какие самолеты сбил покрышкин
Когда 64 и 59 не меньше 352
Иван Кожедуб и Александр Покрышкин против Эриха Хартманна.
Имя Эриха Хартманна, которому приписывается 352 сбитых самолета, в том числе 347 советских, в России стало хорошо известно с начала 1990-х годов.
До того времени историки не заостряли внимание на успехах асов Люфтваффе. Но выход в Москве большим тиражом книги Хартманна «Небо войны» и множество публикаций о нем и других немецких летчиках стали не просто сенсацией, а поводом для утверждений, что Кожедуб, Покрышкин и другие советские летчики ничего выдающегося не совершили.
В те годы российские книжные магазины были буквально забиты книгами о немецких танкистах, летчиках, диверсантах, фельдмаршалах, генералах… Изданные на отличной бумаге, они не шли ни в какое сравнение со скромными томиками воспоминаний о подвигах советских военных.
Итак, Эрих Хартманн — легенда Люфтваффе, летчик, считающийся наиболее результативным пилотом-истребителем за всю историю авиации.
Родился в 1922-м в Германии. Его отец, доктор Альфред Хартманн, с женой и трехлетним Эрихом отправился работать в Китай, а через пять лет вернулся на родину. После возвращения экстравагантная фрау Хартманн первым делом купила… легкий двухместный самолет, приучив к небу и сына. Эрих дебютировал в качестве пилота в возрасте восьми (!) лет.
Неудивительно, что во время войны, парень попросился в Люфтваффе. В октябре 1942 года лейтенант Хартманн попал на Северный Кавказ. Двадцатилетнего новобранца, выглядевшего еще моложе своих лет, старшие товарищи тут же окрестили «Буби» (Малыш). Эрих обладал несомненным талантом, правда, никак не относящимся к военной сфере. Немецкий, китайский, английский, французский, русский — неплохо для мальчишки, который всерьез нигде и никогда языкам не учился!
Все авторы книг и статей о Хартманне отмечают его вспыльчивый, взбалмошный, истеричный характер, его пьянки и отсутствие элементарной дисциплины. Да и он сам целые страницы своей книги посвящает рассказам о том, как он психовал, как ненавидел сослуживцев… В конце концов нервы у него сдали, пришлось даже уезжать домой и месяц подлечиваться. Но там его ждал удар: отец заявил, что у Германии нет шансов на победу. Буби вернулся на фронт с желанием доказывать обратное.
В Люфтваффе не было пилотов, которые бы провели больше воздушных боев, чем Хартманн. Он совершил около 1400 боевых вылетов и 800 воздушных боев. Это характеризует напряженность действий немецких пилотов на Восточном фронте. В его книге не раз подчеркивается: три-четыре вылета в день были нормой. А если Хартманн провел в шесть раз больше воздушных боев, чем Кожедуб, то почему он не может, соответственно, и сбить больше самолетов?
Часто он сближался с противником менее чем на 50 метров, прежде чем открыть огонь. Это была крайне опасная дистанция, где буквально волосок отделял победу от столкновения в воздухе. 14 раз Хартманна сбивали наши летчики. Но каждый раз он снова поднимался в воздух, как только появлялся новый самолет. 19 октября 1943 года Хартманн впервые попал в плен. Его самолет сбили зенитчики. Эрих чудом приземлился — прямо нашим в руки. Но уже на следующий день он был у своих! Притворившись тяжело раненым, обманул конвоиров и сбежал. Но при переходе линии фронта беглеца едва не шлепнул немецкий часовой.
В августе 44-го Буби сбил
300-й самолет. Так много не сбивал никто. В Германии молодого капитана чествовали как национального героя. Гитлер вручил ему высшую воинскую награду — Бриллианты к Рыцарскому Кресту. Получив отпуск, Эрих женился на Урсуле Петч. Они признались друг другу в любви еще до войны. Ему тогда едва исполнилось 17 лет, а ей — 15. В этот период головокружительного взлета популярности Хартманна немецкие войска несли большие потери. Командование требовало объяснений, в том числе и от летчиков. И Хартманн в своих докладах (а потом и в книге) жаловался на суровый климат и… наших летчиков. Мол, часто меняют тактику, придумывают всякие фокусы в небе, их очень трудно понять… Он умудрился сбить наш истребитель Як-7 даже в день капитуляции Германии — 8 мая 1945 года. Приземлившись, прочел приказ командования: Эриху Хартманну вылететь в Дортмунд и сдаться там англичанам. Остальным — дождаться советских войск и сдаться им. Но знаменитость ослушалась. Летчик Буби облил самолет бензином и поджег. Ас присоединился к колонне, бредущей в чешский Писек. В пути их взяли в плен американские танкисты, а потом, согласно ялтинским договоренностям, передали советской стороне.
Хартманн, как военнопленный, обвиненный в порче социалистического имущества, был приговорен к 10 годам заключений в лагерях строгого режима.
В книге он подробно описывает свои «мытарства» в советских лагерях. Да, он был частым гостем карцера — за демонстративное нежелание сотрудничать с администрацией. Он даже отказался подписывать протоколы, заполненные не на немецком: мол, не понимает. Хотя русский знал в совершенстве. Хартманна едва не подкосил поступок его друга и командира Германа Графа — настоящей «иконы» Люфтваффе. Граф вдруг объявил себя чуть ли не «лучшим другом СССР». Написал покаянное письмо, где изъявил желание… служить в Красной Армии. До такого анекдота, конечно, не дошло, но срок ему скостили.
В книге Хартманн приводит одно из своих писем жене: «Моя дражайшая Ушмутти! — писал он из череповецкого лагеря. — После того, как мы поцапались с русской администрацией, нас привезли в этот лагерь. Он находится километрах в 60 от Вологды. Живем в больших бараках — по 400 человек. Узкие дощатые лежанки, которые поднимаются. Санитарные условия — как тысячу лет назад. Медицинское обслуживание сносное. Паек — 600 граммов хлеба, 30 граммов масла, 40 граммов сахара и две тарелки супа каждый день. Также дают чашку овсянки. В качестве германского героя я получаю со стороны русских относительно хорошее обращение. Меня никто ни разу не ударил».
В 1949 году Хартманн был назван в числе военных преступников и приговорен к 25 годам лишения свободы. Помимо большого количества сбитых советских самолетов, асу припомнили уничтожение пекарни в 1943 году, а также гибель свыше 700 мирных жителей в деревне под Брянском. И Хартманн стал… лидером сопротивления. Отказывался работать, устраивал голодовки, призывал других заключенных саботировать работу и требовал прибытия международной комиссии для «улучшения условий содержания заключенных».
Вот оно как! Человек, на совести которого жизни десятков советских летчиков, в советском лагере добивался уважения и почтения, устраивал акции протеста. Советских военнопленных за малейшее неповиновение могли расстрелять на месте, либо тут же отправить в «лагерь смерти». Хартманн же позволял себе выдвигать требования к администрации… Сегодня немало тех, кто готов сопереживать несчастным немецким военнопленным, пережившим «ужасы сталинских лагерей», забывая о том, сколько горя и страданий принесли эти «солдаты фюрера» на нашу землю.
Он пишет: «Те, кто в плену отказался от нацистских взглядов и стал сотрудничать с Советами, — предатели и свиньи». Война, напомню, к этому моменту закончилась, но для Хартманна, она, очевидно, продолжалась…
В октябре 1955 года, во время визита в Москву, канцлер ФРГ Конрад Аденауэр потребовал от советского правительства скорейшего освобождения немецких пленных. Н.Хрущев не стал осложнять отношения с набиравшей мощь ФРГ из-за каких-то чудом сохранившихся гитлеровцев и просьбу удовлетворил. Тем более что взамен Западная Германия выделяла огромные товарные кредиты и финансовые займы.
И Хартманн, вернувшись домой, тут же влился в состав ВВС ФРГ, где командовал эскадрильей. Службу Хартманн продолжал аж до 1970 года, дослужившись до звания полковника. В отставку ушел не из-за последствий советского плена, а из-за разногласий с американцами по поводу новой летной техники. Умер от воспаления легких 19 сентября 1993 года.
А теперь о людях, которые хорошо известны нашим читателям.
Иван Кожедуб, трижды Герой Советского Союза, летчик-истребитель. Сбил 64 самолета противника (сюда вошли и два американских истребителя, уничтоженные им в марте 1945-го, которые по ошибке первыми напали на него). Итак, 64 сбитых самолета. И хотя его, случалось, подбивали, но он всегда сажал свой самолет. На счету Кожедуба также есть и первый в мире реактивный истребитель — немецкий Ме-262, который он сбил в феврале 1945 г. Он по праву считается лучшим асом авиации союзников. Кожедуб сделал 330 боевых вылетов и провел 120 воздушных боев.
За войну он сменил шесть «лавочкиных», и ни один самолет не подвел его. И он не потерял ни одной машины, хотя случалось гореть, привозить пробоины, садиться на усеянные воронками аэродромы…
Александр Покрышкин, трижды Герой Советского Союза, летчик-истребитель. Сбил 59 самолетов противника, сделал 650 боевых вылетов и провел 159 воздушных боев. Свой первый «мессер» Покрышкин сбил уже 26 июня 1941 года, а второй — 3 июля.
Асы Люфтваффе, особенно в первый период войны, благодаря техническому преимуществу сбивали много наших самолетов. Не менее ста пилотов имели на счету более сотни побед. К примеру, Курт Ланг сбил 180 самолетов. В конце войны он летал на реактивном Ме-262 (скорость 875 км в час!). Но Покрышкин на своем Ла-7 (скорость 600 км в час) сумел сбить Ланга.
Если сравнить боевые вылеты и бои (у Хартманна — 1400 и 800, у Покрышкина — 650 и 159) и посмотреть на такой показатель, как коэффициент эффективности, то окажется, что у Хартманна он равен 0,44 сбитых самолета за один воздушный бой, а у Покрышкина — 0,37. Преимущество на стороне гитлеровца, но оно уже не поражает воображение. (У Кожедуба коэффициент эффективности равен 0,53.)
Вот что писала о Покрышкине газета «Красная звезда»: «Все огневые точки на машине Покрышкина были переведены на одну гашетку. Вчетвером против 50, втроем против 23, в одиночку против восьми вступал в бой Покрышкин. И никогда не знал поражений. Притом в каждой схватке он брал на себя самое опасное — атаку ведущего немецких групп. Драться с равным и даже превосходящим противником для Покрышкина было нормой. А вот принять такой бой хватало духа не у каждого».
«Главной своей задачей мы считали перехват вражеских бомбардировщиков на маршруте их полета к цели. Чтобы предотвратить удары по нашим наземным войскам! Например, в мае 43-го моя восьмерка перехватила противника в глубоком его тылу. К сожалению, уничтоженную технику и пять немецких самолетов моей восьмерке не засчитали». (А.Покрышкин. «Познать себя в бою».)
Покрышкин нередко отдавал сбитые им самолеты на счета своих подчиненных, таким образом стимулируя их. Это было достаточно распространенное явление в наших ВВС. А в полку под командованием Покрышкина служили и другие прославленные летчики, в том числе дважды Герои Советского Союза Александр Клубов и Григорий Речкалов, и около двадцати Героев Советского Союза.
И последнее. У немцев в моменты крайней опасности разрешалось выходить в эфир открытым текстом. Так вот, когда Покрышкин взлетал, немцы передавали открытым текстом: «Внимание! В воздухе — Покрышкин!» А кто Хартманна различал? Да никто! Разве что когда сбивали…
Сразу оговорюсь: все дальнейшее — просто информация к размышлению.
Начну с приказа НКО СССР от 19 августа 1941 г. «Количество сбитых самолетов устанавливается в каждом отдельном случае только показаниями летчика-истребителя на месте, где упал сбитый самолет противника. И обязательно подтверждениями командиров наземных частей».
По свидетельству А.Покрышкина, «пилоты дожидались по неделе, а то и больше подтверждения своих побед. А бывало, подтверждение так и не приходило. Что же тогда делать с несчастными летчиками? Какие там наземные наблюдатели? Выходит, что они вообще за всю войну ни одного самолета не сбили?! Ну а немцы поочередно обстреливали один самолет, и каждый записывал его на свой счет».
Александр Иванович, комментируя книгу Э.Хартманна, говорил в одном из интервью: «Вы поймите, да за одну только фразу «Оцените ситуацию, и лишь после этого решайте: атаковать или нет», — у нас Хартманн немедленно пошел бы под трибунал. А у немцев стал лучшим асом. Так что не стоит сравнивать несравнимое».
Вернемся к книге Хартманна «Небо войны». Вот, например, бой с восьмью «Мустангами». У Хартманна кончилось горючее, и он — что, пытается спасти самолет? Ничуть. Он только и выбирает случай, чтобы поаккуратнее выброситься с парашютом. У него не возникает даже мысли спасать самолет. Так что на получивших по 150 попаданий самолетах возвращались только наши летчики. Остальные резонно полагали, что жизнь дороже кучи железа. Вообще, создается впечатление, что к факту вынужденной посадки немцы относились довольно буднично. Сломалась машина — и ладно, поменяем — полетим дальше.
Эрих Хартманн — лучший ас Второй мировой войны? Итоговые 352 сбитых самолета вызывали сомнения даже у немцев. Когда любимец фюрера сообщал о том, что за один вылет он сбил 5, 8 и даже 11 самолетов, его коллеги смотрели на него с нескрываемым скепсисом. В этой связи интересен пример, который приводит командующий военно-морским флотом нацистской Германии Карл Дёниц в своей книге «Эхо войны»: «В личном разговоре с Герингом я пожаловался, что дикий пропагандистский шум вокруг умопомрачительного количества советских самолетов, лично сбитых оберстом Хартманном, очень обижает подводников. Ведь на счету нашей самой лучшей лодки — два, ну три потопленных вражеских судна». На что Геринг мне ответил: «Это все пропаганда и только пропаганда! Фюрер очень верит в такой наш фантастический успех, а Геббельс ему в этом помогает».
И последнее. Американские историки Нил Осмунд и Пит Бардауэр издали свой 10-томный труд «Вторая мировая война». Давая «Рейтинг асов Второй мировой», авторы определили семерку лучших. В рейтинге Кожедуб имеет 1760 балов, а Хартманн — 1560 (хотя первый сбил 64 самолета, а второй — 352). Но авторы «Рейтинга» учитывают не только количество, но и обстоятельства, подробно их анализируя. Хартманн добился своего результата в 800 воздушных боев, а Кожедуб — в 120. Кроме того, Кожедуб ни разу не был сбит, а Хартманн — 14 раз. Авторы анализа учли и полетный стаж. Немцы имели более 450 часов полетной подготовки, а наши — не более 40. Хартманн сбил первый самолет на 100-м вылете, Кожедуб — на 22-м. Итак, каков же сам «Рейтинг асов»? На первом месте Иван Кожедуб, на втором — Николай Гуляев (дважды Герой Советского Союза, сбивший 55 самолетов противника), на третьем Эрих Хартманн, на четвертом — американец Ричард Бомг, на пятом — немец Курт Марсел, на шестом — немец Фриц Фернгорн, на седьмом месте — Александр Покрышкин.
Раньше имена лучших советских летчиков — Ивана Кожедуба и Александра Покрышкина — были известны каждому. То, что наши соколы были куда круче асов Геринга, сомнений не возникало. В конце концов — кто победил в войне?
Сколько же самолётов сбил Александр Покрышкин?
Трижды Герой Советского Союза, командир-новатор, гордость и слава России, великий сын Русского народа. Его имя известно каждому, кто помнит о своих корнях и чувствует неразрывную связь с великим прошлым. К сожалению, сейчас имя Покрышкина оказалось втянуто в мутный водоворот всяческих «разоблачений» и «развенчаний». Чего только не возвели на него: и не герой он, и не новатор воздушного боя, и побед одержал не 59, как считалось ранее, а меньше и т.п.
Вообще, сам справочник – книга информативная и нужная, и за проделанный М. Быковым огромный труд по установлению советских лётчиков-асов и систематизации их боевых счетов, ему надо сказать большое спасибо. К сожалению, работа содержит в себе немало лакун и откровенных ошибок. Это стало ясно, когда в ходе работы в ЦАМО удалось найти материалы, уточняющие боевые счета около сотни пилотов. К примеру, в сборнике приведены сведения о 33 лётчиках, воевавших в составе «покрышкинского» 55-го истребительного авиационного полка (с марта 1942 г. – 16-го гвардейского) и ставших там асами. При этом неточности имеются в отношении 26 человек. У 22 неверно указано количество их побед, по отношению к двум допущены ошибки в типах уничтоженных ими самолётов, и ещё у двух отсутствуют уточнения относительно их некоторых побед (хотя в архивных делах подобная информация имеется). То есть уточнения требуются в 78,7% случаев! Да и самих асов должно быть не 33, а 34.
Боевой счёт Покрышкина тоже нуждается в уточнении. Возьмём конкретный пример – бой, который он провёл 29 мая 1943 года, в разгар знаменитого Кубанского воздушного сражения.
Помогут нам в этом документы 16-го гвардейского истребительного авиаполка (гиап) и оперативные сводки 216-й смешанной авиадивизии (сад), в которую этот полк входил. У Быкова значится, что в тот день Покрышкин сбил один немецкий бомбардировщик Ю-88, который упал возле станицы Варениковской.
26 мая началась третья фаза Кубанской битвы. Войска 56-й армии начали наступление с целью прорыва к Новороссийску и освобождения всего Таманского полуострова. В ответ немецкая авиация приступила к нанесению массированных бомбовых ударов по нашим войскам. В воздухе опять, как в апреле – начале мая, разгорелись жаркие бои.
29 мая в 9 ч. 20 мин. утра на прикрытие наземных войск ушла четвёрка под командованием Покрышкина. Над линией фронта стояла многоярусная облачность. Кроме капитана Покрышкина в вылете участвовали лейтенант Старчиков и младшие лейтенанты Малин и Торбеев. При подходе к району прикрытия над станицей Киевское наша четвёрка заметила три группы Ю-88 и Хе-111. Первая группа в количестве восьми «юнкерсов» уже приступила к бомбёжке наших позиций севернее станицы Крымской. Обратимся к «Журналу боевых действий» (далее – ЖБД)16 гиап.
«Гвар. к-н Покрышкин по первой группе произвёл атаку, в результате атаки подбил одного ведущего и одного ведомого Ю-88. Атаки производил с короткой дистанции. С-ты пр-ка беспорядочно сбросили бомбы на развороте и ушли на запад в левом развороте. Оба подбитых Ю-88 зашли в облачность, преследовать [их Покрышкин] не стал. После чего к-н Покрышкин атаковал вторую группу Ю-88 в кол-ве 6 с-тов, которые заходили с запада на Киевское. В результате атак две группы [Покрышкин] рассеял и начал преследовать 1 Ю-88 до самых облаков. В это [время] увидел третью группу Ю-88 в к-ве 5 с-тов, пикирующих с юга на цель восточнее Киевское.
Капитан Покрышкин пошёл на них в атаку, в результате пулемётно-пушечным огнём зажёг правый мотор 1 Ю-88. С-т пр-ка ушёл с зарыванием и горящим мотором в облака в районе Варениковская.
После этого гв. к-н Покрышкин начал атаковать второго Ю-88, на котором расстрелял стрелка. В это время был атакован 2 Ме-109. Ввиду полного израсходования боеприпасов, пикированием ушёл в облака, вышел на свою территорию и произвёл посадку на своём аэродроме» (ЦАМО РФ. Ф. 16 гиап. Оп. 206868. Д. 1. Л. 90 об. – 92).
Итак, в ЖБД зафиксированы четыре успешные атаки по бомбардировщикам, все из которых произвёл Покрышкин. При этом один самолёт был фактически отнесён к сбитым, два – к подбитым, судьбу которых из-за облачности проследить не удалось, и ещё один получил порцию свинца, заставившую замолчать его пулемёты. А что же говорится в «Журнале учёта сбитых самолётов противника» (далее – ЖУСС)16 гиап? Там значится, что в указанном бою Покрышкиным был сбит Ю-88, упавший возле Варениковской – то есть, тот самый третий обстрелянный лётчиком самолёт. Казалось бы, прав Быков, но… Но в том же ЖУСС двумя страницами позже есть запись ещё об одном «юнкерсе», сбитом Покрышкиным в том бою, и упавшем в 2-х километрах западнее хутора Евсеевский, о чём в штабе полка имелось подтверждение комендатуры воинской части № 39508 (Там же. Д. 2. Л. 18, 20).
Почему же Быков не отметил вторую победу? Может, просто просмотрел? Такое вполне могло бы случиться, если бы не одно обстоятельство. В сборнике он приводит победу Покрышкина над Ме-109, одержанную пилотом 31 мая 1943 года в районе Крымской. Но упоминание о ней имеется только в ЖУСС, причём на той же самой странице и в том же самом месте, что и запись о втором «юнкерсе», сбитом возле Евсеевского! (Там же. Л. 20.). А это означает, что Быков не мог не видеть запись о втором сбитом Покрышкиным Ю-88! Выходит, забыл указать. А может, просто проигнорировал?
Сбитый Юнкерс Ju 88
Итак, абсолютно точно установлено, что 29 мая 1943 года Покрышкин одержал не одну, а как минимум, две победы. Почему как минимум? Да потому, что есть документальное подтверждение и на третий сбитый им в том бою Ю-88.
И содержатся они в оперативных сводках (далее – ОС) штаба 216-й сад.
Прежде чем обратиться к соответствующей сводке (№ 151 от 29.05.43), надо коснуться одного момента. Дело в том, что документы, составлявшиеся в штабе полка и штабе дивизии (которой этот полк принадлежал), далеко не всегда тождественны, даже если речь в них идёт об одном и том же боевом дне или эпизоде. Многие победы, засчитанные штабами полков, отсутствуют в дивизионных документах (оперативных сводках, итоговых ведомостях). И наоборот, есть немало случаев, когда командование полка не засчитывало победу, а командование дивизии – засчитывало.
Сопоставляя документы 16, 42, 57, 100 и 104-го гвардейских полков, в 1943 г. входивших в состав 216 сад (позже ставшей 9-й гиад), удалось насчитать как минимум 68 случаев, когда штабы полков засчитывали ту или иную победу, а в документах дивизии, она отсутствовала. И свыше 30 обратных примеров. В 16-м гиап такие случаи имели место в отношении боевых счетов Фадеева, Речкалова, Покрышкина, Козлова, Паскеева, Степанова, Лукьянова и ряда других лётчиков. Нередки такие случаи были в 1944 и даже в 1945 г.
Бой 29 мая не стал исключением. В оперативной сводке штаба 216-й сад значится, что в результате боёв с бомбардировщиками противника, прикрытых истребителями, четвёркой «аэрокобр» был сбит Ю-88 и ещё два подбито. «Сбили: капитан Покрышкин 1 Ю-88, самолёт пр-ка упал горящим северо-восточнее Киевское» и «группой… подбито 2 Ю-88, падение самолётов противника не наблюдали» (Там же. Ф. 9 гиад. Оп. 1. Д. 13. Л. 171).
Здесь тоже говорится о трёх результативных атаках – одном сбитом (Покрышкиным) и двух подбитых «юнкерсах». Но место падения сбитого самолёта совсем не то, что указано в документах полка. Почему в ОС указано, что сбитый бомбардировщик упал северо-восточнее Киевского? Ошибка это или же нет?
Конечно, полностью нельзя сбрасывать со счетов, что здесь могла иметь место ошибка. Но проверить это сейчас и утверждать, что это ошибка, мы не можем. Нам приходится иметь дело лишь со скупыми строчками дошедших до нас документов, где победа сводится к трём параметрам: дате и времени, типу сбитого самолёта и месту его падения.
По дате вопросов нет. Источники указывают на три результативные атаки. То же и в отношении типа поверженного противника: это были Ю-88. Остаётся третье – место падения. Но и оно не всегда может внести ясность. Порой для нескольких однотипных вражеских самолётов, сбитых в одном бою, указывался один и тот же район или населённый пункт. Скажем, место падения 6 Ме-109, одного Ю-87 и одного ФВ-190, сбитых группой Фадеева 17 апреля, это район совхоза Мысхако; а для 4 Ю-88 и 3 Ме-109, сбитых группой Фёдорова 27 сентября того же 1943 года, это Большой Токмак.
На Кубани бои велись на небольшом пространстве и носили массовый и затяжной характер.
Узкий участок фронта с высокой плотностью населенных пуектов предполагал привязку места падения самолёта к ближайшему из них. В данном случае все населённые пункты разные. От самого восточного из них – хутора Евсеевский до станицы Киевское (строго на запад) около 20 километров, от последней до Варениковской (на северо-запад) – ещё примерно столько же (и между ними находятся другие населённые пункты, к которым могла быть осуществлена привязка). В условиях того района боевых действий это расстояния весьма значительные.
Итак, мы располагаем той информацией, что имеется в документах. А она такова. И полк, и дивизия отметили три результативные атаки, которые, согласно ЖБД, произвёл именно Покрышкин. Только сбитыми посчитали разные самолёты, поскольку данные о них штабы 16-го гиап и 216-й сад получили разным и независимым друг от друга путём и от разных же источников. Значит, другая локализация падения Ю-88, отмеченная в сводке дивизии, является серьёзным доказательством того, что речь в ней идёт не о каком-то из двух «юнкерсов», засчитанных полком, а о совершенно другом самолёте.
Сам Покрышкин тоже считал, что сбил трёх бомбардировщиков. В своих воспоминаниях он подробно описал тот бой, в котором едва не погиб (в последний момент он увидел атакующих его «мессершмиттов» и на безоружном самолёте сумел от них оторваться) (Покрышкин А.И. Познать себя в бою. М., 1993. С. 305–307).
Это описание вполне совпадает с тем, что имеется в ЖБД.
А что же остальные участники боя? Как следует из ЖБД, младший лейтенант Малин «вёл в/бой с 3 Ме-109 в районе Мингрельская. По докладам лётчика, 1 Ме-109, атакованный в лоб, задымился и пошёл с курсом 2700. По предположению лётчика, Ме-109 подбит, требуется подтверждение» (не был засчитан). Данные о действиях лейтенанта Старчикова отсутствуют, за исключением того, что он был сбит. В конце боя он был подожжён «мессерами», на горящем самолёте перетянул линию фронта, покинул самолёт с парашютом и вскоре вернулся в полк. Младший лейтенант Торбеев «производил атаки по первой группе Ю-88, атаки произвёл две, при выходе из боя с набором высоты встретился с Ме-109, которого стал атаковывать. Ме-109 из-под атаки ушёл с набором высоты. При выходе из облачности Ме-109 был атакован 2 Як-1 севернее Крымская. По докладу лётчика, Ме-109 пошёл дымящим со снижением, по его предположению Ме-109 сбит» (ЦАМО РФ. Оп. 206868. Д. 1. Л. 91 об. – 92).
«Мессер» был засчитан пилотам 42-го гиап. Но в том, что он был сбит, есть и заслуга Торбеева.
И вообще, хотя Малин, а потом и Торбеев, оторвались от группы, именно они на какое-то время сковали истребителей прикрытия, что позволило Покрышкину беспрепятственно атаковать бомбардировщиков и сбить трёх из них.
Далее Покрышкин атакует вторую группу, а затем – третью, заставляя их отказаться от своей задачи. При этом он сбивает третий бомбардировщик, упавший, по докладам Старчикова и Торбеева, возле Варениковской, уже на немецкой территории (зачтён в тот же день полком). После этого Торбеев был атакован «мессерами» и оторвался от остальных. Покрышкин атакует четвёртый бомбер (и небезуспешно), но у него кончаются боеприпасы. В это время «мессерам» удаётся поджечь «кобру» Старчикова. Сам Покрышкин тоже чуть не был сбит парой Ме-109, но вовремя их заметив, уходит на свой аэродром.
Бой закончился со счётом 3:1 в нашу пользу (и все наши лётчики остались живы), что само по себе хорошо. Бомбёжка была сорвана, наземные войска – прикрыты.
Учитывая же, что с нашей стороны в бою участвовало всего четыре истребителя, а с немецкой – до 20 Ю-88 и «мессеры», этот неравный бой нельзя не признать успешным.
«По оценке [радиостанции наведения] «Лисица-1», экипажи задание выполнили хорошо», лаконично записано в ЖБД полка (Там же. С. 92).
Ну а для Александра Покрышкина это был хоть и один из самых трудных, но одновременно и самых результативных боевых вылетов за всю войну. Сбил он в тот день не один, как значится в быковском сборнике, и даже не два (как указано в полковых документах), а три Ю-88:
29.05.43 1 Ю-88 зап. Евсеевский
29.05.43 1 Ю-88 сев.-вост. Киевское
29.05.43 1 Ю-88 Варениковская
…Впереди у Александра Покрышкина были бои за Украину, освобождение Польши, вылеты в небе Германии, и ещё немало побед. Впереди было командование полком и дивизией, и две других Золотых Звезды Героя. Но впервые так громко его имя зазвучало именно тогда, в апреле – мае 1943 г., на Кубани. И заслуженно.
Покрышкин и его Аэркобра
Полный вариант статьи будет опубликован в одном из ближайших номеров журнала «Родина».
Марчуков Андрей Владиславович — кандидат исторических наук, Институт Российской истории РАН