Тоскую как тоскуют звери

22.09.202330.09.2023 admin 0 Comments

Мне кажется, нам было бы с тобой
Так нежно, так остро, так нестерпимо.
Не оттого ль в строптивости тупой,
Не откликаясь, ты проходишь мимо?

И лучше так! Пускай же хлынет мгла,
И ночь разверзнется еще бездонней, —
А то я умереть бы не могла:
Я жизнь пила бы из твоих ладоней!

Какие б сны нам снились наяву,
Какою музыкой бы нас качало —
Как лодочку качает у причала.
Но полно. Проходи. Я не зову.

***
Скажу ли вам: я вас люблю?
Нет, ваше сердце слишком зорко.
Ужель его я утолю
Любовною скороговоркой?

Не слово,— то, что перед ним:
Молчание минуты каждой…
Томи томленьем нас одним,
Единой нас измучай жаждой.

Увы, как сладостные «да»,
Как все «люблю вас» будут слабы,
Мой несравненный друг, когда
Скажу я,
что сказать могла бы….

***
Снова знак к отплытию нам дан!
Дикой полночью из пристани мы выбыли.
Снова сердце — сумасшедший капитан —
Правит парус к неотвратной гибели.

Вихри шар луны пустили в пляс
И тяжелые валы окрест взлохматили.
Помолись о нераскаянных, о нас,
О поэт, о спутник всех искателей!

***
Послушай, друг мой, послушай:
Флейта. И как легка!
Это ветер дует мне в душу,
Как в скважины тростника.

Хотя бы в мгновенья эти
Не закрывай ушей:
Ведь тот же блуждает ветер
И в твоей полночной душе.

Как дудочка крысолова,
Как ртуть голубая луны,
Колдует тихое слово,
Скликая тайные сны.

И рвется тонкая привязь,
И нет тяготенья земли, —
Не мне, а себе не противясь,
Внемли мне, друг мой, внемли!

***
Этот вечер был тускло-палевый,—
Для меня был огненный он.
Этим вечером, как пожелали Вы,
Мы вошли в театр Унион.

Помню руки, от счастья слабые,
Жилки — веточки синевы.
Чтоб коснуться руки не могла бы я,
Натянули перчатки Вы.

Ах, опять подошли так близко Вы,
И опять свернули с пути!
Стало ясно мне: как ни подыскивай,
Слова верного не найти.

Я сказала: Во мраке карие
И чужие Ваши глаза.
Вальс тянулся и виды Швейцарии,
На горах турист и коза.

Улыбнулась,— Вы не ответили.
Человек не во всем ли прав!
И тихонько, чтоб Вы не заметили,
Я погладила Ваш рукав.

***
Да, я одна. В час расставанья
Сиротство ты душе предрек.
Одна, как в первый день созданья
Во всей вселенной человек!

Но, что сулил ты в гневе суетном,
То суждено не мне одной,-
Не о сиротстве ль повествует нам
Признанья тех, кто чист душой.

И в том нет высшего, нет лучшего,
Кто раз, хотя бы раз, скорбя,
Не вздрогнул бы от строчки Тютчева:
Другому как понять тебя?

***
Дай руку, и пойдем в наш грешный рай.
Наперекор небесным промфинпланам,
Для нас среди зимы вернулся май
И зацвела зеленая поляна,

Где яблоня над нами вся в цвету
Душистые клонила опахала,
И где земля, как ты, благоухала,
И бабочки любились налету.

Мы на год старше, но не все ль равно,—
Старее на год старое вино,
Еще вкусней познаний зрелых яства.
Любовь моя! Седая Ева! Здравствуй!

***
И отшумит тот шум и отгрохочет грохот,
которым бредишь ты во сне и наяву,
и бредовые выкрики заглохнут,-
и ты почувствуешь, что я тебя зову.

И будет тишина и сумрак синий.
И встрепенешься ты, тоскуя и скорбя,
и вдруг поймешь, поймешь, что ты блуждал в пустыне
за сотни верст от самого себя!

***
Каждый вечер я молю
Бога, чтобы ты мне снилась:
До того я долюбилась,
Что уж больше не люблю.

Каждый день себя вожу
Мимо опустелых комнат, —
Память сонную бужу,
Но она тебя не помнит.

И упрямо, вновь и вновь,
Я твое губами злыми
Тихо повторяю имя,
Чтобы пробудить любовь.

* * *
Жить, даже от себя тая,
Что я измучена, что я
Тобой, как музыкой, томима!
Жить невпопад и как-то мимо,

***
Тоскую, как тоскуют звери,
Тоскует каждый позвонок,
И сердце — как звонок у двери,
И кто-то дернул за звонок.

Дрожи, пустая дребезжалка,
Звони тревогу, дребезжи.
Пора на свалку! И не жалко
При жизни бросить эту жизнь.

Прощай и ты, Седая Муза,
Огонь моих прощальных дней,
Была ты музыкою музык
Душе измученной моей!

Уж не склоняюсь к изголовью,
Твоих я вздохов не ловлю,—
И страшно молвить: ни любовью,
Ни ненавистью не люблю!

* * *
Ведь ты не добрая, не злая,
Ведь ты, как сухостой, суха, —
Зачем несу тебе, не знаю,
Я семизвездие стиха.

Мою Медведицу Большую
Кому я в руки отдаю!
Ни одесную, ни ошюю
Не быть тебе вовек в раю.

Не холодна ты, а прохладна,
Не горяча ты, а тепла.
Зачем же ты волной громадной
В воображеньи протекла.

Но не пойми меня превратно:
Ни проклиная, ни скорбя,
Я не беру даров обратно, —
Что ж делать! Я люблю тебя!

***
Ни утоленности, ни жажды
В истоме вашей не подстеречь.
Ко всем приветны и взор и речь:
Соперник мне никто и каждый.

Но необещанным отрадам
Как не предать мне мечты, когда
Не говорите ни нет, ни да,
Но рот целуете мне взглядом?

О, нежные скупые руки,
Как бережете свою вы лень.
Но под глазами густеет тень:
Он будет — час любовной муки!

***
Причуды мыслей вероломных
Не смог дух алчный превозмочь, —
И вот, из тысячи наемных,
Тобой дарована мне ночь.

Тебя учило безразличье
Лихому мастерству любви.
Но вдруг, привычные к добыче,
Объятья дрогнули твои.

Безумен взгляд, тоской задетый,
Угрюм ревниво сжатый рот, —

Меня терзая, мстишь судьбе ты
За опоздалый мой приход.

***
Ни нежно так, ни так чудесно
Вовеки розы не цвели:
Здесь дышишь ты, и ты прелестна
Всей грустной прелестью земли.

Как нежно над тобою небо
Простерло ласковый покров.
И первый в мире вечер не был
Блаженней этих вечеров!

А там, над нами, Самый Строгий
Старается нахмурить бровь,
Но сам он и меньшие боги —
Все в нашу влюблены любовь.

***
Сквозь все, что я делаю, думаю, помню,
Сквозь все голоса вкруг меня и во мне,
Как миг тишины, что всех шумов огромней,
Как призвук, как привкус, как проблеск во тьме,

Как звездами движущее дуновенье, —
Вот так ворвалась ты в мое бытие.
О, радость моя! О, мое вдохновенье!
О, горькое-горькое горе мое.

***
Ты помнишь коридорчик узенький
В кустах смородинных.
С тех пор мечте ты стала музыкой,
Чудесной родиной.

Ты жизнию и смертью стала мне —
Такая хрупкая —
И ты истаяла, усталая,
Моя голубка.

Прости, что я, как гость непрошеный,
Тебя не радую,
Что я сама под страстной ношею
Под этой падаю.

О, эта грусть неутолимая!
Ей нету имени.
Прости, что я люблю, любимая,
Прости, прости меня!

***
Узорами заволокло
Мое окно.— О, день разлуки!—
Я на шершавое стекло
Кладу тоскующие руки.

Гляжу на первый стужи дар
Опустошенными глазами,
Как тает ледяной муар
И расползается слезами.

Ограду, перерос сугроб,
Махровей иней и пушистей,
И садик — как парчевый гроб,
Под серебром бахром и кистей.

Никто не едет, не идет,
И телефон молчит жестоко.
Гадаю — нечет или чет? —
По буквам вывески Жорж Блока.

***
Не небо — купол безвоздушный
Над голой белизной домов,
Как будто кто-то равнодушный
С вещей и лиц совлек покров.

И тьма — как будто тень от света,
И свет — как будто отблеск тьмы.
Да был ли день? И ночь ли это?
Не сон ли чей-то смутный мы?

Гляжу на все прозревшим взором,
И как покой мой странно тих,
Гляжу на рот твой, на котором
Печать лобзаний не моих.

Пусть лживо-нежен, лживо-ровен
Твой взгляд из-под усталых век,—
Ах, разве может быть виновен
Под этим небом человек!

Вот уж, не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как сердце бьет отбой,
Я слабею, и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая с тобой.

Вот уж ветер вольно веет выше, выше,
Все в цвету, и тихо все вокруг,—
До свиданья, друг мой! Ты не слышишь?
Я с тобой прощаюсь, дальний друг.

***
Словно дни мои первоначальные
Воскресила ты, весна.
Грезы грезятся мне беспечальные,
Даль младенчески ясна.

Кто-то выдумал, что были бедствия,
Что я шла, и путь тернист.
Разве вижу не таким, как в детстве, я
Тополей двуцветный лист?

Разве больше жгли и больше нежили
Солнца раннего лучи?
Голоса во мне поют не те же ли:
«Обрети и расточи»?

Богу вы, стихи мои, расскажете,
Что, Единым Им дыша,
Никуда от этой тихой пажити
Не ушла моя душа.

***
Все отдаленнее, все тише,
Как погребенная в снегу,
Твой зов беспомощный я слышу,
И отозваться не могу.

Но ты не плачь, но ты не сетуй,
Не отпевай свою любовь.
Не знаю где, мой друг, но где-то
Мы встретимся с тобою вновь.

И в тихий час, когда на землю
Нахлынет сумрак голубой,
Быть может, гостьей иноземной
Приду я побродить с тобой.

И загрущу о жизни здешней,
И вспомнить не смогу без слез
И этот домик, и скворешню
В умильной проседи берез.

***
Должно быть, голос мой бездушен
И речь умильная пуста.
Сонет дописан, вальс дослушан
И доцелованы уста.

На книгу облетает астра,
В окне заледенела даль.
Передо мной: «L»Abesse de Castro»,
Холодно-пламенный Стендаль.

Устам приятно быть ничьими,
Мне мил пустынный мой порог.
Зачем приходишь ты, чье имя
Несет мне ветры всех дорог?

***
В земле бесплодной не взойти зерну,
Но кто не верил чуду в час жестокий?—
Что возвестят мне пушкинские строки?
Страницы милые я разверну.

Опять, опять «Ненастный день потух»,
Оборванный пронзительным «но если»!
Не вся ль душа моя, мой мир не весь ли
В словах теперь трепещет этих двух?

Чем жарче кровь, тем сердце холодней,
Не сердцем любишь ты,— горячей кровью.
Я в вечности, обещанной любовью,
Не досчитаю слишком многих дней.

В глазах моих веселья не лови:
Та, третья, уж стоит меж нами тенью.
В душе твоей не вспыхнуть умиленью,
Залогу неизменному любви,—

В земле бесплодной не взойти зерну,
Но кто не верил чуду в час жестокий?—
Что возвестят мне пушкинские строки?
Страницы милые я разверну.

Что возвращать мне? На, лови
Тетрадь исписанной бумаги,
Но не вернуть огня, и влаги,
И ветра ропотов любви.

Не ими ль ночь моя черна,
Пустынен взгляд и нежен голос,
Но знаю ли, который колос
Из твоего взошел зерна?

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Парнок София

София окончила Таганрогскую Мариинскую гимназию с золотой медалью. Училась в Женевской консерватории, на Бестужевских курсах.

София и вела себя соответственно: носила мужские костюмы и галстуки, короткую стрижку, курила сигары. И всё-таки вышла замуж за Волькенштейна. Венчались по иудейскому обычаю. В то же время София была ослепительно красива, пленяла нежнейшими женственными чертами лица!

Недолгий брак с литератором В.М Волькенштейном распался, и София переключилась на женщин.

Впервые ввела в обиход понятие «большая четвёрка» постсимволистской поэзии: Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам. Также ценила Северянина, Ходасевича; начисто отрицала Брюсова.

С 1914 по 1916 годы между Парнок и Мариной Цветаевой завязался роман, который многих шокировал. Марина посвятила Софии целый цикл стихотворений «Подруга»:

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побеждён?

Всё передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Всё дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чьё сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

С 1917г. София Парнок жила в Судаке, общалась и дружила с Волошиным, сёстрами Герцык.

Судьба мистически хранила Софию: в 1921 году в железнодорожной катастрофе погиб пассажир, с которым она поменялась местами.

В последние годы Парнок не печаталась, перебивалась переводами, бедствовала, страдала от нивелирования культуры.

Умерла от разрыва сердца 26 августа 1933г. (48 лет) в с.Каринском под Москвой. По другой версии поэтесса отравилась грибами, и слабое сердце не выдержало.

* * *
Прекрасная пора была!
Мне шёл двадцатый год.
Алмазною параболой
взвивался водомёт.

Пушок валился с тополя,
и с самого утра
вокруг фонтана топала
в аллее детвора,

и мир был необъятнее,
и небо голубей,
и в небо голубятники
пускали голубей.

И жизнь не больше весила,
чем тополёвый пух,-
и страшно так и весело
захватывало дух!

Вот два стихотворения, предположительно посвящённые Цветаевой:

Девочкой маленькой
ты мне предстала неловкою.
Сафо

«Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою» —
Ах, одностишья стрелой Сафо пронзила меня!
Ночью задумалась я над курчавой головкою,
Нежностью матери страсть в бешеном сердце сменя,—
«Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою».

Вспомнилось, как поцелуй отстранила уловкою,
Вспомнились эти глаза с невероятным зрачком.
В дом мой вступила ты, счастлива мной, как обновкою:
Поясом, пригоршней бус или цветным башмачком,—
«Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою».

сонет
«Следила ты за играми мальчишек»

Следила ты за играми мальчишек,
Улыбчивую куклу отклоня.
Из колыбели прямо на коня
Неистовства тебя стремил излишек.

Года прошли, властолюбивых вспышек
Своею тенью злой не затемня
В душе твоей, — как мало ей меня,
Беттина Арним и Марина Мнишек!

Гляжу на пепел и огонь кудрей,
На руки, королевских рук щедрей, —
И красок нету на моей палитре!

Ты, проходящая к своей судьбе!
Где всходит солнце, равное тебе?
Где Гёте твой и где твой Лже-Димитрий?

* * *
Узорами заволокло
Мое окно.— О, день разлуки!—
Я на шершавое стекло
Кладу тоскующие руки.

Гляжу на первый стужи дар
Опустошенными глазами,
Как тает ледяной муар
И расползается слезами.

Ограду перерос сугроб,
Махровей иней и пушистей,
И садик — как парчовый гроб,
Под серебром бахром и кистей.

Никто не едет, не идёт,
И телефон молчит жестоко.
Гадаю — нечет или чёт? —
По буквам вывески Жорж Блока.

Этот вечер был тускло-палевый,—
Для меня был огненный он.
Этим вечером, как пожелали Вы,
Мы вошли в театр «Унион».

Помню руки, от счастья слабые,
Жилки — веточки синевы.
Чтоб коснуться руки не могла бы я,
Натянули перчатки Вы.

Я сказала: «Во мраке карие
И чужие Ваши глаза. »
Вальс тянулся и виды Швейцарии,
На горах турист и коза.

Улыбнулась,— Вы не ответили.
Человек не во всём ли прав!
И тихонько, чтоб Вы не заметили,
Я погладила Ваш рукав.

* * *
Снова знак к отплытию нам дан!
Дикой полночью из пристани мы выбыли.
Снова сердце — сумасшедший капитан —
Правит парус к неотвратной гибели.

Вихри шар луны пустили в пляс
И тяжёлые валы окрест взлохматили.
— Помолись о нераскаянных, о нас,
О поэт, о спутник всех искателей!

* * *
Тоскую, как тоскуют звери,
Тоскует каждый позвонок,
И сердце — как звонок у двери,
И кто-то дёрнул за звонок.

Дрожи, пустая дребезжалка,
Звони тревогу, дребезжи.
Пора на свалку! И не жалко
При жизни бросить эту жизнь.

Прощай и ты, Седая Муза,
Огонь моих прощальных дней,
Была ты музыкою музык
Душе измученной моей!

Уж не склоняюсь к изголовью,
Твоих я вздохов не ловлю,—
И страшно молвить: ни любовью,
Ни ненавистью не люблю!

Источник