно и чтобы они имели успех — это очень важно для актера, но угадать его никогда никто не может заранее. Вообще сейчас молодые люди совсем не привыкли утруднять себя поисками, проявлять какую-то инициативу, у них гораздо больше проблем с фантазией, с воображением, поскольку чтение уже не входит в их привычные навыки. Связанных с этим трудностей сегодня гораздо больше, чем было раньше. И это вопрос не одаренности, а именно следствие влияния окружающей действительности.
— То есть в этой всеобщей «травоядности» виноваты приметы времени — смартфоны, инстаграм, фейсбук и другие социальные сети?
— Да, да. Я боюсь, что это огромная волна, которая накроет все человечество, уже накрыла. Сейчас вырастает поколение совершенно иных людей, с другими ценностями. Вот знаете, порой задумываешься даже о каких-то мутациях: человеку вместо пяти пальцев понадобятся два, один как лопаточка будет держать телефон, а второй в виде хоботка, подвижный большой палец — выделывать на экране всякие кренделя, которые нам и не снились. Звучит смешно, но это страшное дело. Я даже по актерам это чувствую. Актеры, они ведь вообще люди прозрачные. Недаром Гамлет говорил, что в них всегда отражается время. Они в этом смысле не умеют ничего особенно скрывать. В актерской компании видны все мотивы, которые они в себе несут, отражения времени, поэтому мы, может быть, и чувствуем это острее, раньше кого-то.
— Получается, что все это отражается не только на артистах, но и на зрителях тоже. Вы замечаете перемены в зрительском восприятии?
— Тут нужно заметить, что я ведь не стою на берегу, пока эта река течет мимо. Я тоже в ней барахтаюсь, живу той же жизнью. Вполне возможно, что я чего-то не замечаю. Но, конечно, психология зрителя меняется — опять придется вспомнить о клиповом мышлении и о гаджетах. Это сказывается на восприятии, на скорости реакции — она становится быстрее, но при этом что-то, наоборот, уходит. Глубина этого восприятия, например. В целом мне не кажется, что зритель стал более погруженным. Театральные течения, бывшие элитарными, так ими и продолжают оставаться.
Человеку свойственно пытаться решить проблему, особенно в сложные для всех времена.
— Постдраматический театр, к примеру?
— Как вы к нему относитесь?
— Талантливых вещей много, но от приемов этого театра я, честно говоря, устал. Я давно все это вижу, даже в капустниках шутил, что есть некоторое количество приемов, которые нужно использовать, чтобы стать модным режиссером. А если еще будешь мало понятен, то вообще цены тебе не будет: у нас ведь просто какая-то патологическая, эротическая тяга к непонятному. А его, мне кажется, любят те, у кого нет ясности мысли. Если говорить про артистов, то играть в одном лишь постдраматическом театре актерам вредно. Неплохо быть занятым в одном-двух таких спектаклях, я сам играл, мне было интересно. Вредно в том смысле, что такой театр отбирает трудные и важные в актерском деле вещи — оценки, живые реакции. Интересно же по-разному играть, с разным сталкиваться. И потом есть театр живой и неживой. Живым он может быть и в области традиционного театра, а авангард, напротив, может оказаться унылым, мертвым. Это я, конечно, говорю не про весь постдраматический театр в целом, а просто делаю выводы, когда вижу некоторые работы — следствие моды. Я думаю, скоро это сменится каким-то другим перегибом.
— Ну, как вам сказать, будут какие-то другие переборы, я думаю, что еще больше «погустеет» режиссура. Все это может превратиться в бульонные кубики. Они ведь бывают очень вкусные, если их водичкой разбавить, а когда как зрителя тебя заставляют есть такой кубик всухомятку, вкус не очень. Густая режиссура — это когда режиссер не дает ни на секунду о себе забыть, когда все время дергает за локоть и говорит: «Смотри, как я здорово придумал, как хорошо изобрел». Да подожди, отстань ты от меня, дай историю посмотреть, увидеть, что между людьми происходит, — нет! Мне стало такое надоедать. Хороша та режиссура, которую незаметно. Не стоит думать о ней все время, «выскакивать» на сцену, ревнуя к артистам.
— Вам приходится постоянно совмещать несколько ролей: руководить театром, быть педагогом, ставить спектакли в качестве режиссера, играть как артисту. Как вы распределяете эти роли внутри себя?
— Даже если внутри одного дня я выполняю разные функции — а так обычно и бывает, все это происходит по очереди, не одновременно. То есть если в эту минуту я актер, то я абсолютно подчиняющийся, послушный режиссеру артист — только так и никак иначе. И никакой я в этот момент не худрук и не режиссер. Когда я занимаюсь педагогикой — я педагог, когда какими-то организационными вопросами — художественный руководитель, когда ставлю спектакль — я режиссер, хотя употреблять это слово применительно к себе мне наиболее стеснительно.
— Сложно не спросить почему.
— Это невероятно ответственная профессия, к которой с ранних лет меня приучили относиться очень трепетно. Тем более мое первое и главное образование — актерское, а актеры всегда ведомы. Это же профессия исполнительская, и исполнять нужно не только волю автора, но и волю режиссера. Получается, что артист дважды чужой материал, скажем так, потому что выполняет две эти воли.
— Но бывает же такое, что вы как артист репетируете с режиссером и хотите что-то подсказать, прокомментировать?
— Нет, мне не хочется подсказать. Я могу что-то спросить или в чем-то деликатно усомниться — бывает, что что-то видно не на себе, а на другом артисте, но обычно стараюсь этого не делать. Я действительно пытаюсь другие свои функции убрать, когда играю сам, потому что очень плохо, когда ты начинаешь следить за партнерами и что-то сам себе режиссировать.
— В правилах жизни журнала Esquire несколько лет назад вы говорили, что в России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому. Общество любит рассуждать о том, что с каждым годом становится все более европейским, впитывает ценности. Что-то изменилось в этом смысле?
— Я бы хотел посмотреть на кого-нибудь, кто так не считает. Конечно, есть те, кто из упрямства или из желания выслужиться перед властью будет говорить, что это не так, что не нужно быть ни богатым, ни знаменитым. Но вот смотрите: ты куда-то пришел, и тебя узнали. И все, ты уже этим пользуешься, к тебе уже относятся как к человеку, которого узнали. И можно просто начать думать, что так относятся ко всем, но нет — относятся так к тебе, потому что узнали, и пользуешься ты этим ежесекундно.
— А что же тогда делать в России тем, кто небогат и неизвестен?
— Это вопрос к ним, не знаю. Очень плохо им. Очень их жалко. А еще ими ведь часто пользуются другие или вынуждают быть агрессивными, не любить тех, у кого что-то есть. И нужно иметь мужество, чтобы не вестись на эти «раздражульки», которые постоянно подбрасываются, — вот смотрите, кто сколько зарабатывает, кто как живет. Именно поэтому я не смотрю телевизор. Включаю в интернете что-то, что мне интересно, — спортивные программы или передачи о животных, а к телевизору не подхожу, я уже это проходил, я эту книгу уже читал.
— У вашего театра сейчас сложный этап, но строительство здания «Сатирикона» подходит к концу, а значит, и кочевая жизнь труппы по другим площадкам скоро сменится возвращением на собственную родную сцену. Вы начинали подводить для себя итоги этой большой главы?
— Подвести итоги мне еще только предстоит, но за все это время я убедился в том, что дом — да, составляющая очень важная, крыша, стены твои родные, но все-таки театр — это прежде всего семья, компания. Это определяет все. Наша компания сейчас проверяется на прочность, и я хочу посмотреть, какими мы из этого выйдем. Я вижу разные проблемы, которые возникают при том, что у нас очень здоровый сильный коллектив и творческие позитивные моменты преобладают над разными разрушительными. Но я хочу понаблюдать за тем, что будет, когда мы вернемся, и тогда уже сделать выводы. Вообще я горестный оптимист: надеясь на лучшее, готовлюсь к худшему. Всегда по этой формуле живу.
Люди готовятся к худшему но надеются на лучшее
Людмила Александровна Кахраманова
Хадижат Ахмедовна Магомедова
Елена Александровна Вашута
«Никогда не отказывайтесь от своей мечты!»
Дмитрий Иванович Беспалов
«As-tu jamais regardé un fleuve?»
Продажа компьютерных программ
Поднять запись
Екатерина Романовна Крысина
«Или найду дорогу, или проложу её сам.»
Медицина, фармацевтика, ветеринария
Екатерина Романовна Крысина
«Или найду дорогу, или проложу её сам.»
Медицина, фармацевтика, ветеринария
Вот говорят же, мол надейся на лучшее, но готовься к худшему. А как готовиться к худшему, если ты в него не веришь? Надеешься-то ты на лучшее, поэтому к нему и хочется приготовиться. И не важно, что каждый раз, когда ты не готовишься к худшему, ты получаешь это самое худшее. Ну если не всё целиком, что ты себе представлял, когда надо было решить, готовиться к нему или нет, то большую его часть, это уж точно. Но как убедить себя, не думая о плохом, готовиться к нему? Точнее, думая о хорошем (ведь если ты надеешься, ты представляешь, а иначе как надеяться), делать всё, чтобы подготовиться к плохому. Что для этого надо сделать?
Я вот сейчас сижу и пробую решить эту головоломку. Плохое, к чему мне надо готовиться, желательно с опережением, это всё, что связано с маминой болезнью. Уже понятно, что мама на пути на тот свет. Маршрут известен, многократно описан и прочитан мной. В теории я представляю, последовательность этапов, примерную скорость продвижения и общее время в пути, но опыта прохождения нет. Я знаю, что и как мне надо делать, вижу препятствия, которые предстоит преодолеть, кто, что и как будет мешать движению.
Движение начато. Опыт столкновения есть. Опыт боли и неудач тоже. Не хватает главного – личного успешного опыта прохождения и осознания путей, ведущих к нему. Это то, что мне надо обрести дойдя до конца. Его должно хватать, а хватать его будет тогда, когда мамы уже не будет. Однако, это потом. Не сейчас. Сейчас надо найти лучшее, что есть в этой ситуации, чтобы в очередной раз не быть на грани срыва.
Итак, что может быть в этой ситуации лучшим для меня? Ну, хотя бы примерно. На что мне следует настраиваться, чтобы пережить путешествие? Это как минимум. А как максимум, быть полезной в дороге. Минимальное лучшее, что может случиться со мной, это, например, исправить ошибки в отношении к смерти близкого человека с пользой для себя. Если у меня получиться, тогда можно будет подумать и о большем. О чем, например? Например, чтобы научить этому маму.
В паллиативной медицине пациентам полагается психологическая поддержка, если они, конечно, согласны ею воспользоваться. А почему бы, если получиться с собой, не оказать маме такую поддержку? Ну и что, что уже были две неудачные попытки. А кто сказал, что лимит исчерпан? Кто вообще устанавливает сколько раз можно пробовать? Столько, сколько это будет мне интересно. Столько, сколько будет жива мама.