какие танки подбил колобанов
Бой танкиста Колобанова, вошедший в историю
Ленинград в августе 1941 года находился в очень сложном положении, события на фронте на подступах к городу развивались по очень плохому, драматическому для обороняющихся советских войск сценарию. В ночь с 7 на 8 августа немецкие части из состава 4-й танковой группы нанесли удары в районах населенных пунктов Ивановское и Большой Сабск, наступая в сторону населенных пунктов Кингисепп и Волосово. Всего через три дня боев войска противника подошли к шоссе Кингисепп-Ленинград, а 13 августа немецким войскам удалось перерезать железную и шоссейную дороги Кингисепп-Ленинград и форсировать реку Луга. Уже 14 августа 38 армейский и 41 моторизованный немецкие корпуса смогли вырваться на оперативный простор и выдвинуться к Ленинграду. 16 августа пали города Кингисепп и Нарва, в тот же день части из состава 1-го немецкого корпуса заняли западную часть Новгорода, угроза прорыва немецких войск к Ленинграду становилась все более реальной. До знаменитого танкового боя, который прославит имя Колобанова, оставались считанные дни.
18 августа 1941 года командира 3-й танковой роты из состава 1-го батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии старшего лейтенанта Зиновия Колобанова вызвал к себе лично командир дивизии генерал-майор В. Баранов. В то время штаб части находился в подвале собора, который являлся одной из достопримечательностей Гатчины, которая в то время называлась Красногвардейском. В устной форме Баранов отдал Колобанову приказ перекрыть любой ценой три дороги, которые вели к Красногвардейску со стороны Кингисеппа, Волосово и Луги.
На тот момент в роте Колобонова имелось 5 тяжелых танков КВ-1. Танкисты загрузили в машины по два боекомплекта бронебойных снарядов, осколочно-фугасных брали мало. Основной целью танкистов Колобанова было не пропустить на Красногвардейск немецкие танки. В тот же день, 18 августа, старший лейтенант Зиновий Колобанов вывел свою роту навстречу наступающим немецким частям. Две свои машины он послал на лужскую дорогу, еще две отправил к дороге на Волосово, а свой собственный танк разместил в засаде, организованной у перекрестка дороги, которая соединяла таллиннское шоссе с дорогой на Мариенбург — северной окраиной Гатчины.
Зиновий Колобанов лично провел со своими экипажами рекогносцировку местности, отдав указания о том, где именно следует оборудовать позиции для каждого из танков. При этом Колобанов предусмотрительно заставил танкистов оборудовать по 2 капонира (один основной и запасной) и тщательно замаскировать позиции. Стоит отметить, что Зиновий Колобанов был уже достаточно опытным танкистом. Он прошел с боями финскую войну, трижды горел в танке, но всегда возвращался в строй. С задачей перекрыть три дороги, ведущие к Красногвардейску, мог справиться только он.
Свою позицию Колобанов оборудовал возле совхоза Войсковицы, расположенного напротив птицефермы «Учхоза» — на развилке Таллинского шоссе и дороги, ведущей на Мариенбург. Он оборудовал позицию примерно в 150 метрах от шоссе, подходившего со стороны Сяскелево. При этом был оборудован глубокий капонир, который скрывал машину так, что торчала лишь башня. Второй капонир для запасной позиции был оборудован недалеко от первого. С основной позиции отлично просматривалась и простреливалась дорога на Сяскелево. К тому же по бокам этой дороги имелись заболоченные участки местности, которые очень сильно затрудняли маневр бронетехнике и сыграли в предстоящем бою свою роль.
Позиция Колобанова и его КВ-1Э располагалась на небольшой высоте с глинистым грунтом на расстоянии в 150 метров от развилки дорог. С этой позиции был хорошо виден «Ориентир №1» две березы, растущие у дороги, и примерно в 300 метрах от Т-образного перекрестка, который был обозначен как «Ориентир №2». Всего простреливаемый участок дороги составлял примерно километр. 22 танка легко могли разместиться на этом участке при сохранении между ними походной дистанции в 40 метров.
После оборудования замаскированных позиций оставалось лишь дожидаться подхода сил врага. Немцы появились здесь только 20 августа. После полудня экипажи танков лейтенанта Евдокимова и младшего лейтенанта Дегтяря из роты Колобанова встретили колонну бронетехники на Лужском шоссе, записав на свой счет 5 уничтоженных танков и 3 бронетранспортера противника. Вскоре противника увидел и экипаж танка Колобанова. Первыми они заметили разведчиков-мотоциклистов, которых танкисты беспрепятственно пропустили дальше, дожидаясь появления основных сил немецких войск.
Около 14:00 20 августа после безрезультатно закончившейся для немцев авиаразведки по приморской дороге на совхоз Войсковицы проехали немецкие мотоциклисты. Следом за ними на дороге появились танки. За те полторы, две минуты, пока головной танк врага преодолевал расстояние до перекрестка, Зиновий Колобанов успел убедиться, что в колонне нет тяжелых танков противника. Тогда же в его голове созрел план предстоящего боя. Колобанов решил пропустить всю колонну до участка с двумя березами (Ориентир №1). В этом случае все неприятельские танки успевали пройти поворот в начале насыпной дороги и оказывались под огнем орудия его экранированного КВ-1. В колонне, по всей видимости, шли легкие чешские танки Pz.Kpfw.35(t) из состава немецкой 6-й танковой дивизии (в ряде источников принадлежность танков приписывают также 1-й или 8-й танковым дивизиям). После того как план на бой был составлен, все остальное было делом техники. Подбив танки в голове, середине и конце колонны, старший лейтенант Колобанов не только перекрыл дорогу с обеих сторон, но и лишил противника возможности съехать на дорогу, которая вела на Войсковицы.
После того как на дороге образовалась пробка во вражеской колонне началась страшная паника. Некоторые танки, пытаясь выйти из-под огня, спускались под откос и вязли в болотистой местности, где их добивал экипаж Колобанова. Другие вражеские машины, пытаясь развернутся на неширокой дороге, натыкались друг на друга, сбивали себе гусеницы и катки. Перепуганные немецкие экипажи выскакивали из горящих и подбитых машин и в страхе метались между ними. При этом многие были убиты пулеметным огнем из советского танка.
Первое время гитлеровцы не понимали, откуда именно их расстреливают. Они начали поражать все копны сена в зоне видимости, думая, что в них замаскированы танки или противотанковые орудия. Однако вскоре они засекли замаскированный КВ. После этого началась неравная танковая дуэль. На КВ-1Э обрушился целый град снарядов, но сделать что-то окопанному по башню советскому тяжелому танку, который был оборудован дополнительными 25-мм экранами, они не смогли. И хотя от маскировки не осталась и следа, а позиция советских танкистов была известна немцам, на исход боя это уже не повлияло.
Бой длился всего 30 минут, но за это время экипаж Колобанова смог разбить немецкую танковую колонну, подбив все 22 машины, которые в ней были. Из взятого на борт двойного боекомплекта Колобанов расстрелял 98 бронебойных снарядов. В дальнейшем бой продолжился, но немцы уже не лезли напролом. Наоборот они начали использовать для огневой поддержки танки Pz.Kpfw.IV и противотанковые орудия, которые вели огонь с дальней дистанции. Этот этап боя не принес сторонам особых дивидендов: немцы не смогли уничтожить танк Колобанова, а советский танкист не заявлял об уничтоженных машинах противника. При этом на втором этапе боя на танке Колобанова были разбиты все приборы наблюдения и заклинена башня. После того как танк вышел из боя экипаж насчитал на нем более 100 попаданий.
Вся рота Колобанова за тот день уничтожила 43 танка противника. В том числе экипаж младшего лейтенанта Ф. Сергеева — 8, младшего лейтенанта В. И. Ласточкина — 4, младшего лейтенанта И. А. Дегтяря — 4, лейтенанта М. И. Евдокименко — 5. Также была заявленная уничтоженная легковая машина, артиллерийская батарея и до двух рот пехоты противника, в плен удалось взять одного из мотоциклистов.
Удивительно, но за такой бой Колобанов не получил звания Героя Советского Союза. В сентябре 1941 года командиром 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии Д. Д. Погодиным все члены экипажа танка Колобанова были представлены к званию Героя Советского Союза, данное представление было подписано и командиром дивизии В. И. Барановым. Но в штабе Ленинградского фронта по какой-то причине изменили это решение. Данное изменение до сих пор не поддается разумному объяснению и вызывает массу споров и версий. Так или иначе, Колобанов был представлен к ордену Красного знамени, а наводчик А. М. Усов к ордену Ленина. Возможно, командование Ленфронта просто посчитало невозможным присваивать звание Героя Колобанову на общем фоне больших стратегических неудач, да и Красногвардейск был все-таки вскоре сдан немцам. По другой версии, в деле Колобанова была какая-то компрометирующая его информация, что-то такое, что помешало ему получить награду. Правды мы в любом случае уже не узнаем.
Несмотря на тяжелое ранение и контузию, Колобанов после войны снова поступил на службу в танковые войска. Зиновий Колобанов находился на службе до июля 1958 года, после чего уволился в запас уже в звании подполковника. Работал и жил в столице Белоруссии. Умер 8 августа 1994 года в Минске, похоронен там же.
Сегодня на месте знаменитого боя советских танкистов на подступах к Гатчине установлен памятник. На монументе стоит тяжелый танк ИС-2. К сожалению, к моменту сооружения данного памятника тех самых танков КВ-1Э, на которых и воевал Колобанов, найти уже не удалось, поэтому пришлось использовать то, что было под рукой. На высоком постаменте появилась табличка, на которой сказано: «Танковый экипаж под командованием старшего лейтенанта Колобанова З. П. в бою 19 августа 1941 года уничтожил 22 танка противника. В составе экипажа находились: механик-водитель старшина Никифоров Н. И., командир орудия старший сержант Усов А. М., стрелок-радист старший сержант Кисельков П. И., заряжающий красноармеец Роденков Н. Ф.».
По материалам из открытых источников
Подвиг танкиста Колобанова замалчивали и нацисты, и коммунисты
20 августа исполняется 80 лет с даты эпического боя под Ленинградом, в ходе которого экипаж Зиновия Колобанова истребил целую колонну танков врага и по этому показателю стал лучшим танкистом Великой Отечественной. Сегодня находятся люди, заявляющие, что это сражение либо гиперболизировано, либо попросту выдумано. Что говорят по этому поводу воспоминания и документы, в том числе немецкие?
Можно сказать, что бой Колобанова в значительной степени стал жертвой советской мифологизации истории Великой Отечественной. Ведь история той войны вплоть до второй половины 1980-х подавалась в качестве серии безупречных героических мифов, малейшее сомнение в которых приравнивалось к кощунству.
Потом это обернулось самыми дурными последствиями, когда на волне развенчания советской идеологии многочисленные разоблачители, потрясая архивными документами, с поистине вандальским восторгом бросились развенчивать военные мифы. Поклонникам красивых историй о двадцати восьми панфиловцах или, допустим, об атаке подводной лодки К-21 на линкор «Тирпиц» пришлось, скажем так, существенно скорректировать свои представления. Поскольку же главной целью «демифологизаторов» была отнюдь не беспристрастная истина, начала внедряться подлая противоположная идеологема: «Никаких подвигов не было, мясом завалили».
Но вина на этом лежит во многом на советских пропагандистах, которые вместо того, чтобы искать и предавать гласности сведения об истинных героях, зачастую предпочитали культивировать мифы. С другой стороны, благополучно доживший до 1994 года Зиновий Колобанов и его товарищи никогда не относились к числу главных героев советского пантеона.
«Едва успевал заряжать»
Сначала приведем каноническую версию. Итак, август 1941-го клонится ко второй половине, положение на фронтах катастрофическое, противник яростно рвется к Ленинграду. Немецкие танковые части движутся на Красногвардейск (Гатчину).
Командующий 1-й танковой дивизией генерал-майор Виктор Баранов смог выделить для прикрытия этого лишь пять танков КВ-1 – весь наличный состав 3-й танковой роты 1-го танкового батальона под командованием старшего лейтенанта Зиновия Колобанова. Два танка ушли из Гатчины на лужскую дорогу, два – на кингисеппскую, а один (под командованием самого Колобанова) – на приморскую.
Зиновий Григорьевич, танковый артиллерист Андрей Михайлович Усов, старший механик-водитель Николай Иванович Никифоров, младший механик-водитель красноармеец Николай Феоктистович Родников и стрелок-радист старший сержант Павел Иванович Кисельков выбрали для засады холм, поросший ольхой. Они хотели прикрыть сразу два возможных направления: враг мог выйти на дорогу на Мариенбург по дороге от Войсковиц, либо по дороге от Сяськелево. Их танк № 864 притаился в специально вырытом окопе, держа под прицелом находившийся в 300 метрах перекресток. По обе стороны от дороги простирались торфяные болота. Ночь на 20 августа прошла спокойно, на рассвете пролетел самолет-разведчик, а вскоре показались и мотоциклисты. Они часто останавливались, обстреливали из пулеметов придорожные кусты.
Колобановцы беспрепятственно дали проехать боевому охранению и дождались танков, показавшихся в облаке дорожной пыли – двигалась колонна из 43 машин Pz.Kpfw.35(t), числившихся в составе германской 6-й танковой дивизии. Эти машины чешского производства относились к классу легких танков и сильно уступали тяжелому КВ и в массе, и в толщине брони, и в калибре орудия – 37-мм против 76-мм. Но вот подавляющее численное превосходство…
Дождавшись, когда враги втянулись в дефиле и головной «немец» поравнялся с двумя придорожными березами, выбранными в качестве ориентира, командир выкрикнул: «Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным – огонь!».
И тут надо сразу сказать, как повезло ему с наводчиком – Андрей Усов являлся уже опытным ветераном, успел повоевать в Финляндии, имел должность артиллерийского инструктора. Он сразу же подбил головную машину, которая, взорвавшись, преградила движение остальной колонне. Андрей Михайлович вспоминал: «Напряжение росло. Кисельков едва успевал заряжать. Командир приказал перенести огонь на хвост колонны. Выпустили снарядов семь. Один танк вспыхнул сразу. Второй, не успев развернуться, остановился с сорванной башней. Они загородили дорогу с тыла. Фашисты оказались взаперти. По обе стороны дороги болотистый луг. Маневрировать нельзя».
«Получил приказ стоять насмерть»
Бригадный комиссар Кирилл Кулик, на следующий день опросивший участников беспримерного боя, рассказал, как развивались события далее: «Задний танк тоже загорелся и закрыл дорогу. Колонна сжималась как пружина. Фашисты даже не поняли сразу, откуда их бьют. Машины натыкались друг на друга, лезли в кюветы, сцеплялись гусеницами. Некоторые выбирались из кюветов, но, попав в болото, безнадежно застревали там. Экипажи бросали танки».
Немцы вели ответный огонь по одинокому КВ. Однако катаные броневые плиты, произведенные на советских заводах, выдерживали удары.
Усов перевел прицел в середину колонны – и началось форменное избиение. Свидетельствует Зиновий Колобанов: «Фашисты ошалели и стали обстреливать копны сена. Дым стеной стлался по дороге. Горевшие танки начали рваться от собственных снарядов. Страшное зрелище».
Командир танка впоследствии делился: «…Меня нередко спрашивали: было ли страшно? Но я – военный человек, получил приказ стоять насмерть. А это значит, что противник может пройти через мою позицию только тогда, когда меня не будет в живых. Я принял приказ к исполнению, и никаких страхов у меня уже не возникало и возникать не могло. Сожалею, что не могу описать бой последовательно. Ведь командир видит прежде всего перекрестье прицела. … Все остальное – сплошные разрывы да крики моих ребят: «Ура!», «Горит!». Ощущение времени было совершенно потеряно. Сколько идет бой, я тогда не представлял».
Колобанов добавляет: «Я доложил результаты боя командованию. В ответной радиограмме командир группы поздравил нас с успехом и приказал отходить. На пути к совхозу уже находились танки лейтенантов Евдокименко, Ласточкина, Сергеева».
Настало время подводить итог: колобановцы подбили 22 танка. Но тут к месту боя подоспели еще четыре KB, посланные на другие дороги. Вместе они уничтожили еще 20 танков. А у Колобанова с его экипажем не было времени на отдых – вскоре они заняли новую позицию и приняли участие в отражении немецких сил, прорывавшихся в направлении деревни Черново.
По горячим следам командир 1-го танкового полка Дмитрий Погодин представил Зиновия Колобанова к званию Героя Советского Союза. Комдив Виктор Баранов поддержал представление, но в штабе Ленинградского фронта по какой-то причине решили, что такой высокой награды Колобанов не достоин и, зачеркнув в наградном листе «Герой Советского Союза», написали «орден Красного Знамени». Именно этот орден танкист и получил в госпитале, куда попал после тяжелого ранения в бою, произошедшем 15 сентября 1941 года.
Что говорят немецкие документы
Прошли десятилетия. В стране с конца 1980-х была запущена кампания деконструкции отечественной истории, причем сначала ее авторы взялись за Великую Отечественную. Добрались со временем и до боя Колобанова – нашлись деятели, утверждавшие, что это пропагандистский миф, запущенный с целью ободрения советских солдат.
Разобраться в ситуации решили добросовестные историки – в том числе Алексей Исаев, некогда сделавший себе имя на разоблачении фальшивок известного перебежчика Резуна-Суворова. По словам Исаева, можно точно утверждать, что бой Колобанова не был придуман задним числом журналистами. Заявка на подбитые танки присутствует в представлении Колобанова к званию Героя Советского Союза. Именно в нем названы цифры 22 и 43, впоследствии ставшие каноническими. В качестве даты, когда состоялся знаменитый бой, указывается именно 20 августа.
Однако если изучить немецкие донесения о безвозвратных потерях на этом участке, то в них 40 с лишним потерянных никак не вырисовываются. Как же быть?
Исаев считает убедительными расчеты исследователя Олега Скворцова, подготовившего материал «»Незамеченная» победа Колобанова, или «белые пятна» в мемуарах немецких генералов». Скворцов высказывает предположение, что по результатам боя с ротой Колобанова немцы должны были засчитать потерю примерно 34 танков. «Считается нормальным, если до 70% подбитых танков удается отремонтировать. В данном случае этот процент должен быть значительно ниже и число списанных танков должно составлять около 20 единиц, так как сожженная Колобановым техника почти вся подлежала списанию» – констатирует исследователь.
Изучив документы немецкой 6-й дивизии, сражавшейся с колобановцами, Скворцов отмечает, что на 3 августа 1941-го она насчитывала линейных танков Pz.Kpfw.35(t): боеспособных – 118 единиц, в ремонте – 20, исключено из списков (уничтожены или направлены в заводской ремонт) – 17. На 23 августа дивизия насчитывала 113 боеспособных Pz.Kpfw.35(t), в ремонте – 11, исключено из списков – 27. «Как мы видим, четыре линейных танка не попали ни в одну из трех категорий. Логичное объяснение: они в этот момент находились в глубине советской обороны, и их пригодность к восстановлению после теоретически возможной эвакуации еще не была определена», – предполагает Скворцов.
На 4 сентября дивизия насчитывала 108 боеспособных Pz.Kpfw.35(t), в ремонте – 8, исключено из списков – 41. При этом, однако, с 21 августа до 9 сентября дивизия не вела активных действий. «Потеря 14 танков в период с 23 августа по 4 сентября может быть объяснена только тем, что окончательно списали оставленные в тылу советских войск четыре танка, и из 11 танков, числящихся в ремонте на 23 августа, смогли восстановить только один. Иными словами, 41 танк фактически был безвозвратно потерян уже по состоянию на 23 августа. Таким образом, безвозвратные потери Pz.Kpfw.35(t) с 22 июня по 3 августа составили 17 единиц, а с 3 по 23 августа – фактически 24 единиц, из них 14 танков, формально списанных с 23 августа по 4 сентября, однозначно должны быть отнесены на результаты боя с ротой Колобанова», – пишет Олег Скворцов.
Он добавляет, что немецкое наступление на этом участке велось главным образом силами мотопехотных полков и в основном в пешем строю.
«Я нашел только одно упоминание танковых потерь: в бою у Молосковиц (около 25 км западнее Волосово) 15-16 августа огнем артиллерии были подбиты три танка Pz.Kpfw.35(t)», – говорит исследователь. Поэтому основная часть из десяти списанных за этот период танков также должны приходиться на бой с Колобановым и его ротой.
«Следовательно можно утверждать, что немецкие документы не опровергают заявленное советской стороной число подбитых танков», – констатирует Скворцов. Он отмечает, что списание в течение 12 дней десяти танков из находящихся в ремонте одиннадцати приводит к мысли, что уже изначально повреждения этих машин не позволяли отнести их к категории пригодных к восстановлению силами дивизионной ремонтной роты.
«Для чего командованию 6-й танковой дивизии понадобилась эта игра в статистику? Вероятно, не хотелось сообщать руководству шокирующие цифры потерь в течение одного дня. Причины высоких потерь в ходе отдельного боя в то время расследовались специальными комиссиями. А поведение танкистов роты, уничтоженной Колобановым, когда многие экипажи просто бросили свои танки, поддавшись панике, делало такое расследование крайне нежелательным», – заключает исследователь.
«Чудо танкиста Колобанова»: подвиг и несправедливость
Автор фото, РИА Новости
Танк КВ-1 в 1941 году был самым мощным и неуязвимым в мире
20 августа 1941 года пять танков КВ-1 под началом командира роты 1-й танковой дивизии Ленинградского фронта старшего лейтенанта Зиновия Колобанова, оседлав шоссе близ железнодорожной станции Красногвардейск-Войсковицы в 10 километрах юго-западнее Гатчины, целый день сдерживали продвижение 1-й и 8-й танковых дивизий вермахта.
Уничтожив 43 неприятельские машины и израсходовав боезапас, они уехали к своим, имея шестерых раненых и ни одного убитого.
Танк самого Колобанова подбил 22 трофейных чехословацких Pz.kprw.35(t), из которых 14 не подлежали ремонту.
В некоторых публикациях оспариваются конкретные цифры, поскольку германские архивы не содержат упоминания о танковом погроме 20 августа. Известно лишь, что общие потери двух дивизий с начала войны по 10 сентября составили 121 танк.
Но то, что бой был, и после него немецкое наступление на этом участке фронта захлебнулось, сомнений не вызывает.
На фоне огромных потерь и хаотичного отступления лета 1941 года бой под Красногвардейском выглядел как чудо.
Но всенародно знаменитым героем войны он не стал.
Боевой молот
Советские танки КВ и Т-34, принятые на вооружение в один день, 19 декабря 1939 года, далеко опережали все, имевшееся на вооружении других армий мира.
Они были детищем начальника Автобронетанкового управления Красной армии Дмитрия Павлова, вынесшего из опыта боев в Испании уверенность в необходимости создания дизельных танков с противоснарядным бронированием и длинноствольными пушками.
Машину разработали в Ленинграде конструкторы Афанасий Ермолаев и Николай Духов. Она выпускалась сначала на Кировском заводе, а после начала войны в Челябинске, на предприятии, получившем неофициальное название «Танкоград» и ставшем основным производителем советской и российской бронетехники.
КВ, названный в честь наркома обороны Климента Ворошилова, предназначался не для встречных танковых дуэлей, а для прорыва укрепленных линий.
Он не был «абсолютным оружием», лишенным недостатков. Маневренность и вооруженность создатели принесли в жертву защищенности.
Танк Колобанова получил 156 попаданий немецких снарядов, не причинивших ему существенного вреда.
Зато машина была громоздкой, сложной в ремонте, с трудом преодолевала склоны, ломала под собой мосты. Часто выходила из строя трансмиссия, скопированная с американского образца 15-летней давности. 76-миллиметровая пушка была слабовата для тяжелого танка.
После появления у вермахта «тигров» КВ начали проигрывать им начисто, и в конце войны использовались как тягачи с демонтированными башнями. Главным советским танком Великой Отечественной войны и символом Победы стала более динамичная и надежная «тридцатьчетверка».
Но в 1941 году появление 48-тонных чудищ вызвало у немцев шок, тем более, что абвер полностью проглядел факт их существования.
Подбить КВ с его 75-миллиметровой броней могли только выставленные на прямую наводку тяжелые гаубицы и зенитные орудия.
Самое массовое в немецкой армии 37-мм противотанковое орудие Pak-36 солдаты после столкновений с новыми русскими машинами прозвали «дверной колотушкой».
Опубликованные данные опровергают послевоенные мифы о «технической отсталости СССР», «подавляющем превосходстве противника» и «истории, отпустившей нам мало времени».
В частности, немецкая армия вторжения насчитывала 3754 танка, в том числе 895 легких танкеток, а Красная армия только в приграничных округах 15687 танков. Т-34 и КВ, аналогов которых в 1941 году у немцев не было ни одного, имелось 1225 и 636.
Конечно, Колобанову и его танкистам повезло с местностью. На войне, как в спорте, рекорды массовыми не становятся. Тем не менее, если бы СССР воевал одними КВ, и каждый использовался на четверть так эффективно, как машина Колобанова, к осени 1941 года танков у немцев не осталось бы.
В реальности, уже к 10 июля Красная армия потеряла 11783 танка, из них, согласно имеющимся данным по корпусам и дивизиям, не больше 15% в боях, а остальные по причинам вроде «кончилось горючее», «увяз в болоте», «сломался привод вентилятора» и «сгорел фрикцион».
Кто виноват?
Виктор Суворов объяснил поражения первого года войны катастрофическими последствиями неожиданного удара неприятеля по Красной армии, которая в этот момент сама изготовилась к атаке.
Другие авторы, в целом разделяя его оценку намерений Сталина, указывают, что потери от этого удара не были критическими, а психологический шок за несколько дней должен был пройти, и видят главную причину в человеческом факторе, в частности, непрофессионализме большей части командного состава.
Плюс растерянность от того, что война началась не так, как планировали, боязнь ответственности, посеянная террором, отсутствие у немалого числа бойцов и младших командиров особой охоты класть головы за тиранический режим и явно просчитавшееся начальство.
В вермахте среди командиров полков не было ни одного, не имевшего опыта Первой мировой войны в офицерском звании.
Злой рок
К 30-летнему Колобанову эти упреки не относились. Он-то воевал умело.
Прибыв со своими танкистами на место за сутки до боя, грамотно выбрал точки, позволявшие обстреливать дорогу там, где с обеих сторон ее окружало болото.
Когда появилась немецкая колонна, командир не спешил, а дал ей подойти поближе.
Но Владимир Высоцкий, будто о нем, спел: «Судьба моя лихая давно наперекос».
Непонятно, почему участник финской войны, служивший в армии с 1933 года и с отличием окончивший училище, в 41-м был лишь старлеем.
Если, скажем, знаменитый подводник Александр Маринеско славился ершистым характером и непочтительностью, то Колобанов ни в чем подобном вроде замечен не был.
Журналист «Красной звезды» Аркадий Пинчук писал, что за участие в прорыве линии Маннергейма Колобанова якобы представили к званию Героя Советского Союза и повышению, но его солдаты после заключения мира 12 марта 1940 года устроили братание с финнами.
Подтверждения этой истории из других источников нет. Зато в Центральном архиве министерства обороны в Подольске хранится подлинник представления Колобанова к Золотой Звезде за бой 20 августа, подписанный командиром 1-й танковой дивизии Виктором Барановым, на котором неизвестно кто красным карандашом написал: «к ордену Боевого Красного Знамени».
При этом заряжающий орудия колобановского танка старший сержант Усов получил орден Ленина.
Встав на ноги, вновь попросился в армию, служил до 1958 года, но выше комбата не поднялся.
В 1955 году героя перевели с понижением из ГДР в Белоруссию, поскольку его солдат бежал на Запад, и уволили немедленно по достижении выслуги, после чего он работал мастером ОТК на заводе в Минске.
О том, как малоизвестен был подвиг Колобанова, свидетельствует такой эпизод. К 30-летию Победы студия «Беларусьфильм» искала сюжеты для документальных лент. Вышли на ветерана, но кинематографические начальники решили, что в 1941 году побед Красная армия одерживать не могла, старик, должно быть, сочиняет, а проверить не озаботились.
В 2011 году министерство обороны сочло нецелесообразной инициативу общественников о посмертном присвоении Зиновию Колобанову звания Героя России.
Что возвеличиваем?
Кто прославится, а кто нет, по большей части зависело от того, окажется ли в нужном месте в нужный момент корреспондент «Правды» или «Красной звезды».
Но можно предположить, что дело не только в личной невезучести Зиновия Колобанова.
Однако в СССР и во время войны, и после нее, мало поднимали на щит тех, кто сражался умением, эффективно использовал технику, проявил смекалку и находчивость.
Пожалуй, единственными исключениями являются воздушные асы Покрышкин и Кожедуб. Лучших снайперов, танкистов, зенитчиков, подводников знают в основном любители военной истории.
Главными плакатными героями и примерами для подражания, в честь которых названы улицы, а имена известны всем с детства, стали Зоя Космодемьянская, Александр Матросов и Николай Гастелло, беззаветно, но практически бесполезно пожертвовавшие собой.