какие фронты брали берлин
Битва за Берлин: какие мифы и вбросы не дают покоя историкам?
Приблизительное время чтения: 6 мин.
2 мая 2020 года исполняется ровно 75 лет окончанию Берлинской наступательной операции, которая стала прологом к безоговорочной капитуляции нацистской Германии. Битва эта до сих пор вызывает много вопросов. На некоторые из них нам ответил военный историк, кандидат исторических наук Алексей ИСАЕВ.
Есть ли утвердившиеся в общественном сознании мифы, связанные с битвой за Берлин?
Есть. Один из них о бессмысленности введения танков в город. Второй – об огромных бессмысленных потерях на Зееловских высотах. Хотя потери в битве за Берлин были вполне пропорциональны достигнутому результату и численности противника. А прорыв Одерского фронта вообще надо внести во все учебники, настолько грамотно он был проведен.
А танки? Стоило ли вводить их в Берлин? В новейшей российской истории опыт штурма Грозного в 1995 году показал, что в условиях уличных боев бронетехника становится легкой добычей гранатометчиков.
Откуда взялось устойчивое представление, что Жуков повинен в огромных неоправданных жертвах при штурме так называемых Зееловских высот – оборонительных рубежей на многочисленных холмах недалеко от города Зеелов, прикрывавших Берлин с востока? Было ли действительно необходимо их штурмовать, и каковы реальные потери с обеих сторон?
Этот «вброс» был сделан в рамках политической кампании 1957 года, после снятия Жукова с поста министра обороны СССР. Нужно было, в частности, отвлечь внимание от неудач 1-го Украинского фронта под Баутценом, где противником был нанесен результативный контрудар. А Одерский фронт, хоть немцы и готовили его к обороне в течение двух месяцев, в итоге был пробит на узком фронте в районе Платкова, в полосе 9-й воздушно-десантной дивизии немцев. И безвозвратные потери 69-й и 8-й гвардейской армий на «Зееловских высотах» (строго говоря, такого топонима в Германии не было) составили около 4 тысяч человек.
Но после войны некоторые участники операции утверждали, что можно было просто окружить Берлин и дождаться капитуляции гарнизона.
У Красной армии уже был опыт «окружить и дождаться» – Кенигсберг и Бреслау. Оба примера показывают, что ждать можно было неделями, а на войне каждый день – это неизбежные потери. Поэтому нужно было как можно быстрее завершить штурм, не дав противнику закрепиться в городе.
Почему осенью 1944 года Сталин заменил командующего 1-м Белорусским фронтом Рокоссовского на Жукова?
Сужение и уплотнение фронта требовало высочайшей квалификации на ключевом, Берлинском направлении. Рокоссовский до этих требований, при всем уважении, не дотягивал. Это продемонстрировала борьба за Данциг в марте 1945 года, когда Рокоссовский, несмотря на переданную ему танковую армию, не смог отсечь отступавшего к Данцигу и Гдыне противника. В результате эти города пришлось долго штурмовать, ведя ожесточенные уличные бои.
В феврале-марте 1945 года советские войска вышли к Одеру и Нейсе, до Берлина оставалось 60 километров. Что было бы, продолжи Красная армия наступление?
Штурм Берлина в феврале или даже марте 1945 года был малореален. Во-первых, до 23 февраля пропуск железнодорожных эшелонов через город Познань был заблокирован, а значит, снабжение войск на одерских плацдармах было затруднено. Во-вторых, посыпались контрудары резервных сил немецкого командования, что привело, в частности, к временному окружению 4-й танковой армии. А в марте 1945-го в Силезии немцы нанесли чувствительный контрудар по 3-й гвардейской танковой армии под Лаубаном. В такой ситуации бросок на Берлин был бы чистой воды авантюрой.
Жуков вспоминал, что при подготовке наступления большое значение придавалось фактору внезапности. Что он имел в виду?
Внезапность вообще была коньком Георгия Константиновича. Взять хотя бы паузу 15 апреля 1945 года после разведки боем 14 апреля на Кюстринском плацдарме на реке Одер. Она действительно ввела немцев в заблуждение относительно даты начала Берлинской операции.
Правда ли, что Сталин поощрял соперничество между Жуковым и Коневым, командовавшими 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами? И кто из них в итоге добился больших успехов?
Если быть точным, речь идет не о каком-то «соревновании», а о поиске Сталиным «плана Б», когда наступление 1-го Белорусского фронта с Кюстринского плацдарма стало отставать от графика. Сталин попытался активизировать действия 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов. Но реальных шансов подстегнуть 2-й Белорусский фронт, стоявший на берегу затопленной немцами при отступлении дельты между двух рукавов Одера, было мало. А вот у 1-го Украинского были, по крайней мере на бумаге, неплохие шансы прорваться к Берлину с юга. У Конева имелись и свои «домашние заготовки» поворота на Берлин. Однако 1-й Белорусский фронт все-таки набрал темп и попал в Берлин первым, а войска 1-го Украинского застряли на Барут-Цоссенском рубеже к югу от германской столицы.
Берлин взяли намного быстрее, чем, например, Будапешт. Почему? Ведь это столица, в ней находилась основная часть руководства Третьего рейха.
От штурма Берлина советские войска ничто не отвлекало. В Будапеште же значительные силы отвлекались на отражение деблокирующих ударов, а в самом штурме участвовали мизерные силы танков и «самоходок», буквально несколько рот. Кроме того, от Берлина были отсечены крупные силы немецкой 9-й армии и город оборонял в основном фольксштурм, части ПВО, полиция, пожарные и т.п.
Ходили разговоры, что кое-кто из нацистской верхушки сумел покинуть Берлин и потом спокойно доживал где-то в Южной Америке. Были случаи прорывов из города?
В ночь на 1 мая была попытка прорыва силами дивизии СС «Нордланд». Основная ее часть была рассеяна на Фридрихштрассе, к северо-востоку от рейхстага. Пешие группы тоже ушли недалеко, большая их часть была взята в плен. Кстати, с ними был и рейхсляйтер, личный секретарь Гитлера Мартин Борман. Там он и погиб, что в конце 1990-х подтвердило исследование его останков, обнаруженных в Берлине, и экспертиза ДНК. Что касается останков Гитлера и Геббельса, то их опознание было проведено советскими судебно-медицинскими экспертами, а потом специально созданной комиссией, проведшей дополнительные раскопки и обнаружившей, в частности пригодные для идентификации фрагменты челюстей и зубов, направленные потом в Москву для исследования.
Танки на улицах Берлина
А наши союзники имели шанс войти в Берлин раньше нас?
Да, но для этого им нужно было радикально менять стратегию, причем еще в марте 1945 года. В апреле шансов у них уже не было. Кроме того, у советского руководства был мощный рычаг давления на американцев – обещание принять участие в военной кампании на Дальнем Востоке.
Во время штурма Берлина было две попытки переговоров. Первый представитель берлинского гарнизона вернувшись в город застрелился. Почему? И кто принял на себя окончательное решение о капитуляции?
Первым после смерти Гитлера в ночь на 1 мая 1945 года пошел на переговоры начальник штаба верховного командования сухопутных войск вермахта Ханс Кребс. Но его предложения носили политический характер, и речь шла о перемирии – капитуляцию он вообще не хотел обсуждать. Когда же заключать перемирие советское командование отказалось, Кребс вернулся в Берлин и застрелился в коридоре фюрербункера. Окончательное же решение принял комендант Берлина, командующий обороной города генерал Хельмут Вейдлинг. Именно он на командном пункте командующего 8-й гвардейской армией генерала Василия Чуйкова в ночь на 2 мая 1945 года подписал капитуляцию немецких войск и вместе с остатками гарнизона сдался в плен.
А какова роль Рокоссовского в Берлинской операции? Он справился со своими задачами?
И к началу битвы за Берлин, и к штурму города Рокоссовский опоздал. Но его 2-й Белорусский фронт форсировал Одер под Штеттином и занял Западную Померанию, лишив берлинский гарнизон надежды на помощь германской 3-й танковой армии.
Правда ли, что Берлинская операция стала крупным сражением в истории?
Нет. Но, безусловно, битва за Берлин, завершившаяся быстрым штурмом крупного европейского города – это впечатляющая операция.
А какая из битв считается самой крупной?
Крупнее объективно были протяженные по времени битвы, длившиеся по многу месяцев с вводом свежих сил сторонами в процессе боев. Например, Сталинградское сражение или битва за Москву.
Берлинская наступательная операция
Берлинская наступательная операция стала одной из самых последних операций Великой Отечественной войны и одной из самых известных. В ходе неё Красная Армия взяла столицу Третьего рейха – Берлин, разгромила последние, самые мощные силы противника и принудила его капитулировать.
Операция продолжалась 23 дня, с 16 апреля по 8 мая 1945 года, в ходе которых советские войска продвинулись на запад на 100-220 км. В её рамках были проведены частные наступательные операции: Штеттинско-Ростокская, Зеловско-Берлинская, Котбус-Потсдамская, Штремберг-Торгауская и Бранденбургско-Ратеновская. Участие в операции приняли три фронта: 1-й Белорусский (Г. К. Жуков), 2-й Белорусский (К. К. Рокоссовский) и 1-й Украинский (И. С. Конев).
Замысел, планы сторон
Замысел операции в Ставке определили ещё в ноябре 1944 года, он уточнялся ещё в процессе Висло-Одерской, Восточно-Прусской, Померанской операций. Учитывали и действия на Западном фронте, действия союзников: они в конце марта – начале апреля вышли к Рейну и начали его форсировать. Верховное командование союзников планировало овладеть Рурским промышленным районом, затем выйти на Эльбу и начать наступление на берлинском направлении. Одновременно на юге американо-французские войска планировали захватить районы Штутгарта, Мюнхена, выйти в центральные части Чехословакии и Австрии.
На Крымской конференции советская зона оккупации должна была пройти западнее Берлина, но союзники планировали сами начать Берлинскую операцию, к тому же была большая вероятность сепаратного сговора с Гитлером или его военными, с целью сдать город США и Англии.
У Москвы были серьёзные опасения, англо-американские войска почти не встречали серьёзного сопротивления на Западе. В середине апреля 1945 года американский радиообозреватель Джон Гровер сообщил: «Западный фронт фактически уже не существует». Немцы, отойдя за Рейн, не создали мощную оборону, кроме того основные силы были переброшены на восток, и даже в самые тяжелые моменты из рурской группировки вермахта постоянно брались силы и перебрасывались на Восточный фронт. Поэтому Рейн сдали без серьёзного сопротивления.
Наступление: основные вехи
— В 5 часов утра 16 апреля 1-й Белорусский фронт на участке в 27 км (зона прорыва) 25 минут из более чем 10 тыс. стволов артиллерии, реактивных систем, миномётов разрушал первую линию, затем перенес огонь на вторую линию обороны врага. После этого включили 143 зенитных прожектора для ослепления врага, первую полосу пробили за полтора-два часа, местами вышли ко второй. Но затем немцы очнулись, подтянули резервы. Бой стал ещё более ожесточённым, наши стрелковые части не могли преодолеть оборону Зееловских высот. Чтобы не срывать сроки операции, Жуков ввел в бой 1-ю (Катуков М. Е.) и 2-ю (Богданов С. И.) гвардейские танковые армии, немецкое же командование в конце дня бросило в бой оперативные резервы группы армий «Висла». Весь день и ночь 17-го шел жестокий бой, к утру 18-го части 1-го Белорусского, при помощи авиации 16-й и 18-й воздушных армий, смогли взять высоты. К исходу 19-го апреля советские армии, пробивая оборону и отражая яростные контрудары врага, пробили третью линию обороны и получили возможность ударить по самому Берлину.
— 16-го апреля на 390-километровом фронте 1-го Украинского фронта была поставлена дымовая завеса, в 6.15 начался артудар, в 6.55 передовые части переправились через реку Нейсе и захватили плацдармы. Началось наведение переправ для главных сил, только за первые часы навели 133 переправы, к середине дня войска прорвали первую полосу обороны и вышли ко второй. Командование вермахта, понимая всю тяжесть ситуации, уже в первый день бросило в бой тактические и оперативные резервы, поставив задачу выбить наши силы за реку. Но к концу дня советские части пробили вторую линию обороны, утром 17-го реку перешли 3-я (Рыбалко П. С.) и 4-я (Лелюшенко Д. Д.) гвардейские танковые армии. С воздуха наши армии поддерживала 2-я воздушная армия, весь день шло расширение прорыва, к концу дня танковые армии вышли к реке Шпрее и сходу начали её форсирование. На второстепенном, дрезденском направлении наши войска также прорвали фронт врага.
Учитывая ожесточённое сопротивление врага в полосе удара 1-го Белорусского фронта и её отставание от графика, успех соседей, танковым армиям 1-го Украинского приказали повернуть на Берлин и идти, не ввязываясь в бои по уничтожению опорных пунктов врага. 18 и 19 апреля 3-я и 4-я танковые армии шли на Берлин, темпом в 35-50 км. В это время общевойсковые армии готовились к ликвидации группировок врага в районе Котбуса и Шпремберга. 21-го танковая армия Рыбалко, подавляя ожесточённое сопротивление врага в районе городов Цоссен, Луккенвальде, Юттербог, вышла к внешним оборонительным линиям Берлина. 22-го части 3-й гвардейской танковой армии преодолели канал Нотте и прорвали внешние укрепления Берлина.
— 17-19 апреля передовые части 2-го Белорусского фронта вели разведку боем и овладели междуречьем Одера. Утром 20-го перешли в наступление основные силы, переправу через Одер прикрывали артиллерийским огнём и дымовой завесой. Наибольшего успеха достигла правофланговая 65-я армия (Батов П. И.), захватив к вечеру плацдарм шириной 6 и глубиной 1.5 км. В центре 70-я армия достигла более скромного результата, левофланговая 49-я армия не смогла закрепиться. 21-го весь день и ночь шёл бой по расширению плацдармов, К. К. Рокоссовский бросил части 49-й армии на поддержку 70-й армии, затем бросил в бой 2-ю ударную армию, а также 1-й и 3-й гвардейские танковые корпуса. 2-й Белорусский фронт смог сковать своими действиями части 3-й немецкой армии, она не смогла прийти на помощь обороняющим Берлин. 26-го части фронта взяли Штеттин.
— 21 апреля части 1-го Белорусского фронта ворвались в пригороды Берлина, 22-23 шли бои, 23-го 9-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора И. П. Рослого захватил Карлсхорст, часть Копеника и, выйдя к реке Шпрее, с ходу форсировал её. Большую помощь в её форсировании оказала Днепровская военная флотилия, поддерживая огнём и перебрасывая войска на другой берег. Наши части, ведя свои и отбивая контратаки врага, подавляя его сопротивление, шли к центру столицы Германии.
— Действующие на вспомогательном направлении 61-я армия и 1-я армия Войска Польского начали наступление 17-го, прорвав оборону врага, обошли Берлин с севера и пошли на Эльбу.
— 22-го в Ставке Гитлера было принято решение перебросить с Западного фронта 12-ю армию В. Венка, для организации её наступления на помощь полуокружённой 9-й армии был направлен Кейтель. К исходу 22-го войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского практически создали два кольца окружения – вокруг 9-й армии восточнее и юго-восточнее Берлина и западнее Берлина, окружив сам город.
— 20-23 апреля дивизии немецкой группы армий «Центр» атаковали части 1-го Украинского фронта на левом фланге, старясь зайти ему в тыл. С 25-го апреля по 2 мая войска 1-го Украинского фронта вели бои на трёх направлениях: подразделения 28-й армии, 3-й и 4-й гвардейских танковых армий бились на территории Берлина; 13-я армия вместе с частями 3-й танковой армии отбивали удары 12-й немецкой армии; 3-я гвардейская армия и часть подразделений 28-й армии сдерживали и уничтожали окружённую 9-ю немецкую армию. Бои по уничтожению 9-й армии немцев (200 тысячная франкфуртско-губенской группировка) шли до 2-го мая, немцы пытались прорваться на запад, искусно маневрировали. Создавая на узких участках превосходство в силах, атаковали, дважды прорывали кольцо, только экстренные меры советского командования позволили их вновь блокировать и в итоге уничтожить. Прорваться смогли лишь небольшие группы противника.
— В городе наши войска встретили ожесточённое сопротивление, враг и не думал сдаваться. Опираясь на многочисленные сооружения, подземные коммуникации, баррикады, он не только оборонялся, но постоянно атаковал. Наши действовали штурмовыми группами, усиленными сапёрами, танками, артиллерией, к вечеру 28-го подразделения 3-й ударной армии вышли в район рейхстага. К утру 30-го после жестокого боя захватили здание министерства внутренних дел, начали штурм рейхстага, но только в ночь на 2-е мая остатки гарнизона немцев сдались. 1-го мая у вермахта остался только правительственный квартал и Тиргартен, начальник генерального штаба немецких сухопутных войск генерал Кребс предложил перемирие, но наши настаивали на безоговорочной капитуляции, немцы отказались, бои продолжились. 2-го мая генерал Вейдлинг, командующий обороной города, объявил о капитуляции. Те немецкие части, которые её не приняли и пытались прорваться на запад, были рассеяны и уничтожены. Так завершилась Берлинская операция.
— Были уничтожены главные силы вермахта, немецкое командование теперь не имело возможности продолжать войну, захвачена столица Рейха, её военно-политическое руководство.
— Вермахт после падения Берлина практически прекратил сопротивление.
— Фактически Великая Отечественная война была завершена, осталось только оформить капитуляцию страны.
— Были освобождены сотни тысяч военнопленных, угнанных в рабство советских людей.
Источники:
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М., 2002.
Кейтель В. 12 ступенек на эшафот… — Ростов н/Д., 2000.
Конев И. С. Сорок пятый. — М., 1970.
Рокоссовский К. К. Солдатский долг. 1988.
Штурм Берлина: политика и мораль
Главными целями Берлинской наступательной операции, проводившейся под занавес Великой Отечественной войны, были разгром центральной группировки вермахта, действующей на советско-германском фронте, и взятие Берлина — военного, политического и административного центра Германии. Падение немецкой столицы стало заключительным этапом войны, положившим конец сопротивлению Третьего Рейха. Подготовка к штурму Берлина носила не только военный, но и политический характер. Последнему аспекту руководство СССР и Красной армии уделяло много внимания. Это хорошо видно на примере доклада о политическом обеспечении бойцов 1-го Белорусского фронта во время Берлинской операции, подготовленного начальником политуправления Центральной группы войск генерал-лейтенантом Прониным уже после войны. Этот документ раскрывает различные стороны политической подоплёки штурма Берлина и показывает работу, проделанную политорганами РККА для того, чтобы донести до каждого бойца важность происходящего события. Из документа можно почерпнуть интересные сведения о настрое советских солдат и офицеров перед началом операции и об изменении их отношения к Германии и её населению. Доклад генерала Пронина свидетельствует о том, что существовала угроза мести немцам со стороны красноармейцев и что советское руководство, видевшее Красную армию в роли освободительницы, а не мстительницы, с этой проблемой боролось.
Берлин как финальная точка войны
Конец войне должно было положить взятие столицы Третьего Рейха — так гласил доклад И.В. Сталина, сделанный 6 ноября 1944 года. Завершая его, председатель Государственного комитета обороны заявил, что, хотя Красная армия и выполнила свой долг, освободив советскую землю от врага, перед ней стоит ещё одна задача:
«Теперь за Красной Армией остаётся её последняя заключительная миссия: довершить вместе с армиями наших союзников дело разгрома немецко-фашистской армии, добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы».
Политуправление Красной армии взяло слова вождя на вооружение и превратило их в главный лозунг всей политической работы в войсках. Особенное значение он приобрёл во время подготовки к Берлинской операции. Политорганы внушали солдатам и офицерам 1-го Белорусского фронта, что они выполняют решающую роль в заключительной миссии Красной армии, которая несомненно одержит верх в битве за Берлин.
Такой акцент может удивить читателя. В 1945 году война шла на немецкой территории, и советские войска вряд ли страдали от неуверенности. Однако не всё так просто. В докладе генерал Пронин пояснял, почему так важно было внушить красноармейцам мысль о взятии Берлина:
«(…) во-первых потому, что после завершения Варшавско-Лодзинско-Познанской операции в части фронта влилось большое пополнение молдаван, а также людей бывших в немецком плену и на работах у немецких колонистов (…); во-вторых, мы должны были учитывать тот факт, что когда наши войска находились на Одере, немцы усилили свою пропаганду, рассчитанную на то, чтобы вселить у бойцов неуверенность в победе».
Политуправлению фронта пришлось немало потрудиться, чтобы изжить эти настроения. Развенчивая немецкие пророчества, политработники читали лекции офицерам, проводили беседы с рядовым составом и распространяли в войсках брошюры на эту тему. Особое внимание советская пропаганда уделяла бойцам нового пополнения и тем, кто был не русской национальности. Здесь важную роль сыграли фронтовые газеты, издаваемые на языках народов СССР. В результате в массовом сознании укоренились мысли о необходимости добить врага в его логове и водрузить над Берлином Знамя Победы. В письмах домой красноармейцы часто писали: «наш путь домой — через Берлин».
Километры и красные флажки
Слава тому, кто первый ворвётся в Берлин!
Слава тому, кто водрузит наше знамя над вражеской столицей!»
По примеру «Советского бойца» все фронтовые газеты стали ежедневно выпускать листовки, в которых отмечали, сколько километров пройдено с боями и сколько ещё осталось до Берлина. Любопытно, что этим приёмом, имевшим большую мобилизующую силу, политработники пользовались впервые. Политуправление действовало по принципу дорого яичко к Христову дню. По мнению генерала Пронина, выпуск таких воззваний годом ранее — к примеру, во время боёв в Белоруссии — не имело бы смысла, ведь в то время Берлин был для советских бойцов весьма отдалённой целью. В те дни была взята на вооружение идея освобождения родной земли от врага, и бо́льшую актуальность имело бы расстояние до границы Германии, а не до её столицы.
«Гвардейцы, друзья, к победе, вперёд. Шлём Вам ключи от Берлинских ворот. Гвардейцы-штурмовики дважды Героя Советского Союза Белавина».
Во время уличных боёв в самом Берлине важную роль играли оперативные листовки, информировавшие бойцов о ходе битвы, надписи на стенах зданий, а также сообщения, передаваемые с помощью звуковых средств и по радио. Таким способом сражавшиеся части делились своими успехами и подбадривали друг друга. Когда экипаж самоходки ИСУ-152 из 351-го тяжёлого самоходного артиллерийского полка увидел Рейхстаг, наводчик гвардии старший сержант Павел Василюк передал по радио всем экипажам:
«Мы видим Рейхстаг! Я посылаю в него снаряды. Рейхстаг от наших снарядов в дыму и пыли. Под прикрытием дыма пехота и мы движемся вперёд. Скоро наша победа!»
Особое значение приобрели красные флажки — приём не новый, но во время боёв за немецкую столицу ставший актуальным: они символизировали общее устремление войск 1-го Белорусского фронта водрузить Знамя Победы над Берлином. Эти маленькие символы вручались в торжественной обстановке лучшим воинам с заданием прикрепить их на определённых захваченных объектах. Это была своеобразная тренировка перед главным событием — подъёмом Знамени над Рейхстагом. По свидетельству очевидцев, после падения Берлина тысячи красных флажков над уцелевшими зданиями ярко выделялись на фоне белых полотнищ, выброшенных немцами из окон в знак капитуляции.
Митинги, грамоты, медали
Отдельно стоит упомянуть систему поощрений и награждений советских бойцов и командиров. Одной из форм стали митинги в частях перед началом наступления. Под развёрнутыми боевыми знамёнами военнослужащим зачитывалось обращение Военного совета фронта, после чего бойцы клялись с честью выполнить свой долг и исполнить приказ командования о взятии Берлина.
Отличившиеся красноармейцы получали грамоты с благодарностью Верховного Главнокомандующего. Чтобы делать это оперативно, бланки заготавливались заранее. Ещё перед началом операции политуправление 1-го Белорусского фронта отправило в войска почти миллион грамот. То же самое касалось и пропагандисткой литературы: было издано такое же количество различных листовок на языках народов СССР, а ежедневный тираж всех выходивших на фронте газет превысил 140 000 экземпляров. Также в войска доставлялись центральные газеты и журналы.
Ещё одним важным моментом стали награждения на поле боя, принявшие, по замечанию генерала Пронина, массовый характер. По его данным, за время Берлинской операции ордена и медали получили 837 173 человека, а 399 из них стали Героями Советского Союза. Любопытно, что сейчас точная цифра Героев не называется: считается, что этого звания было удостоено свыше 600 человек. В своём докладе Пронин упомянул меньшее количество — вероятно, он назвал цифры по 1-му Белорусскому фронту.
Как видим, политуправление фронта провело большую работу по поднятию боевого духа войск и донесению до личного состава важности Берлинской операции. Однако этим дело не ограничилось. Политорганам пришлось убеждать красноармейцев не мстить немецкому населению, обходиться с ним гуманно, избегая бесчинств и насилия. Генерал Пронин рассказал о методах борьбы с этими неприятными явлениями.
«Убей немца!»
Пока война шла на советской земле, такая агитация против нацистской Германии и вермахта работала весьма эффективно. Политуправление Красной армии чутко держало руку на пульсе настроений красноармейцев, внушая им ненависть к противнику. «Немцы не солдаты, а гнусные и подлые убийцы», — такие формулировки ещё и в начале 1945 года можно было встретить во фронтовой прессе, где рассказывалось, как враг поступает с советскими военнопленными. Однако когда Красная армия вошла на территорию Рейха, стал ощущаться и отрицательный эффект пропагандистского воздействия на умы бойцов и командиров. В своём докладе генерал Пронин так обрисовал ситуацию:
«Во время наступления на этой территории многие бойцы в порыве гнева бессмысленно портили и уничтожали вещи в домах немцев, поджигали дома, надворные постройки, а в отдельных случаях и склады с продовольствием и различным имуществом. Некоторые города от бессмысленных поджогов пострадали больше, чем от боёв. Было много случаев насилий и убийств немцев».
Объяснялось это, главным образом, стихийным взрывом ненависти и желанием отомстить. Оказавшись на немецкой территории, красноармейцы дали волю своим чувствам. Командование РККА отнюдь не благодушно смотрело на такое поведение. Во-первых, оно морально разлагало войска. Во-вторых, неприглядные факты лили воду на мельницу вражеской пропаганды. Геббельс запугивал население Германии рассказами о том, что Красная армия будто бы поголовно истребляет всех немцев. В радиопередачах, газетах и листовках, обращённых к вермахту и мирным жителям, нацистские пропагандисты на все лады расписывали те ужасы, которые с ними сотворят советские солдаты.
Дурное обращение с немецким населением било по имиджу Красной армии, которая пришла в Европу как освободительница, и шло вразрез со словами Сталина из приказа № 55 от 23 февраля 1942 года:
«Иногда болтают в иностранной печати, что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить германское государство. Это, конечно, глупая брехня и неумная клевета на Красную Армию. У Красной Армии нет и не может быть таких идиотских целей. Красная Армия имеет своей целью изгнать немецких оккупантов из нашей страны и освободить Советскую землю от немецко-фашистских захватчиков. Очень вероятно, что война за освобождение Советской земли приведёт к изгнанию или уничтожению клики Гитлера. Мы приветствовали бы подобный исход. Но было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаётся».
Отметим, что к началу Берлинской операции советское руководство потребовало от своих войск изменить отношение как к военнопленным, так и к гражданскому населению Германии. В директиве № 11072 от 20 апреля 1945 года Сталин приказал более гуманно обращаться с немцами, рассчитывая ослабить их сопротивление. Об изменении его политики по отношению к Германии свидетельствует и статья начальника Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Георгия Александрова «Товарищ Эренбург упрощает», вышедшая в «Правде» 14 апреля. В ней автор подверг журналиста критике:
«Тов. Эренбург пишет в своих статьях, что Германии нет, есть лишь «колоссальная шайка». Если признать точку зрения т. Эренбурга правильной, то следует считать, что всё население Германии должно разделить судьбу гитлеровской клики. Незачем говорить, что т. Эренбург не отражает в данном случае советского общественного мнения. Красная Армия, выполняя свою великую освободительную миссию, ведёт бои за ликвидацию гитлеровской армии, гитлеровского государства, гитлеровского правительства, но никогда не ставила и не ставит своей целью истребить немецкий народ».
Таким образом, требуя смягчить отношение к немцам и разграничивая нацизм и немецкий народ в целом, советское правительство создавало задел на будущее, в котором Германия должна была стать дружественной СССР страной. Однако для этого нужно было взять Берлин без проявлений жестокости. Соответственно, возросла роль морального и политического обеспечения штурма города.
Казнить нельзя, помиловать
Специфика ситуации заключалась в том, что подготовку к Берлинской операции войска фронта вели на заселённой немцами территории. Командование понимало, что эксцессы вполне могут происходить. Конечно, оно учитывало, что красноармейцы встречали на своём пути и освобождали из неволи тысячи советских людей, чьи рассказы о зверствах немцев задевали чувства бойцов. Политуправлению фронта приходилось взывать к их сознательности, чтобы солдаты поняли, почему «нам не выгодно допускать насилия и бесчинства по отношению к немцам, почему мы должны изменить отношение к немецкому населению».
«Многие бойцы не понимают, что всё ценное, отбитое у немцев, не надо уничтожать (…), а сохранять, как ценности принадлежащие отныне нашему государству и Польше и, что люди уничтожающие их, не немцам мстят, а вредят только себе (…)
Обращение заканчивалось призывом к бойцам выполнить приказ Сталина: разгромить врага и водрузить над Берлином знамя победы. 3000 копий документа политруки частей и соединений под расписку получили для проработки с личным составом этого непростого вопроса. Военный совет считал любую месть немцам неправильной и рассматривал её проявления как нарушение дисциплины и отвлечение от выполнения воинского долга. Если в первые дни пребывания на немецкой земле многие командиры и политработники сквозь пальцы смотрели на поведение своих подчинённых, то теперь им бы уже не удалось оставаться сторонними наблюдателями. Такую постановку вопроса подкрепили и директивы Военного совета фронта, требовавшие от войск соблюдения дисциплины во время штурма Берлина.
В своём докладе генерал Пронин отметил, что проведённая работа всё-таки дала свои плоды. Она произвела коренной перелом в сознании красноармейцев по отношению к захваченному во время боёв имуществу. В предместьях Берлина на складах, заводах и даже на ценных вещах бойцы оставляли надпись: «Товарищи, это наше добро. Не портите его!». Характерным примером стал бой за один из заводов. Когда артиллеристы захотели поддержать пехоту огнём, стрелки заявили, что выбьют немцев своими силами, а завод останется целым и будет вывезен в СССР.
Изменилось и отношение советских войск к немецкому населению:
«В период Берлинской операции не было массовых проявлений бесчинств и насилий. Отдельные случаи таких отрицательных явлений имели место, главным образом, со стороны обозников, шофёров, военнослужащих тыловых частей и учреждений. Те бойцы, сержанты и офицеры, которые принимали участие непосредственно в бою, не только не творили бесчинств, но даже оказывали помощь немецким детям в питании, отдавали немецкому населению, голодавшему в Берлине, остатки пищи с батальонных кухонь».
Выводы
Берлинская операция стала одним из крупнейших сражений в истории. В ней участвовало свыше 3 млн человек и огромное количество военной техники. Операция имела большое моральное и политическое значение. Советское руководство рассматривало взятие Берлина не только как завершающую стадию войны — падение немецкой столицы являлось концом гитлеровского режима и началом зарождения новой, дружественной СССР Германии, ставшей впоследствии ГДР.
Указанные документы свидетельствуют о том, что в конце войны в советских частях не всё обстояло гладко с моральным обликом солдат. Происходившие бесчинства были как местью со стороны советских военнослужащих за зверства нацистов, так и прямым нарушением воинской дисциплины. Не видя в том никакой выгоды, советское руководство не желало, чтобы воины Красной армии уподоблялись солдатам вермахта, разрушая имидж армии-освободительницы Европы и Германии от нацизма. Политуправление РККА постаралось изменить отношение красноармейцев как к немецкому населению, так и к Германии в целом. Насколько оно справилось с этой задачей?
2 мая 1945 года, докладывая Военному совету фронта о выполнении директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта об изменении отношения к немецкому населению, военный прокурор 1-го Белорусского фронта генерал-майор юстиции Яченин писал:
«В отношении к немецкому населению со стороны наших военнослужащих, безусловно, достигнут значительный перелом. Факты бесцельных и [необоснованных] расстрелов немцев, мародёрства и изнасилований немецких женщин значительно сократились, тем не менее даже и после издания директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта ряд таких случаев ещё зафиксирован.
Если расстрелы немцев в настоящее время почти совсем не наблюдаются, а случаи грабежа носят единичный характер, то насилия над женщинами всё ещё имеют место; не прекратилось ещё и барахольство, заключающееся в хождении наших военнослужащих по бросовым квартирам, собирании всяких вещей и предметов и т. д.»
По мнению прокурора, это происходило из-за того, что содержание директив не успели довести до всех бойцов и командиров. Особенно это касалось частей с большим количеством военнослужащих нерусской национальности. К примеру, в 301-й стрелковой дивизии, «где много латышей и молдаван, установили, что эти военнослужащие что-то слышали о наличии таких документов, но что именно в них сказано, толком не знают». Однако, несмотря на недостатки, проведённая в краткие сроки работа по изменению отношения к немецкому населению эффект дала.
Как бы не были неприятны факты нарушения дисциплины отдельными бойцами и командирами, не будем отрицать вероятность того, что Красная армия могла мстить за преступления и злодеяния вермахта на территории СССР и других стран. Однако этого не произошло. Как видно на примере Берлинской операции, массовых бесчинств не случилось. Увы, некоторые красноармейцы вели себя недостойно, однако такое поведение не стоит распространять на всех. Например, сержанты Масалов и Лукьянович, спасшие немецких детей, стали прообразом памятника Воину-освободителю в Трептов-парке, который символизирует чистоту морального облика большинства советских бойцов, штурмовавших Берлин. Это можно признать доказательством, что советским политработникам и командованию удалось выиграть битву за Берлин в солдатских душах, умах и сердцах.