Документальная сказка что это
Документальная сказка что это
© Сдобнов С.С., текст, 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Мой любимый фильм – «Танцующая в темноте» Ларса фон Триера. Не только потому, что там рассказана душераздирающая история, гениально играет Бьорк, а за кадром звучат ее песни. Никогда не забуду первого сеанса в Каннах, особенно первых трех минут. Черный, абсолютно черный экран. И тихая музыка постепенно нарастает из тишины.
Это фильм о слепнущей героине. О ее страхе, что болезнь передастся сыну, и он тоже потеряет зрение. О самопожертвовании ради того, чтобы этого не случилось. И о том внутреннем зрении, которое открывается через кино и музыку, через мюзиклы, через мечту о невозможном счастливом исходе. Это роднит любого из нас с фильмом Триера. Нас всех ожидает одна ночь, мы все страшимся темноты. По меньшей мере, этой конкретной темноты. А в книге есть рецепт: не как ее [темноты] избежать, а как меньше бояться.
Наверное, тогда я впервые остро почувствовал чужую боль, страх потери зрения, отчаянную мечту быть «как все». Вообще-то это чрезвычайно сложно передать. Опыт такого рода – болезненный и бесценный.
Парадокс: обучаясь не видеть, подобно Другому, мы учимся впервые его различать. То есть, видеть (курсив – как у моего любимого Сорокина, нашего Триера от литературы). Да, мы твердо знаем, что способность к эмпатии – не путать с сочувствием или соболезнованием, – делает нас людьми. Но знание – одно, а умение – другое. Фильмы и книги учат нас овладевать им.
Автобиографическая книга Сергея Сдобнова – из числа таких редких текстов.
Легко судить со стороны о чужом опыте. Предполагать, что у каждой персональной катастрофы, болезни, системного сбоя есть и свои позитивные стороны. Чтобы мочь жить, мы всегда придумываем себе эти преимущества. Так поступала и Сельма у Триера, в воображении которой мир обретал ритм и смысл, двигаясь в такт не слышной никому больше музыки. При этом, идя в кино, она не видит экрана. Слепнущий не может смотреть кино.
Однако я не могу не думать об избитом сравнении кинематографа и сновидения. Есть такое слово, «солипсизм». Если мы не видим окружающего мира, он перестает существовать. Значит, можем заменить его своим собственным. И это невиданная власть над вселенной. Круче, чем в «Матрице». Написав эту книгу, Сергей сотворил такой мир.
Хотя, прочитав ее, прежде всего я ужасно рад тому, что теперь он может видеть и тот мир, в котором живут все остальные.
Меня зовут Сергей Сдобнов, в 2021 году мне 30 лет, 13 из них я плохо и странно вижу. Я написал эту книгу во время действующего в стране карантина, потому что, как и многие люди, вынужден был сидеть дома и не понимал, когда смогу свободно перемещаться. В 2007 году я резко, за несколько дней, почти полностью потерял зрение. Точнее, я не мог читать, не видел букв, мне не помогали очки и даже операции. И я не выходил из дома, потому что понимал: все, что я мог бы делать раньше – смотреть кино, играть в футбол, водить машину, – теперь мне недоступно. Три года я активно лечил зрение и пытался понять, почему оно пропало. Мне удалось его частично вернуть, и сейчас я могу работать и жить почти так же, как и все остальные. В этой книге я рассказываю о том, как потерял зрение, что чувствовал, когда не мог делать ничего из привычных дел, как лечился – от походов к бабкам-целительницам до применения электричества и уколов яйцом; думаю, как людей со странным зрением воспринимают окружающие и почему так называемая нормальность – самая большая опасность для человека в нашем обществе. Эта книга – документальная история. Часть книги – воспоминания моих близких друзей, учителей, родственников и знакомых, которые со стороны рассказывают, каким я был в то время и какой я сейчас.
Глава, в которой мне 17 лет и я теряю зрение
Аудиокнига «Братья Карамазовы» Федора Достоевского длится 44 часа 42 минуты и 11 секунд. Я узнал об этом в 2007 году. Мне было 17 лет, я поступил на экономический факультет Энергетического университета в Иванове и думал, что все могу и моя жизнь только начинается. Уже в первые дни учебы преподаватель высшей математики предупредила, что никогда не будет заниматься репетиторством и пересдачами. Если мы что-то не поймем – это ее не касается. Она, если что, всегда может уйти из вуза и пойти развозить тележки в супермаркет. Так мы получили первый урок взросления: в школе тебя учат, и ты почему-то и кому-то нужен, а в вузе ты уже вырос – давай сам. Мы долго обсуждали с начинающими экономистами, кем потом будем. Мой товарищ решил стать фермером – наверное, первым фермером в Иванове.
Я шел по проспекту Ленина и обдумывал этот странный для провинциального города с революционным прошлым вид деятельности. Вдруг из поля моего зрения пропал дорожный знак. Через несколько секунд я увидел его снова. Я подумал, что устал, поморгал и снова увидел знак. На следующий день я пришел в кафе «Елки-палки» – статусное заведение на фоне других местных ресторанов, в котором меню еще писали от руки. Я открыл меню и не смог его прочитать. Я видел, что на листе бумаги что-то напечатано, но не мог разобрать ни одного слова целиком, только отдельные буквы или их части. Словно что-то мешало мне, заслоняло буквы. Через пару дней уже было сложно разобрать и буквы. Через две недели я вообще не мог читать и стал очень плохо видеть все некрупные объекты. Очки не помогали. Мы с мамой пошли к моему еще детскому офтальмологу. Врач ничего не смогла мне сказать, такого случая в ее практике не было, и она перенаправила меня во взрослую поликлинику.
Каждый день я стал ходить по врачам. Несколько месяцев мне не могли поставить диагноз. Офтальмологи разводили руками, посылали меня к невропатологам. Думали, что зрение пострадало во вторую очередь, а в первую – нервы. Никто не мог понять, почему мое зрение так резко изменилось – по сути, оно очень снизилось и стало странным. Врачи не могли вспомнить похожие случаи в своей практике, более того, даже не читали о таком. Поскольку никакой конкретной болезни у меня не обнаружили, врачи мне поставили диагнозом широко известную вегетососудистую дистонию.
Помню, однажды вечером после получения результатов очередных анализов я испугался. Выяснилось, что операции мне не помогут, потому что хирургическое вмешательство может исправить только механические нарушения зрения. Например, когда у вас –5 или +8. Но если бы у меня было такое нарушение, то я бы видел лучше в очках. Однако в очках я видел четче, и не более, а почему мое зрение так изменилось, неясно до конца и сегодня. Кроме текста, я не видел также мелкие образы, детали, картинки. Не мог смотреть телевизор, да и не особо хотел, а в кино садился в первые ряды.
Перемещаться по знакомому с дворового детства городу было можно и так: я помнил названия почти всех нужных мне мест и дорог. Оказалось, что мой мозг помнит почти весь город лучше «Яндекс. Карт». Телефоном я мог пользоваться только на ощупь: то есть мог звонить и принимать звонки, эсэмэски не писал и не мог их читать. Несмотря на то что я помнил значение каждой кнопки на клавиатуре (тогда еще было много кнопочных телефонов), мне было обидно, потому что если набрать сообщение я еще мог (алгоритм действий в самом телефоне я тоже помнил), то прочитать полученный ответ был не в состоянии.
В 17 лет я больше, чем когда-либо в жизни, просил помощи у близких и совсем незнакомых мне людей. Иногда друзья и родственники отправляли мне сообщение, а потом звонили и спрашивали, почему я не отвечаю. Всем было очень сложно принять мое состояние. Не только потому, что такая ситуация сама по себе страшная, но и из-за некоторой эксклюзивности опыта. Когда в твоей жизни нет человека, который не видит, что ты ему написал, а раньше-то он все видел и быстро отвечал, к этому трудно привыкнуть.
Каково это — потерять зрение и научиться жить заново? Книга Сергея Сдобнова «Не вижу текста»
До сих пор я стараюсь не использовать «привилегии» инвалида слишком часто. Первое время, когда мне приходилось в каком-то учреждении говорить вслух о своей инвалидности, то я чувствовал какую-то неловкость. Казалось, что я сам виноват в том, что пришел в место для здоровых людей. Почему мне было неловко за самого себя? Наверное, потому, что норма всегда отделяет одних людей от других в обществе. Нормально быть здоровым. А оказаться рядом с тем, кто чихает, — неприятно, рядом с инвалидом на костылях или коляске — еще неприятнее. Потому что такой человек напоминает тебе, что и с тобой может случиться неприятное. Долгое время родственники воспринимали меня как больного. Когда я приехал в Москву, меня сначала встречали и вели до машины чуть не под руку, словно я полностью ослеп. Но страх и жалость возникают автоматически, когда человек не понимает, как ему вести себя с другим человеком, у которого серьезные проблемы со здоровьем, да еще и первый раз в жизни.
Недавно я взял ипотеку, советовался с родственником-юристом. Оказалось, не стоит указывать в анкете, что ты инвалид, — это повлияет на решение банка. И он оказался прав. Из 50 пунктов о том, чем я болею, я поставил галочку рядом с квадратиком «Да» у пункта «глазные болезни». В комментариях я объяснил, при каких обстоятельствах, когда и как мне поставили инвалидность. Добавил, что живу и работаю с таким зрением много лет. Меня согласились застраховать от несчастного случая, а от болезни — отказались. Я попросил сотрудницу страховой компании объяснить, почему мне отказали. Она ответила, что сама получает от компании ответы в письменном виде и только звонит клиентам и рассказывает им о результатах. Я спросил, могла бы она уточнить у коллег причину отказа, чтобы я мог учитывать ее в будущем. Мне ответили, что, к сожалению, страховая компания не комментирует свои решения.
У вас что, глаз нет?
В 2000-х работало много магазинов с прилавками. Для любой покупки мне надо было спрашивать у продавца: «Сколько стоит вон та баночка?» — или интересоваться, есть ли у них такое-то вино. На что мне отвечали: «А у вас глаза есть, молодой человек?» — или: «А вы что, не видите?» Так иногда происходит сейчас. Спросил как-то в городском киоске, есть ли у них мороженое с печеньем, и мне ответили: «Да, у нас все на витрине. Посмотрите!» В этот день я чувствовал себя особенно усталым, не выдержал, сорвался, сказал, что у меня инвалидность и я плохо вижу. И если покупатель спрашивает о продукте, значит, он не может узнать информацию сам, в любом случае покупателю нужно ответить по существу. Мне ответили: «А что вы сразу не сказали, что у вас проблемы со здоровьем?»
Потом мне стало стыдно, я пообещал себе, что больше не буду так реагировать на непонимание. Для себя я решил, что важно не то, что я инвалид и поэтому со мной требуется особое обращение. Напротив, неважно, кто перед вами — здоровый человек или нет. Если вы можете ответить на его вопрос, то сделайте это. У человека могут быть свои, неизвестные вам причины, почему он к вам обратился. А если вы работаете в сфере обслуживания, то коммуникация — важная часть вашей работы. Вряд ли после грубого ответа клиент захочет что-то купить у вас.
Самые сложные разговоры с незнакомцами у меня случались, когда после моего ответа о плохом зрении они спрашивали: «А почему вы не носите очки?» Я отвечал, что мне очки пока не помогают или помогают не полностью. После таких слов собеседники в основном замолкали. Человек часто задает уточняющие вопросы, чтобы лучше понять ситуацию для себя, чтобы почувствовать себя в нормальной ситуации. Он ждет, что я отвечу: «Я забыл очки дома», «Они разбились, и я не успел купить новые», — а когда слышит мою историю, то оказывается в незнакомой ему ситуации, попадает в мир, где не все так просто, и старается из этого мира сбежать.
Людям важнее сохранить свой мир в безопасности, а не понять другого человека. Поэтому, когда вас о чем-то переспрашивают, это не всегда связано с желанием вас понять. Популярные тренинги (например, психологические) учат, что выяснить ситуацию нужно для того, чтобы добиться своих целей. Никто не говорит нам, что понимать других — нормально и естественно.
Плюсы странного зрения.
В странном зрении можно найти много плюсов. Я не вижу, как на меня смотрят люди на расстоянии более пары метров. Можно «не видеть» зла, но и флиртовать не получается. Гораздо меньше раздражают некрасивая застройка, бардак вокруг или пыль на столе. Ты не замечаешь, как твои однокурсники или коллеги реагируют на то, что ты можешь промахнуться, когда хочешь взять чашку с чаем во время обеда. Ты не увидишь реакцию преподавателей, когда подносишь листок с заданиям прямо к носу. Об этом тебе спустя годы расскажут твои друзья.
Воспоминание Жени Лакеева; мы подружились, когда я поступил на культуролога:
«Через неделю после нашего знакомства я перестал обращать внимание на твое плохое зрение и вспоминал о нем только тогда, когда ты просил прочитать этикетку на бутылке вина или подсказать номер маршрутки»
Мне было неприятно, когда нужно было при всех сказать о своей инвалидности. Ты приходишь в Третьяковку. По студенческому можно купить билет со скидкой, а для инвалидов и пенсионеров — бесплатно. Говоришь: «Можно мне билет для инвалидов». Кассирша громко переспрашивает: «Какая у вас группа?» — «Вторая». — «Покажите документы». Ты достаешь свидетельство, думаешь, что все это сейчас услышала очередь за тобой, и краснеешь. Документы спрашивали всегда, потому что парень лет 20 без видимой инвалидности не внушает доверия.
Только недавно РЖД позволили инвалидам покупать специально выделенные для них места онлайн. До 2020 года люди с ограниченными возможностями, кроме колясочников, должны были стоять в особой кассе для инвалидов за своими привилегиями.
«Холодное золото»: абсолютно документальная сказка
Зрелищная, напряженная, увлекательная. В якутскую копилку крепких приключенческих боевиков в категории «Тайга. Золото. Наган» прибыло. Стоит только порадоваться и не переставать удивляться разнообразию тематики и жанров в творчестве якутских кинематографистов. Что ни фильм – то открытие. Не успели отойти от шоковой терапии драмы «Пугала», отсмеяться от житейских коллизий комедии «Ыт», как нас внезапным выстрелом отправляют в таежную глушь Якутии 1943 года.
Режиссер фильма Петр Хики, продюсер Сардана Саввина, сценарист Любовь Борисова при определении жанра настаивают, что это истерн, все-таки. Фильм основан на реальных событиях, но зрителю предложена их художественная интерпретация.
Стоит поблагодарить создателей за вскрытие в свое время засекреченной страницы в истории Якутии военного времени. Незабытые старшим поколением, но почти неведомые поколению нынешнему.
Во время войны, особенно в ее начале, когда Красная армия терпела одно поражение за другим, когда во многих регионах страны царил хаос, а большинство сотрудников правоохранительных органов ушли на фронт, бандитизм откровенно поднял голову. По всей стране начали проявлять себя банды. Они не просто грабили, убивали, но при этом все свои действия подводили под идеологическую окраску «борьбы с неверными и коммунистами». За четыре года войны в Советском Союзе по приблизительным подсчетам исследователей действовало более тысячи банд. Да и то речь идет лишь о тех, которые были ликвидированы или о которых знали правоохранители. В фильме «Холодное золото» отражен типичный пример одной из них – криминальная деятельность так называемой «Банды Павлова» в Томмотском районе Алданского округа Якутской АССР.
Прототипом бандита Саввы Попова (Петр Баснаев) послужил бывший председатель колхоза, член ВКП(Б) и выпускник Якутской военной школы Егор Павлов, который в военное время сколотил банду из охотников-промысловиков, дезертиров и криминальных элементов. Они нападали на таборы оленеводов, крупные складские базы, сберкассы и золотые прииски. На поимку павловцев в ноябре 1943 года вышел сводный отряд старшего лейтенанта госбезопасности Рыбина – 22 бойца из числа местных милиционеров и сотрудников НКВД. Именно Рыбин стал прототипом главного героя фильма – старшего лейтенанта госбезопасности Алексея Карасева (Аскалон Павлов).
Вот таким образом, Павлов стал Поповым, Рыбин – Карасевым. Смею догадываться, что некий Горохов, примкнувший к банде, в фильме стал бывшим белогвардейцем Елисеем Горским (Вячеслав Югов). Остальные персонажи, судя по авторскому сценарию Любови Борисовой – вымышленные, собирательные образы двух противоборствующих сторон. И здесь надо пожать руку автору художественной адаптации – ее выдуманный сценарий с напряженной интригой, сюжетными поворотами и диалогами, абсолютно документален в деталях. Как абсолютно чисто и достоверно воссозданы декорации, одежды и картины быта эпохи военного времени. Рука мастера, художника-постановшика Саргыланы Скрябиной с каждым проектом вызывает восхищение. Живописец экрана, да и только.
Документальность «Холодного золота» вряд ли была достигнута без реквизита и оружейника Сергея Алексеева, без статистов, «знакомых с окопной жизнью, ветеранами локальных конфликтов, и всеми участниками, чьи предки были дюже крепкими ребятами», по мнению актера Вячеслава Шатненко. При таком рекордном количестве перестрелок, боевых схваток и поножовщины, должно быть, техника безопасности на съемочной площадке соблюдалась строго и неукоснительно.
Некоторых экспертов и зрителей, судя по первым отзывам смутило одно обстоятельство: фильм снимался по версии НКВД, позиция фильма была названа щепетильной. Почитание сотрудников НКВД, стоящих за расстрелами тысяч людей, выходит на уровень неоправданной героизации. А образы дезорганизованных, заплутавших в тайге оленеводов, наоборот, демонизируются до уровня врагов народа и агентов японской разведки. Звучат опасения, что после фильма произойдет некое разобщение внутри разных поколений. Дескать, у каждого своя правда и свое видение истории, и экранная версия «Холодного золота» может вызвать ненависть к поступкам наших отцов и дедов. Опасения напрасны. Зрители нынче разборчивы в кино и не настолько притязательны к истории.
Этого не произойдет, по одной простой причине, что фильм «Холодное золото» снят на основе свершившихся фактов, объективно сложившихся, с привлечением консультантов, хроники событий, свидетельств и документов. В исторической правдивости фильм не упрекнешь. Другое дело, как он снят!
И слава богу, что режиссер «Холодного золота» Петр Хики и вся его команда во главе с продюсером Сарданой Саввиной – оказались чрезвычайно молоды для глубинного осмысления этой страшной страницы в истории Якутии. Если бы за этот проект взялся более зрелый режиссер, лет 40-50-ти, то ему бы не хватило дерзости так легко и виртуозно обращаться с историческим материалом. Возрастной режиссер увяз бы в натужном сценарии, пытаясь угодить правде-матке и ревностным историкам, и вряд ли бы мы получили на выходе, такое свежее и яркое кино, похожее на «абсолютную документальную сказку».
Такой жанр определил для всех своих фильмов, игровых и документальных, замечательный российский кинорежиссер Алексей Федорченко. Есть факты – документальность, и есть художественный вымысел, интересная подача и красивая форма – это сказка. А Петр Хики и его команда пошли верным путем, навстречу зрителю. Вскрыли неизвестную страницу истории, изучили, погрузились, поместили ее в рамки увлекательного жанра приключений, боевика, криминальной драмы, сибирского вестерна, истерна — чего хотите.
Полижанровость здесь ликует. И что особенно добавляет фильму плюсов: он снят в духе советского времени, опытно в стиле классического истерна (оператор Иван Семенов). По чуткости камеры и монтажу «Холодное золото» местами напоминает неспешное течение событий, как в «Дерсу Узала», а ближе к финалу – «Неуловимых мстителей». Выходит, Иван Семенов в этом проекте стилизовал работы знаменитого советского кинооператора Федора Добронравова. Если на деле это не так, то, согласитесь, приятное зрительское заблуждение, ностальгическое.
Для продвижения кинопродукта в прокат создатели «Холодного золота» применили удачный рекламный ход – партиями разместили в сетях характер-постеры на своих персонажей. Качественные фотопортреты стали жить своей отдельной жизнью и в чем-то даже превзошли своих экранных героев. Потому что, фотографии имеют обыкновение убеждать: «Это было, было…».
Кстати, об актерах и кастинге. Комплиментов в адрес актерского состава прозвучало достаточно много и вполне заслуженно. Профессионалы играли прекрасно, замечательно, непрофессионалы выложились, как смогли.
В роли старшего лейтенанта госбезопасности Карасева – популярный певец Аскалон Павлов. В кадре и на фото-постере очень похож на Кэри-Хироюки. Мужества и стати в облике не занимать. В роли белогвардейца Елисея Горского – Вячеслав Югов. Очень похож на российского актера Игоря Миркурбанова, редкая колоритная внешность с орлиным профилем и тяжелым взором. Безусловно, такие яркие личности способны всецело покорить кинематографическую братию, но всю зрительскую аудиторию вряд ли. И Аскалон Павлов и Вячеслав Югов хороши в кадре, но оба лишены актерской пластики, соответствующей голосовой эмоциональной окраски. Если бы Елисей Горский заговорил голосом Сергея Чонишвили, чем-то напоминающим голос Николая Олялина, это была бы совсем другая история на экране. Скованность и некоторые наигрыши актеров-любителей особенно заметны на фоне сильной профессиональной игры Петра Баснаева, актеров второго плана — Федота Львова, Якова Шамшина, Вячеслава Шатненко, Нюргуяны Шадриной, Ивана Константинова и даже ярких эпизодников — Василия Слепцова, Дмитрия Хоютанова, Степана Березовского.
Принимаю доводы в защиту Аскалона Павлова и Вячеслава Югова. Зрители любят красивых и мужественных мужчин на экране. И пусть их будет больше. В любом человеке очень много творческих сил, и их выплеск нужен публике. И даже бывает неожиданно интересен!
Как это случилось с дебютом звукорежиссера-композитора Ильи Петухова в роли китайца Ли Гуанмина. Полное перевоплощение в образ до неузнаваемости. Внешне неприметный и тихий в быту человек на экране оказался громким, смешным, запоминающимся. Режиссерам на заметку: парадоксальная внешность у Ильи Петухова плюс талант, способный показать себя и в драме, и в трагедии.
Всей творческой команде фильма «Холодное золото» спасибо за поступок – посвятить часть своей жизни первому в Якутии истерну. Благодаря вам многие зрители вообще впервые услышат об истории банды Павлова, а те, что помоложе, впервые узнают, что такое НКВД, «и с чем его едят». И, если этот фильм сподвигнет их на то, чтобы погуглить на тему «от войны не убежишь», открыть для себя новые страницы истории своего края, это будет просто замечательно.
«Холодное золото»: абсолютно документальная сказка
Зрелищная, напряженная, увлекательная. В якутскую копилку крепких приключенческих боевиков в категории «Тайга. Золото. Наган» прибыло. Стоит только порадоваться и не переставать удивляться разнообразию тематики и жанров в творчестве якутских кинематографистов. Что ни фильм – то открытие. Не успели отойти от шоковой терапии драмы «Пугала», отсмеяться от житейских коллизий комедии «Ыт», как нас внезапным выстрелом отправляют в таежную глушь Якутии 1943 года.
Стоит поблагодарить создателей за вскрытие в свое время засекреченной страницы в истории Якутии военного времени. Незабытые старшим поколением, но почти неведомые поколению нынешнему.
Во время войны, особенно в ее начале, когда Красная армия терпела одно поражение за другим, когда во многих регионах страны царил хаос, а большинство сотрудников правоохранительных органов ушли на фронт, бандитизм откровенно поднял голову. По всей стране начали проявлять себя банды. Они не просто грабили, убивали, но при этом все свои действия подводили под идеологическую окраску «борьбы с неверными и коммунистами». За четыре года войны в Советском Союзе по приблизительным подсчетам исследователей действовало более тысячи банд. Да и то речь идет лишь о тех, которые были ликвидированы или о которых знали правоохранители. В фильме «Холодное золото» отражен типичный пример одной из них – криминальная деятельность так называемой «Банды Павлова» в Томмотском районе Алданского округа Якутской АССР.
Некоторых экспертов и зрителей, судя по первым отзывам смутило одно обстоятельство: фильм снимался по версии НКВД, позиция фильма была названа щепетильной. Почитание сотрудников НКВД, стоящих за расстрелами тысяч людей, выходит на уровень неоправданной героизации. А образы дезорганизованных, заплутавших в тайге оленеводов, наоборот, демонизируются до уровня врагов народа и агентов японской разведки. Звучат опасения, что после фильма произойдет некое разобщение внутри разных поколений. Дескать, у каждого своя правда и свое видение истории, и экранная версия «Холодного золота» может вызвать ненависть к поступкам наших отцов и дедов. Опасения напрасны. Зрители нынче разборчивы в кино и не настолько притязательны к истории.
Этого не произойдет, по одной простой причине, что фильм «Холодное золото» снят на основе свершившихся фактов, объективно сложившихся, с привлечением консультантов, хроники событий, свидетельств и документов. В исторической правдивости фильм не упрекнешь. Другое дело, как он снят!
Для продвижения кинопродукта в прокат создатели «Холодного золота» применили удачный рекламный ход – партиями разместили в сетях характер-постеры на своих персонажей. Качественные фотопортреты стали жить своей отдельной жизнью и в чем-то даже превзошли своих экранных героев. Потому что, фотографии имеют обыкновение убеждать: «Это было, было…».
Всей творческой команде фильма «Холодное золото» спасибо за поступок – посвятить часть своей жизни первому в Якутии истерну. Благодаря вам многие зрители вообще впервые услышат об истории банды Павлова, а те, что помоложе, впервые узнают, что такое НКВД, «и с чем его едят». И, если этот фильм сподвигнет их на то, чтобы погуглить на тему «от войны не убежишь», открыть для себя новые страницы истории своего края, это будет просто замечательно.