какие слои населения появились в результате развития капитализма в россии что нового они
Новейший капитализм в России. Этапы развития
Этапы развития современного капитализма в России (краткий политический очерк).
В связи с предстоящими выборами и продолжающимся экономическим кризисом в стране нарастает политическое противоборство. Основными объектами критики являются правительство, критикуемое представителями левого политического спектра, и президент В.Путин, на которого ополчились правые либералы.
Настойчивые нападки на президента ещё и ещё раз заставляют возвращаться к вопросу о либеральной политике и её субъектах.
К великому сожалению, очень многие российские граждане плохо представляют себе политико-экономические основания формирующихся властных структур и проводимой властью политики. Информационный фон «загажен», лжив и манипулируем. Формируемые в СМИ образы «врагов» и «друзей» обманчивы и не соответствуют их объективному месту и роли в политической жизни.
Объективное представление о сути политической борьбы в обществе не может быть получено без понимания социально-экономических отношений этого общества. Другими словами, пока мы не определим основные социальные силы (как находящиеся у власти, так и борющиеся за неё), смысла политического противоборства мы не поймём.
К сожалению, об этой стороне политической жизни общества практически никто не говорит, скользя по поверхности конкретной политики, не вдаваясь в вопрос: кому выгодно?
Есть ещё один принципиальный момент, связанный с непониманием широкими массами населения того, в каком обществе они живут. Очень многие люди до сих пор не могут осознать, что же пришло на смену социализму, как охарактеризовать современное состояние общества. Им до сих пор кажется, что возможен некий «правильный», а потому «хороший» капитализм, в котором люди живут свободно, в полном, что называется, порядке, где соблюдаются права и свободы, где демократия существует в её реальном виде.
Такому пониманию немало способствует деятельность либеральных СМИ, одобрительно отзывающихся о западной демократии, ставящих в пример развитые страны запада.
Формируется, таким образом, представление о «хорошем, правильном, настоящем» капитализме в Европе и Америке и «плохом, недоразвитом» в России. Во всём этом, конечно же, виновата власть (и прежде всего В.Путин). Вот, мол, поменяем власть, и капитализм наладится, всё образуется, возникнет подлинная демократия, экономика воспрянет, Россия двинется к процветанию.__ Что же происходит на самом деле, возможна ли либеральная модель процветания вообще, или это тупиковый путь?
Когда же началось формирование буржуазной политической системы в России? Каков её генезис?
Основой для понимания этих вопросов является следующее представление о сути капитализма, полностью подтверждённое реальной практикой. Капитализм есть частная собственность плюс политическое господство буржуазии (владельцев частной собственности). Это самое простое (упрощённое) понимание сути этого общества, применимое, тем не менее, к анализу социально-экономического состояния любого государства.
По большому, что называется, счёту, капитализм есть общественно-экономический способ производства, возникший в результате промышленной революции и охватившей, в конечном счёте, все без исключения страны мира. Это закономерный, общественно необходимый этап в развитии человечества, связанный прежде всего с развитием производительных сил. Но каждая страна, каждое конкретное государство являет нам свою особость в развитии капитализма, которая связана со спецификой этой страны, с её культурно-историческими особенностями и т.п.
Иными словами, существует историческое многообразие как в существовании частной собственности, так и в формировании политической системы, возникающей на её основе. Что выражается в различии юридических норм, определяющих порядок функционирования частной собственности (начиная от её регистрации и заканчивая порядком наследования) и политических структур государства (выборы, соподчинённость, прерогативы и т.п.). Сколько капиталистических стран, столько и оттенков капитализма. Везде свои нюансы.
Но главное – это незыблемое право частной собственности. То есть право владения, распоряжения и использования принадлежащих собственнику средств производства. Важно не путать с личной собственностью. Автомобиль, квартира, дача и т.п. являются «личной», но не являются «частной собственностью», так как не используются для извлечения прибыли с использованием наёмного труда, когда, собственно, и возникают буржуазные отношения.
Либеральные идеологи, как раз, и занимаются подменой понятия «частная собственность» на понятие «личная собственность», желая показать, как «разбогатели» граждане бывшего СССР при переходе к капитализму. Всячески, при этом, уходя от анализа сути именно «частной собственности».
Что же произошло в бывшем СССР, что позволило бывшей общенародной собственности превратиться в частную, стать собственностью узкого круга людей?
Объяснению этого превращения до сих пор не уделяется практически никакого внимания. Этому есть причины. Власть не заинтересована в муссировании проблемы присвоения собственности, левые силы, к сожалению, не умеют сделать это доходчиво и не обладают должным авторитетом. Вот почему, доминирует точка зрения либералов: СССР развалился в силу экономической несостоятельности. И точка!
Но это самая примитивная, по большому счёту, ложная, не соответствующая истине точка зрения, уже многократно опровергнутая множеством экономистов. СССР был настолько могущественной страной, обладающей гигантскими экономическими возможностями, что при умелом руководстве мог бы продержаться ещё не один десяток лет, пережить любой кризис. До сих пор страна продолжает потреблять остатки достижений прошлого.
Другое дело, что именно этого «умелого руководства» как раз и не было. Политика руководства того времени, напротив, была абсолютно безграмотной, не соответствовавшей провозглашаемым лозунгам, оторванной от реальной жизни.
Социализм также не имеет единственно «правильной», раз и навсегда заданной формы, а также как и капитализм, имеет свои особенности, специфику и во многом зависит от культурно-исторических особенностей. Историческая форма существования общества не должна затенять его сущностные основы. И если капитализм есть господство частной собственности при политическом господстве буржуазии (то есть это власть собственников средств производства), то социализм есть господство собственности общественной, при политическом господстве трудящихся масс. Сегодня, например, в КНР реализуется особая форма социализма «с китайской спецификой».
Но вся закавыка в том, что всё это есть лишь абстрактные теоретические рассуждения, которые должны быть наполнены практическим содержанием. А именно: необходим более детальный анализ юридических и экономических форм собственности и политических сил, выражающих интересы как собственников, так и трудящихся.
Капитализм в России возник на той экономической базе, которая существовала в СССР. А это была гигантская производственно-экономическая база, обладающая многими достоинствами единого крупного народнохозяйственного комплекса. И создана эта экономическая база была руками нескольких поколений советских людей, подчас в сложных, труднопреодолимых условиях.
Однако, партийная бюрократия рассматривала социалистическое общество не как что-то постоянно меняющееся и прогрессирующее, а как нечто стабильное, раз и навсегда установленное, с неизменяющимся способом распределения и неизменной структурой власти. Умения сочетать интересы и создавать экономические стимулы были утрачены. Экономические, идеологические и культурные формы утрачивали своё значение, но соответствующей реакции властей не было.
Сегодня очень важно понять, что изменить политическую ситуацию, а вслед за ней и отношения собственности, могло только партийно-советское руководство, осознавшее все выгоды своего положения и стоявшее перед альтернативой: или потерять всё и уйти с исторической арены, или, напротив, воспользоваться предоставленной инициативой и обернуть назревший политический кризис себе на пользу.
Никакая другая политическая сила не была в состоянии мирно осуществить глобальный передел собственности, повернуть общество на рельсы принципиально новых общественных отношений. Это могла сделать только партхозноменклатура (ПХН), которая была в тот момент, во-первых, единственной политически значимой силой, способной определять судьбы страны, она все ещё по инерции пользовалась относительным влиянием и доверием со стороны общества, которое, по сути, не знало и не могло знать иной власти.
Во-вторых, в её руках сохранялись важнейшие рычаги власти, организационные структуры, способные к регулятивным функциям, к общественному управлению. Что позволило, в конечном счёте, проводить нужные законы и удерживать оппонентов от активного сопротивления.
В-третьих, у неё сохранялся колоссальный опыт манипулирования общественным сознанием, способность уже тогда применять, как сейчас сказали бы, грязные политические технологии.
Оставалось лишь грамотно распорядиться своим положением и возможностями. Такова диалектика исторического развития. Коммунисты стали той силой, которая совершила буржуазный переворот в стране, где до сих пор «строили коммунизм».
Однако, то, что преподносилось народу как переход к «настоящей, подлинной» демократии, в действительности оказалось переходом к буржуазной демократии, в основе которой лежат отношения частной собственности на средства производства.
Коммунисты стали и основой первой крупной буржуазной партии «Наш дом – Россия». Нет, конечно, это были уже антикоммунисты, что лишь подчеркивает смысл всего сказанного выше. Таким образом, свершившееся целиком и полностью подтверждает слова Ф.Энгельса: «Политическое действие всякий раз возникает в результате материальных побудительных причин».
Итак, на момент перехода к капитализму в России имелась мощная производственно-экономическая база и политическая сила, заинтересованная в завладении ею.
Становится понятным, что возникший и упрочившийся в дальнейшем капитализм не мог быть ни чем иным, кроме как ГМК (государственно-монополистическим капитализмом). Ибо сама структура производства (с крупными производственно-экономическими мощностями, финансовыми учреждениями) диктовала возникающие формы собственности. Частной собственностью становились крупные, даже гигантские по мировым меркам, промышленные объекты. Стоившие миллиарды долларов. Но доставшиеся их будущим владельцам фактически задарма.
Вот почему в России, как по мановению волшебной палочки, возникло столько миллиардеров. Именно эти люди и стали обладателями самых крупных и доходных предприятий СССР. Без всяких усилий, без лишних хлопот, только из-за близости к властной кормушке, эти люди сказочно обогатились. Используя, фактически, не свой труд и предприимчивость, а всего лишь юридические манипуляции на бумаге, благодаря близости к властной верхушке. Либеральные «загогулины», которые Борис Ельцин ставил под своими Указами, сделали своё дело.
Но оправдание захвата собственности требует идеологического обоснования. ЭТО ГЛАВНОЕ. Пока народ не примет процесс захвата собственности на идеологическом уровне (на ментальном уровне), а противоположная идеология (социалистическая) будет разоблачать этот захват, до тех пор и реальное противоборство не будет утихать.
На мой взгляд, мы имеем следующие ярко выраженные этапы в развитии капитализма в новейшей России.
Первый этап связан с контрреволюционным захватом власти, ознаменовался острым конфликтом со всенародно избранным парламентом, вооружённым захватом власти и последующим построением сначала политико-юридической основы новой власти (создание Конституции с её беспрецедентными полномочиями президента и соответствующего парламента), а затем созданием целой системы законодательства, позволяющей изменить коренным образом и систему собственности в России.
И именно собственность при этом была ГЛАВНОЙ, ОСНОВНОЙ целью для всех этих пертурбаций. На этом этапе в России был запущен процесс уничтожения общественной собственности на средства производства и переход её в руки небольшого числа частных лиц. И субъектом этого процесса, самой заинтересованной его стороной была партхозноменклатура. Она и обогатилась больше всех за эти годы.
Настанет время и появятся исследования, как и каким образом (административно, юридически, рейдерски и т.д.) всё это происходило, Да и сегодня уже немало об этом известно. Взять, хотя бы, процесс в Лондоне между Березовским и Абрамовичем.
Но этап этот, как хорошо известно, сопровождался страшными событиями, деградацией культуры и социальными катаклизмами, вызвавшими в среде либеральной интеллигенции неподдельный ужас и протест. Не понимая происходящего, считая, что установление частной собственности на руинах общественной, с неутихающей борьбой за эту собственность, может и должно проходить гладко и спокойно, либеральная интеллигенция возопила о большевистских методах борьбы за власть и собственность, о «революционном» сознании представителей новой власти (см. мои статьи о Ципко и «Дефолт совести»)
На самом деле, это очередная глупость. Никакого отношения к большевикам эти люди не имели и не имеют. Большевики боролись ПРОТИВ частной собственности, против БУРЖУАЗНОГО образа жизни, отрицали буржуазный национализм (который сейчас буквально навязывается в виде великорусского, православного шовинизма), боролись за независимость России от буржуазного влияния (в отличие от современной власти, широко открывшей шлюзы для интеграции страны в буржуазный мир).
Праворадикальные буржуазные либералы – вот кто на самом деле проделал всё это, а не какие-то там надуманные «необольшевики». Однако признаться в этом либеральные идеологи не могут, ибо это не в их интересах. Кто же признается в том, что его цель – грабительский захват общенародной собственности? На мой взгляд, всё это требует законного разбирательства и соответствующей юридической (в том числе) оценки.
Возникли тысячи общественных организаций, которые под разными соусами обретённой частной инициативы стали дурачить наивный, доверчивый народ, подсовывая ему рецепты спасения от всех передряг и болезней, и рассказывая ему о благах внеземной жизни. Власть это всё не просто поддерживает, а культивирует, ибо лучше пусть народ думает о внеземном и волшебном, чем о реальном и повседневном.
Таким образом, первый этап развития капитализма характеризуется главным – изменением характера собственности, превращением общественной собственности на средства производства в частную собственность.
На этом этапе определяющую роль во всех основных преобразованиях сыграл президент Ельцин. Именно благодаря наскоро принятой Конституции (без должного обсуждения, кулуарно созданной для последующих манипуляций), закрепившей понятие «частная собственность», а также ряду Указов президента (о приватизации) и был запущен процесс «захвата» общенародной собственности.
Этими политико-юридическими возможностями воспользовались прежде всего люди из ближайшего окружения самого Ельцина, а также наиболее влиятельные люди государства и бывшие партхозработники, находившиеся в тот момент на различных постах в органах государственной власти и управления, или возглавлявшие промышленность и народное хозяйство на местах. В течение довольно короткого времени (в историческом измерении) вся сколько-нибудь достойная общенародная собственность оказалась в руках этих людей (их родственников, друзей).
Ваучерная приватизация есть самый глубокий и самый несправедливый передел собственности в истории человечества (по масштабу производственного потенциала одномоментно перешедшему в собственность олигархии).
Но процесс захвата общенародной собственности, с последующим её переделом, непрекращающимся до сих пор, привёл и к массе негативных явлений, таких как повсеместная коррупция, откровенный бандитизм, всплеск национализма с последующими военными действиями, полное идеологическое разложение общества, разрушение хозяйственных связей, падение промышленного производства и т.д. и т.п. Кроме того, разразился экономический кризис (1998 г.), при котором уже тогда обогатились многие лица, находящиеся во власти и обладающие инсайдерской информацией (члены либерального ельцинского правительства, прежде всего).
В социальной-политической сфере захват собственности привёл к образованию нового слоя людей – новых собственников, новой буржуазии, доселе неизвестной в России (после 17 года). Эти люди сплотились гораздо быстрее, чем остальные трудящиеся. Они очень быстро осознали свой материальный интерес и поняли, что нужно делать дальше, чтобы этот интерес укреплять и развивать. Главное – это создать партию и захватить большинство в органах госуправления.
А также, им стало понятно, что только соответствующая законность может обеспечить их стабильное существование, неприкосновенность частной собственности. Им стали мешать и бандиты, и рекетиры, и другие деструктивные явления, всячески мешающие развиваться большому бизнесу. При том, что к тому времени Ельцин полностью выполнил свою разрушительную функцию и из лидера контрреволюции превратился в её тормоз. Он окончательно превратился в паяца, играющего на ложках и прыгающего в пьяном виде на сцене. Ему срочно нужна была замена.
О том, как происходила эта замена написано довольно много. Ясно только одно, что это была замена искусственная, вынужденная (Ельцин себя исчерпал полностью), заранее спланированная и просчитанная. При этом, как раз, и сыграли роль, видимо, психологические качества Путина, умеющего и «держать язык за зубами», и быть благодарным своим учителям и предшественникам, и быть толерантным к своим соперникам.
Во-первых, этот человек должен был дать гарантии его дальнейшей благополучной жизни. Во-вторых, быть из своей команды. В-третьих, хорошо должен быть знаком с функционированием силовых ведомств, ещё лучше – быть их частью. Ибо именно силовые ведомства в любой стране есть костяк и опора охранения власти.
Оставаясь вполне либералом (то есть человеком, отстаивающим частную собственность как основу общества) и, более того, заботясь об укреплении российского буржуазного государства, он оттеснил в конкурентной борьбе своих оппонентов, наладил свой бизнес, опирается сегодня на дружественных олигархов и бизнесменов. (Судя по всему, их хорошо знают на Западе, применяя к ним различного рода санкции).
Экономический кризис капитализма, в который была втянута Россия (2008 г.) не нанёс ей большого урона только из-за высокой цены на энергоресурсы.
Главным элементом этой структуры стала партия ЕР, в которую тут же потянулись политиканы, озабоченные своим материальным положением и хорошо понимающие связь политики и экономики, желающие получить ту или иную синекуру, хорошо знакомые с аппаратными играми.
Одним из главных козырей команды Путина в этой политической борьбе является критика прошлой либеральной команды (Касьянов, Немцов, Рыжков, Кох и др.). Им вменяются в вину все те проблемы и противоречия, которые накопились за эти годы.
На самом деле, это так и есть. Но именно либеральная команда ельцинского призыва и стала костяком оппозиционного Путину движения. Хорошо зная механизмы власти, эти бывшие когда-то у руля государства, но оттеснённые более удачливыми конкурентами, либеральные оппозиционеры умеют со знанием дела критиковать власть, используя накопленные в своё время материальные ресурсы (печать книг, СМИ, ТВ). Кроме того, капитализм вообще легко критиковать, ибо порождаемые им конфликты и противоречия неизбывны. Трагедии будут только множиться. Вот либералы и стараются изо всех сил, обвиняя Путина в том, что сотворили они сами.
Третий этап развития капитализма в России наступил с обострением буржуазных противоречий между всё более набирающим мощь российским капитализмом и капитализмом западных стран, испытывающих нарастающие трудности в связи с миграционными проблемами и финансовым кризисом. Исходными точками развёртывания реальных проявлений этих противоречий стали конфликты с Грузией и, особенно, с Украиной, сотрясаемой социальной революцией.
Кстати, революция на Украине как нельзя лучше высветила и проблемы российского капитализма, являющегося близнецом-братом капитализма украинского. Ежедневно в СМИ, при анализе украинских проблем, речь идёт чуть ли не об одном и том же, что и в России (с оттенками). Национализм на Украине есть всего лишь проявление борьбы за власть в условиях становления буржуазных отношений, борьбы за бывшую социалистическую собственность.
Обострение противоречий между российской властью и западным капитализмом, привело ко всё разрастающемуся экономическому кризису в России. Особую роль играют всё нарастающие экономические санкции, осложняющие жизнь российскому бизнесу. По оценкам специалистов Россия теряет из-за санкций от 5 до 7 млрд. долларов в год.
Западный капитализм напуган экспансией капитализма российского (прежде всего в сфере энергообеспечения: нефть, газ), не желает терять рынки, активно захватываемые российскими олигархами. С каждым днём капиталистическая Россия становится все более активным участником буржуазного разделения мира. Что идёт на пользу прежде всего российским олигархам и мало сказывается на благосостоянии простого народа.
Способна ли выстоять в этой буржуазной бойне экономика России? Выдержит ли она экономические санкции, или смирится с глобальной экспансией мирового капитала? Скорое всего, глобализация по западному образцу, с подчинением экономики России Западу, будет продолжаться. Превращая Россию в обычную среднеразвитую страну капитализма со всеми ее проблемами и недостатками. Тренд на социальную стагнацию будет продолжаться.
Таким образом, Россия сегодня стоит на развилке: или будет дана оценка предыдущему развитию капитализма как грабительского, олигархического и требующего скорейшего обуздания, или Россия пойдёт на поводу западного капитализма, окончательно «расправится» с оставшейся от социализма общественной собственностью и превратится в сырьевой придаток развитых капстран. С абсолютно непредсказуемым будущим.
Безопасность вместо развития: какой капитализм построили в России за 30 лет
В декабре 2021 года исполнится 30 лет с момента распада Советского Союза и начала современной российской государственности. В приуроченной к этой дате серии колонок для Forbes ведущие эксперты оценивают основные тенденции развития политической жизни, экономики и бизнеса в России за эти годы.
30 лет назад на фоне распада СССР Россия выбрала курс на строительство капитализма. Однако для многих наших сограждан реальность, к которой в итоге пришла страна, сильно разошлась с их ожиданиями. При этом на фоне открытия границ и зарубежных поездок ко многим пришло понимание, что капиталистическая экономика в Германии или Швеции заметно отличается от той, которая существует в Англии или США, а обе эти модели не похожи на тот рынок, который сложился в Индии или Турции.
Либеральные, зависимые, государственные
Эти интуитивные ощущения согласуются с теоретической концепцией многообразия моделей капитализма — Variety of Capitalism, получившей развитие в последние 30 лет. Исходно эта концепция рассматривала только развитые рыночные экономики и, опираясь на анализ институциональных различий в организации корпоративного сектора, финансовых рынков и рынка труда, выделяла две базовые модели: либеральные рыночные экономики (LME, liberal market economies), распространенные в англосаксонском мире, и координируемые рыночные экономики (CME, coordinated market economies), исторически характерные для стран континентальной Европы.
Трансформация экономики в странах Восточной Европы, привлекавших внимание инвесторов, стала поводом для приложения к ним этой концепции. Исследования показали, что в Восточной Европе сложилась специфическая модель «зависимых рыночных экономик» (DME, dependent market economies), в которых ключевыми игроками оказались глобальные компании с головными офисами во Франкфурте, Лондоне или Нью-Йорке. К плюсам этой модели можно было отнести приток прямых иностранных инвестиций, связанный с высокой открытостью DME, и быстрый рост производства в тех отраслях, которые оказались включены в глобальные цепочки создания стоимости. Но были и явные минусы — глобальные корпорации могли быстро переместить активность из одной DME в другую, где условия для бизнеса становились лучше. При этом в кризисной ситуации корпорации выводили финансовые ресурсы с развивающихся рынков в свои национальные юрисдикции — что ярко проявилось в ходе мирового кризиса 2008-2009 годов.
Модель DME оказалась политически неприемлемой для элит крупных развивающихся стран, правительства которых считали, что способны проводить независимую экономическую политику. В результате с учетом динамичного развития Китая, Индии и Бразилии в 2000-е годы исследователи, занимающиеся международной политэкономией, стали выделять четвертую модель — State-Permeated Market Economies (SPME), или «рыночные экономики, проникнутые государством». Конкуренция этих моделей предопределяет развитие глобального капитализма.
Российский путь
Где находится Россия в этой системе координат? На мой взгляд, можно выделить три разных периода, в течение которых российская элита делала ставку на разные модели капитализма.
Изначально — в 1990-е и в начале 2000-х — Россия пыталась идти по модели строительства либеральной рыночной экономики. Но результаты проводимых реформ сильно отличались от планов и ожиданий, так как государство было крайне слабо и не могло противостоять давлению групп интересов, стремившихся к извлечению рент. В итоге при декларировании модели LME по факту в России была построена специфическая модель DME — с ограниченным контролем над отечественными активами со стороны глобальных корпораций, но с высоким влиянием международных организаций на формирование политики и очень высокой степенью зависимости экономики от мирового рынка.
На этом фоне в начале 2000-х годов после прихода Владимира Путина к власти и заметного укрепления государства была предпринята вторая, более осознанная и последовательная попытка движения к либеральной рыночной экономике. Однако уже в 2004 году вектор экономической политики изменился, и российская элита стала ориентироваться на иную модель. Такой поворот был обусловлен процессами, происходившими в экономике и политике в начале 2000-х.
Одной из причин стал конфликт в элитах за контроль над потоками природной ренты, вылившийся в «дело ЮКОСа». Следствием стало изменение баланса сил — с ослаблением позиций крупного бизнеса, который выступал за либеральную экономическую модель. Но для этого поворота были и иные причины.
Либеральная модель предполагает, что для всех экономических агентов действуют единые правила, а государство в роли «ночного сторожа» следит лишь за соблюдением этих правил, не вмешиваясь в экономические процессы. Однако в реальности для развивающихся стран (и в частности для России) такой подход означал, что отечественные компании — особенно вне сырьевого сектора — закономерно проигрывали в конкуренции глобальным корпорациям, которые обладали лучшими технологиями, компетенциями и доступом к капиталу. В этом контексте поворот к модели с широким государственным участием в экономике и активной промышленной политикой в целом мог рассматриваться как рациональный выбор для страны, нуждающейся в догоняющем развитии.
Свою роль в смене целевой модели сыграла и внешняя политика. В начале 2000-х годов Россия демонстрировала готовность к кооперации с Западом, однако к 2004 году надежды российской элиты на вступление в глобальный элитный клуб сменились разочарованием. Оно было связано не только с цветными революциями в Грузии, Киргизии и на Украине, которые были поддержаны ЕС и США и вызвали нервную реакцию у российских властей. Более существенным фактором стало дальнейшее расширение НАТО на восток, которое воспринималось в Кремле как прямая угроза для России.
На этом фоне поворот к новой модели с ведущей ролью государства в экономике в целом отражал установки российской элиты на обеспечение национального суверенитета и формирование государства развития в духе Южной Кореи 1960-1970-х годов. Но проблемой оказалось качество государства и элит в России.
Кризисы и власть
При всех декларациях о развитии страны те, кто находился у власти в России, не были готовы ограничивать себя и действовать по тем правилам и нормам, которые сами заявляли для общества и для бизнеса. Тут очень кстати пришлись сверхдоходы от экспорта. На их фоне очень удобной оказалась концепция энергетической супердержавы, предложенная кремлевскими политтехнологами в 2006 году.
Фактически эта концепция исходила из того, что Россия заведомо не может выиграть в технологической гонке (в том числе потому, что решение такой задачи требовало от правящей элиты больших инвестиций и самоограничений, к чему элита была не готова), зато за счет доходов от экспорта можно поддерживать необходимый уровень жизни населения, покупать технологии и формировать резервы на случай непредвиденных обстоятельств. А поскольку Европа зависит от поставок российских энергоносителей, у российской власти всегда есть рычаг давления на западных партнеров. В дальнейшем газовые войны с Украиной, затрагивавшие европейских потребителей, стали наглядной демонстрацией применения такого подхода на практике.
Наступивший в 2008 году глобальный финансовый кризис показал неустойчивость данной модели. Выяснилось, что цены на нефть могут не только расти, но и резко падать, а зависимость ЕС от российских энергоносителей будет снижаться в результате сознательной политики Евросоюза. Реакцией на осознание проблемы стала новая попытка модернизации в период правления Дмитрия Медведева — с созданием механизмов поддержки инноваций (проект «Сколково»), стимулированием инвестиций, ограничением силового давления на бизнес, реформами в системе госуправления. Во внешней политике была предпринята попытка перезагрузки отношений с США и согласовано присоединение России к ВТО. В целом, несмотря на периодические напряжения в отношениях с Западом, Россия продолжала ориентироваться на интеграцию в мировую экономику с отстаиванием выгодных для себя условий такой интеграции.
Вместе с тем события 2014 года, приведшие к масштабным международным санкциям против России, объективно стали точкой невозврата в политике. Если до того в отношениях с ЕС и США были возможны «приливы» и «отливы» (когда жесткая антиамериканская и антизападная риторика сменялась очередной перезагрузкой с относительной либерализацией внутренней политики), то теперь Россия оказалась в жесткой конфронтации с Западом на многие годы. Следствием этого стали изменения в экономической политике, а также в отношениях с элитами. В частности, после введения международных санкций, когда ЕС и США заблокировали поставки в Россию технологий и оборудования двойного назначения, выяснилось, что отечественная промышленность по-прежнему в высокой степени зависит от импорта. Но если раньше высшие чиновники фактически закрывали глаза на срыв программ импортозамещения своими подчиненными, то теперь Кремль стал жестко требовать исполнения этих программ. Одновременно возросли контроль над чиновниками при проведении госзакупок и требования к бизнесу по уплате налогов — с рисками уголовных дел в случае нарушений.
Бремя безопасности
Однако в более долгосрочной перспективе с точки зрения концепции многообразия моделей капитализма жизнеспособность формируемой в России новой модели экономики вызывает сомнения. Модель SPME, в которой государство фактически управляет рынком, могла конкурировать с другими вариантами рыночной экономики, поскольку была ориентирована на развитие — прежде всего через нахождение адекватных форм интеграции национальных экономик в глобальные рынки. Именно поэтому данная модель привлекала внимание не только исследователей, но и политиков.
Политика национализации элит, начатая на фоне страхов перед повторением в России сценариев «арабской весны», привела к повышению операционной эффективности госаппарата и относительному улучшению качества госуправления. Однако в рамках складывающейся в России экономической модели соображения безопасности (в самом широком понимании) имеют явный приоритет над интересами развития. Скорее это похоже на экономику сопротивления, построенную в последние годы в Иране и близкую к модели осажденной крепости, которая предлагалась для России в докладах консервативного Изборского клуба еще в 2012 году.
Опыт Ирана показывает, что такая модель в течение достаточно длительного времени может обеспечивать сохранение сложившегося политического режима. Но стоит сознавать, что доходы на душу населения в Иране лишь в 2017 году превысили уровень 1979 года. Российский опыт последнего десятилетия (со средними темпами экономического роста меньше 1% в период с 2011 по 2019 год, что существенно ниже средних темпов роста не только в крупных развивающихся, но и в основных развитых странах) пока скорее подтверждает этот тезис.
Это означает, что при опоре на выбранную элитой модель развития Россия в лучшем случае (при сохранении социально-политической стабильности внутри страны и отсутствии сильных внешних шоков) будет постепенно проигрывать в экономическом соревновании другим странам и отступать на периферию мировой экономики и политики. А в худшем — при нарастании напряжения, вызванного высоким уровнем социального неравенства, и при втягивании страны во внешние конфликты, требующие все большего финансирования, — такая экономическая модель приведет к банкротству сложившейся системы управления и к глубокому кризису, сопоставимому с событиями 1991 года.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора