лучший перевод ярмарки тщеславия

Лучший перевод ярмарки тщеславия

М. Г. В восьмой книжке «Современника» на нынешний год, в отделе библиографии, я прочел, не без некоторого изумления, довольно длинную статью, направленную против моего перевода Теккереева романа «Базар житейской суеты». [1] Статья эта, написанная под влиянием чувства, проникнутого в высшей степени studio et ira, [2] не может заслуживать серьезного внимания со стороны ученой критики, руководствующейся исключительно принципом истины и строгих логических оснований; однако ж, не имея никакого права пренебрегать мнениями журнала, называющего себя по преимуществу литературным, я считаю обязанностью отвечать на эту статью, как потому, что в ней идет речь о вопросах, тесно связанных с моими занятиями, так и потому, что «Современник» на этот раз делает меня орудием своих неоднократно повторенных замечаний, касающихся «Отечественных записок», которых за честь себе поставляю быть сотрудником. Позвольте надеяться, М. Г., что этот ответ мой найдет место на страницах вашего журнала.

«Базар Житейской Суеты» кончился печатанием в вашем журнале еще в октябре прошлого 1850 года, и «Современник» удостаивает его своими замечаниями ровно чрез десять месяцев после выхода последней части. Слишком поздняя и неожиданная честь! Но и этой чести я бы не удостоился никогда, если бы «Современник», по преимуществу литературный журнал, как он сам себя называет, не был побужден к тому особенным обстоятельством, возобновившем в его памяти существование «Базара», напечатанного в «От. Записках». Это особенное обстоятельство заключается в статье рецензента «От. Записок», разбиравшего тот же роман (От. Зап. 1851 г. Библ. Хрон., стр. 32–53), печатавшимся в «Современнике» под именем «Ярмарки Тщеславия», и который, за несколько месяцев назад, издан отдельною книгой. Рецензент ваш, сколько я понимаю сущность его статьи, на основании положительных и, по моему мнению, неопровержимых фактов, доказал: во-первых, что переводчик «Ярмарки Тщеславия» принялся за свой труд, не позаботившись предварительно ознакомиться с английскими нравами и обычаями, без чего никак нельзя понимать, а тем более, переводить таких национальных писателей, как Теккерей или Диккенс; во-вторых, что переводчику «Ярмарки» неизвестны первоначальные основания английской грамматики и что, на этом основании, в-третьих, он пропустил или исказил все лучшие места превосходного английского оригинала. Доказывая эти положения, ваш рецензент выставил на вид около тридцати грубейших ошибок, замеченных им в разных местах «Ярмарки Тщеславия». Статья вашего рецензента, как доказали последствия, чрезвычайно не понравилась «Современнику», и этот «литературный журнал» решился опровергнуть ее во что бы то ни стало. Для такого опровержения, по требованиям ученой критики, «Современник» должен был рассмотреть отдельно каждый пункт рецензента, доказать его неосновательность и потом, по рассмотрении всех, или, по крайней мере, некоторых пунктов, вывести общей заключение относительно разбираемой рецензии. Нет сомнения, что эти ученые приемы не безызвестны «литературному журналу»; однакож он не воспользовался ими, кажется, по весьма простой причине, именно потому, что и воспользоваться было невозможно вследствие неопровержимости доказательств, представленных рецензентом. Вместо всего этого, «Современник», действуя под влиянием нетерпеливого чувства, объявил голословно, будто рецензент «От. Записок» принял на себя труд сгруппировать опечатки «Ярмарки Тщеславия» и придать им форму филологических промахов и ошибок. Такая метода опровержения весьма проста и удобна в том отношении, что, посредством ее, можно вдруг отделаться от всяких критических обвинений; но всякий, без сомнения, признает и неудобство этой методы, которое преимущественно состоит в том, что голословные объявления, лишенные логического основания, не убеждают никого и ни в чем. Я, например, решительно отказываюсь верить, чтоб рецензент «От. Записок», выставляя до тридцати грубых ошибок «Ярмарки», позволил себе хотя один раз указать на какую-нибудь опечатку, как на филологический промах. Не верю и никак не могу верить, чтоб типографский наборщик решился искажать рукопись «Ярмарки» до такой степени, чтоб, в печати, по его милости очутились: мистер Бутс вместо трактирного лакея, кучерской нос вместо лошади, супруг вместо ротозея, коричневая шуба вместо шелкового подвенечного платья, небывалая гостиница Грея вместо Грейского Сквера, блестящий модный человек вместо газетчика, парламент вместо торгового дома, и проч., и проч., и проч… Если притом, в «Ярмарке Тщеславия» попадаются на каждой странице забавные фразы, обличающие неведение первоначальных оснований английской грамматики, то я опять никак не могу верить, чтоб во всем этом был виноват не переводчик, а наборщик «Ярмарки», будь он из типографии Праца, Края, и др. Не верю и тому, чтоб «литературный журнал» сам искренно считал все это опечатками. Быть не может. Заботливо пропуская без внимания все обвинительные пункты критики, «Современник» находит некоторое подобие опечатки только в двух случаях. Вот первый случай:

«Так в одном месте „Ярмарки“ (говорит Современник на 60 стр. Библиографии) вместо оксфордские сапоги, напечатано оксониановские. Кто не согласится, что это – опечатка, довольно грубая и забавная, сделанная наборщиком и незамеченная корректором?»

Я первый не соглашаюсь, и вот по какой причине. Чтоб сделать эту опечатку, довольно грубую и забавную, типографский наборщик должен был заглянуть в английский оригинал на стр. 132 третьего тома по изданию Таухница. В этом оригинале глаза наборщика должны были бы остановиться на следующей фразе:

«Boots went from door to door, gathtering up OXONIANS»… и т. д.

Источник

Уильям Теккерей «Ярмарка тщеславия»

Ярмарка тщеславия

Другие названия: Vanity Fair: A Novel without a Hero; Vanity Fair: Pen and Pencil Sketches of English Society; Базар житейской суеты; Ярмарка житейской суеты

Язык написания: английский

Перевод на русский: — И. Введенский (Базаръ житейской суеты) ; 1853 г. — 7 изд. — В. Штейн (Ярмарка тщеславия: Роман без героя, Ярмарка тщеславия) ; 1894 г. — 4 изд. — Л. Гей (Ярмарка житейской суеты) ; 1902 г. — 2 изд. — М. Дьяконов (Ярмарка тщеславия, Ярмарка тщеславия. Том 1, Ярмарка тщеславия. Том 2, Ярмарка тщеславия. Часть 1, Ярмарка тщеславия. Часть 2, Ярмарка тщеславия. Роман без героя, Ярмарка тщеславия. Книга 1, Ярмарка тщеславия. Книга 2, Ярмарка тщеславия. Роман без героя. Глава XXXV-) ; 1933 г. — 45 изд. — Е. Калашникова, М. Лорие (Ярмарка тщеславия) ; 1953 г. — 1 изд. — М. Лорие, Р. Гальперина (Ярмарка тщеславия) ; 1956 г. — 1 изд. — М. Лорие, Р. Гальперина, М. Дьяконов (Ярмарка тщеславия. Роман без героя, Ярмарка тщеславия) ; 1983 г. — 3 изд. Перевод на украинский: — О. Сенюк (Ярмарок суєти. Роман без героя) ; 1979 г. — 2 изд.

В основу адаптации положен знаменитый исторический роман классика английской литературы Уильяма Мейкписа Теккерея «Ярмарка тщеславия». Действие романа происходит в период Наполеоновских войн с Англией. Роман насыщен событиями, богат тонкими наблюдениями быта своего времени, ярко изображает галерею людей из разных слоев английского общества, проникнут иронией и сарказмом. В центре книги — судьба двух диаметрально противоположных женщин-Эмилии Кроули и Ребекки Шарп. Последняя — беспринципная авантюристка — является главной героиней романа и наиболее запоминающимся персонажем, созданным Теккереем.

В пособии текст романа адаптирован в учебных целях до уровня Upper Intermediate. Книга содержит комментарий, упражнения для отработки и закрепления навыков речевой деятельности, словарь и предназначена учащимся 10-11 классов школ, гимназий и лицеев.

Роман в двух частях; впервые опубликован с авторскими иллюстрациями в журнале «Punch» с января 1847 г. по июль 1848 г.

Ранние публикации переводов на русский:

1). Базар житейской суеты: 4 ч./Пер. И. И. Введенского//Отеч. зап. Спб., 1850,-Т. 69, Э 3/4, отд. 1. — С. 67-140, 263-322; Т. 70, Э 5/6, отд. 1. — С. 85-176, 325-402; Т. 71, Э 7/8, отд. 1. — С. 65-164, 313- 424; Т. 72, Э 9/10, отд. 1. — С. 71-210, 319-470.

2). Ярмарка тщеславия: Роман без героя: 10 ч./Пер. А.И. Кронберга//Современник. — Спб., 1850. — Т. 20, Э 4. — Ч. 1-2. — С. 1 — 112; Т. 21, Э 6. — Ч. 3-4. — С. 8250; Т. 22, Э 7. — Ч. 5-8,- С. 251-514; Т.23, Э 9. — Ч. 9-10. — С. 515- 614. — Прил., с отд. паг.

3). Ярмарка тщеславия: 10 ч. — Спб.: тип. Э. Краца, 1851. — 614 с.

4). Ярмарка тщеславия: Спб.: изд. Лепехина, 1885. — Т. 1. — 434 с.; Т. 2. — 511 с.

Отрывки опубликованы:

1). Ярмарка тщеславия: Гл.9-10/Пер. В. И. Штейна//Коган П. С. Хрестоматия по истории западноевропейской литературы. — М.; Л., 1930. — Т. 2. — С. 359-371.

2). Ярмарка тщеславия: [Отр. из гл. 3, 6, 53]/Пер. М. Дьяконова//3арубеж-ная литература XIX века: Романтизм. Крит, реализм: Хрестоматия/Под ред. Я.К. Засурского,-М., 1979. — С. 278-283.

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Издания на иностранных языках:

Прекрасный образчик «романа без героя». Сразу видно, что писатель привык не только складывать буковки, но и рисовать — как словами, так и письменными принадлежностями. Журналист все-таки. Его наброски на глазах обретают объем и наполняются жизнью, стремясь рассказать нам о ней. Очень понравились как задумка, так и ее воплощение. К примеру, работа с сюжетом и практически всеми предметами, которые фигурируют в повествовании.

Как элегантно и непринужденно герои Теккерея получают по заслугам! Всю жизнь пренебрегающий возлюбленной погибнет от пули в сердце, не успев изменить; спровадивший на тот свет скверным обращением супругу по иронии судьбы будет угасать в тех же покоях, где до того умирала она; пронырливая и жадная до сплетен ханжа в результате интриг о наследстве станет еще бедней, чем была. Декларирующая свободу взглядов и сословий пожилая дама спасует перед лицом мезальянса родни, чтобы в итоге быть прирученной незлобивым существом, прямо-таки живым воплощением всего, что прежде высмеивала. Весьма посредственный оратор и дипломат изменит своей показной добродетели, но жизнь, посулив желанный титул, в последний момент обманет его, разрушив все воздушные замки. Обязанный всем своему благодетелю заносчивый богач не скажет ему и двух добрых слов, когда тот разорится, зато со злорадством будет швырять подачки, но умрет, не будучи и вполовину так любим родными, как его злосчастный приятель. Кокетливый, тщеславный и несчастный набоб, раз ускользнув из цепких лапок авантюристки, снова попадется ей на пути — и уж тогда она не упустит своего. Светский жуир и язва, не привыкший к возражениям обманутых мужей, получит «сдачу» собственным подарком, а его предмет обожания, хотя и обретет вожделенный капиталец, навсегда потеряет доброе имя и покой.

Внимательный и насмешливый автор, Уильям Мейкпис с блеском использует в своей истории любой пустяк: драгунскую сигару, оброненную шаль, подаренный корыстным поклонником букет, ведерко с углем, любовную записку или даже старый джонсоновский словарь — пригодный как для метания из окошка экипажа, так и составления картеля.

Замечательный роман, в котором практически нет одномерных и однозначно положительных героев. Где каждый несовершенен, именно этим ценен и раскрывается по-своему. Где я сопереживала и симпатизировала почти каждому персонажу в его безуспешной погоне за удачей на Ярмарке Тщеславия, среди тысяч других соискателей.

Жаль, искренне жаль, что Теккерей не попался мне раньше.

Кажется, придется согласиться с истинной леди Мелани Уилкс: мистер Теккерей — циник. Более того, он бравирует своим цинизмом. Да и разве это не ужасно — взять самые респектабельные поступки, самые высоконравственные фразы и найти их неприглядную подкладку? Да еще с такой неподражаемой иронией столкнуть тщательно выстроенную иллюзию и реальность!

Он, посмеиваясь, переряжается балаганщиком и идет себе с кукольным театром демонстрировать «знаменитую куклу Бекки». Неужели вы приняли все это всерьез? Но автор не прячет, а выпячивает искусственность всей истории. Он никогда не упустит случая заметить что-нибудь вроде такого: «Наша парочка могла бы броситься на колени перед старой девой, признаться ей во всем и в мгновение ока получить прощение. Но в таком счастливом исходе было отказано молодой чете — несомненно, для того, чтобы можно было написать наш роман».

И одновременно он предельно сокращает дистанцию между героями и читателем. Да, богатая мисс Кроули и благочестивая миссис Бьют, суровый старик Осборн и надменная графиня Бейракрс — все, все персонажи только марионетки на двух веревочках, алчности и снобизме. Но тут же Теккерей невозмутимо перешагивает через рампу, болтает с читателями, вводит в текст себя, своих и наших знакомых, а заодно и нас. И вот — искусственный, казалось бы, мир Ярмарки становится для нас реальныи и близким: мы и сами в нем живем.

Две героини служат двумя полюсами магнитного поля Ярмарки тщеславия. Обе отлично оттеняют черствость ее обитателей. Бекки — потому что на самом деле каждый, кто с ей встречается, хотел бы обладать ее ловкостью и беспринципностью, да вот не дано. И Эмилия — потому что ее естественные чувства, ее безразличие к престижу или богатству высоко ценятся на словах, но не подражает им никто.

Неполиткорректное наблюдение. Два молодых офицера, Родон Кроули и Джордж Осборн, женятся на двух подругах. Бекки Шарп, она же миссис Кроули, — воплощенное бессердечие, расчетливость и кокетство. Миссис Осборн, очаровательная Эмилия, — любящая и бесхитростная. А все же (во вском случае, поначалу) Кроули определенно счастливее со своей женой, чем Осборн — со своей. С чего бы это? Да и самой Эмилии явно уютнее с портретом дорогого усопшего, чем с живым мужчиной рядом. При этом неважно, повеса этот мужчина или преданный влюбленный.

Неполиткорректное наблюдение №2. В качестве матери обожающая Эмилия — такая же катастрофа, как и бессердечная Ребекка. Сыну она предлагает то же, что и мужу: преданный взгляд вперемешку с рыданиями, а заодно потакание любым капризам.

«Ярмарка тщеславия» — замечательный роман, в котором Уильям Теккерей иронично и метко обличает нравы начала XIX столетия. Хотя зачем ограничиваться одним веком? Язвительные авторские замечания, отлично прописанные и узнаваемые характеры, простой, но при этом полный бытовых жизненных ситуаций сюжет – все это позволяет роману быть актуальным, если не сказать злободневным, и в наше время.

По мере прочтения мне постоянно вспоминалась «Гордость и предубеждение». Однако если у Остин насмешка была завуалирована и прикрыта сентиментальным сюжетом, то Теккерей метит не в бровь, а в глаз. И как бы старательно он ни позиционировал себя независимым рассказчиком, все равно иногда возникало впечатление, что автор с нескрываемой ненавистью и презрением относится к своим современникам. Время от времени добродушная ирония переходила в мрачный цинизм, не менее точный, но зато куда более жестокий по отношению к людям, ставшим прототипами для героев «Ярмарки тщеславия».

В описании персонажей и ситуаций, в которые они попадают, проявилось особое умение Теккерея показать собирательные, пусть даже несколько карикатурные, образы так, что все его Кроули, Седли, Осборны и другие неизменно напоминают кого-то очень знакомого. А самый большой плюс автору как рассказчику – за то, что он всех их оправдывает. «Ярмарка…» отличается собранием пренеприятнейших персонажей (впрочем, парочка симпатичных в романе все-таки есть), но по-настоящему злобных личностей в романе не найти. Какие бы гнусные и подлые поступки не совершали его герои, Теккерей их прощает (ведь вся эта суета – не что иное как следствие человеческой природы). Сплетни, кражи, обман и предательство – все у автора выходит вымощенным благими намерениями, а потому и сейчас воспринимается близко к сердцу. Люди не так уж часто совершают подлые поступки из-за того, что относятся к вам со злобой и ненавистью. Гораздо вероятнее, что они преследуют какие-то собственные цели, а вы лишь оказываетесь на пути к их достижению. Дело-то житейское…

Все же Теккерей был очень невысокого мнения о своих современниках. Все его персонажи делятся на две категории:

«…мы, кто носит ленты и звезды и присутствует на сент-джеймских приемах, или же мы, кто топчется в грязных сапогах по тротуарам… и заглядывается в окна проезжающих карет на нарядную публику в шелках и перьях…»

При этом автор не исключает, что человек простого происхождения при изрядной смекалке и некоторой доле удачи вполне может войти в знатное общество. И наоборот: глупость или стечение обстоятельств часто приводят даже самых лучших и богатых к нищете и забвению. Вот только уровень и тех, и других, по сути, один и тот же. Избитая истина, и в ней кроется ложка дегтя, без которой вряд ли могло обойтись такое объемное произведение. С одной стороны, язвительные насмешки автора чрезвычайно забавны, увлекательны и правдивы, но разве найдет в них современный читатель что-то новое, о чем он раньше никогда не задумывался? Да и в 1847-1848 гг., пока «Ярмарка…» издавалась в сатирическом журнале, вряд ли ее приняли как откровение. Все мысли и идеи, высказываемые Теккереем в романе, достаточно банальны, и служат лишь еще одним подтверждением того, что тщеславие на нашей ярмарке жизни правит бал, а благородство, доброта, честность и прочие замечательные качества если и присутствуют, то практически всегда имеют под собой некую подоплеку, которая не позволяет принимать их с чистосердечной признательностью.

Однако в романе все совсем не так грустно. Хотя Теккерей ядовито отзывается обо всех без исключения действующих лицах, на страницах «Ярмарки…» найдутся и те, кому, несмотря на все перипетии, удача все-таки улыбнется. Сколько угодно можно списывать их поступки на ослепление любовью, глупость или обстоятельства, факт остается фактом – те, кто живут сообразно своим принципам, остаются верны своим привязанностям и долгу, в итоге вознаграждаются. А всех остальных, несмотря на тщеславные устремления и изыскания, конец ждет весьма печальный.

Долго пришлось читать, но это того стоило. Тем, кто не любит продолжительное чтиво настоятельно рекомендую (это не ошибка). Произведение отвечает даже современным стандартам повествования — разбито на удобочитаемые главы и даже содержит напоминания о где-то встретившихся побочных персонажах. Подзаголовки к главам шедевральны, ибо служат не только как дополнительное напоминание о содержании, но и задают интригу, потому что указанного момента зажидаешься в процессе чтения. И ждешь не с претензиями, когда же наконец закончится эта скука, но с увлечением, потому что Тхеккерей (ну пусть будет Тхеккерей, пожалуйста. ) развлекает по полной.

Дело в том, что роман ироничен. И, хотя основная история порой драматична

После знакомства с основными персонажами почему-то возникает ощущение плагиата. Со стороны нашего соотечественника Льва Толстого. Я говорю о «Войне и мире». Мало того, что взята примерно та же эпоха (у Тхеккерея она более протяженная), так еще и характеры намекают на заимствования. Не удивлюсь, если Толстой действительно создавал своих героев не только по определенным жизненным прототипам, но и используя романы, относящиеся к реалиям наполеоновских войн. Эмилия в моем сознании представляла собой гибрид Веры и Наташи Ростовой, Джордж Осборн соединил черты Болконского и Курагина, а Доббин с Джозом Седли могли бы стать парой отцов Пьеру Безухову. И тут даже есть своеобразная насмешка, потому что Доббин описывается как человек с торчащими ушами. Конечно же Толстому во избежание полного сходства пришлось назвать Пьера Безуховым.

Как видите, «Война и мир» сразу немного убавила веса в моих глазах (хотя там совершенно другие нравственно-философские посылы), но не так, как «Красное и черное» Стендаля. Дело в том, что мотив красного и черного, как игры со ставками более ясно просматривается именно в «Ярмарке». Здесь даже встречается тот самый момент, когда девушка (Ребекка) просит новичка сделать ставку, чтобы выиграть. Новичкам везет. Таким же точно образом начал светскую карьеру Растиньяк из «Папаши Горио» у Бальзака, а название спер Стендаль! И это при том при всём, что у него просто роман-карьера, где не идет особой игры, а как будто устраиваются военные кампании в адрес определенных женщин и их семейств. В этом видна разница восприятия французами своей войны, своего Бонапарта по сравнению с англичанами и русскими.

Тхеккерей дает нам более оригинальное исполнение романа-карьеры середины девятнадцатого века. Я не знаю, почему параллели с Толстым вылились в парный синтез, но и сама «Ярмарка» предлагает нам двух главных героинь. Причем одна из них (Ребекка) — карьеристка, нацеленная на успех. И она реально играет общественным устройством, она делает ставки, она выигрывает, ее муж — игрок иного рода (типичный кутила). Оба они — профессионалы своего дела. Но везет только новичкам, поэтому, достигнув верхов, пройдя всю лестницу слоев общества по богатству и знатности, Ребекка к определенному моменту свою удачу теряет — все знакомо, и все знакомы с ней. Это было время, когда людям со статусом еще давали кредит в различных заведениях, доверяя положению, а значит определенному воспитанию и чести, но подобные ништяки — уже в последний раз. С появлением среднего класса, проталкивающегося в верхи, доверие обслуживающего персонала падает — так уходит удача. Вместе с этим происходит падение нравов.

Вторая героиня — Эмилия, а также ее не очень удачный (не «удачливый», а «удачный», да) муж — примеры нравственного воспитания. Их честолюбие иное, оно страдает от предрассудка о чести. Эмилия чуть не губит свою жизнь, оставаясь преданной мужу даже после его смерти. Сам Джордж блюдет свой статус слишком досконально, приторно, порой высокомерно. Хотя он даже не дворянин, а из буржуазных кругов, как и Эмилия. Если история Ребекки, родившейся во французской семье и имевшей какие-то дальние дворянские корни, действительно напоминает французские истории своего времени о возмездии и возврате на свое место, то Эмилия — более английское изобретение. Тем более, что даже ее брат связан с бизнесом, завязанных на колониях. Кстати, Ребекка вовсе не мечтательница и авантюристка в стиле французских писателей, а абсолютная реалистка — везде она понимает свое место, сдает, когда надо, и признается в совершенном, покупая людей такой искренностью и обаянием.

И в связи с этим вот что интересно — как различные авторы выстраивают идеалы. Толстой нам строит семьи, французы (Стендаль с Бальзаком) выдвигают средний класс в высший свет, а англичане блюдут честь буржуа, превращая их образ в потомственно-аристократический. (хотя буржуа могли быть сановниками, дворянами, это обычная история для Англии) Это прямой намек на проигрышную французскую схему: средства есть именно у буржуа и у среднего класса, который ведет предпринимательскую деятельность, а не у представителей дворянства, которые получают из от игры, наследства и связей с высшими чинами государства. Вот сколько раз нам приходилось читать о злоупотреблениях, закоснении и вырождении дворян, но где еще, кроме английской литературы, можно найти выражение дворянских аристократических идеалов в буржуазии?

Читать было очень интересно. Автор не только не дал заскучать, но крутил сюжетом так, что приходилось разочаровываться и радоваться вместе с главными героями.

Реальная история общества 19-го века со всеми проблемами и победами. А так же классический образ английского общества, тут автору показать подобное удалось на ура. Веришь в характеры множества персонажей мгновенно, пусть судьба у всех сложилась весьма по разному. А уж попытки любым способом влезть в высший свет просто реально похожи на современное общество и не зависит от страны совсем.

Ещё к этому прилагается хороший перевод и приятный стиль авторского слова. Да она большая по объёму, но вполне читается легко и быстро. Все не самые известные имена и разговоры на других языках приводятся в конце и объясняются. Получается со временем меняется мир, но не мы его населяющие.

Отличная классическая вещь. В отличие от своего современника Диккенcа, Теккерей пишет с гораздо большим юмором, срывающимся в сарказм. Герои так хорошо прописаны, что в ряде случаев я прямо узнаю отдельных своих знакомых:). Да и вся история до сих пор актуальна.

Но пусть любезный читатель не забывает, что наша повесть в веселой желтой обложке носит наименование «Ярмарки Тщеславия», а Ярмарка Тщеславия — место суетное, злонравное, сумасбродное, полное всяческих надувательств, фальши и притворства.

Впервые услышав о «Ярмарке тщеславия», роман сразу же зафиксировался в голове, но путь к нему был долгий. Прошло чуть больше 11 лет, чем я вновь обратила на него свой взгляд. Пугали ли меня объем? Да, еще как, хотя у меня нет фобии перед увесистыми томиками, в особенности если они захватывают с первых же страниц. Теккерей пугал скорее тем, что был современником Диккенса и их часто сравнивали. Честно, с Диккенсом у меня большие проблемы, т.к. его романы не вызывают во мне того отклика, что вижу у других читателей. Я скорее засыпаю и заливаюсь таким храпом, что производители снотворного просто отдыхают. Но это все так, небольшое предисловие, объясняющее мне, почему же так медлила с романом. Теперь же перейду к самой сути.

Ярмарка тщеславия — роман на все времена! Это не пустое слово, ведь Теккерей написал то, что даже при смене декораций, будет актуально и поныне. Две подруги, за чьими судьбами мы следим, такие разные, но настоящие, что читатель словно видит из воочию. Ребекка Шарп и Эмилия Седли оживали в моей фантазии и я с большим удовольствием следила за их судьбами. Но все не так-то просто, ведь каждый для себя выделит приоритетного героя. Кто-то будет испытывать самые светлые чувства к Эмилии. Вместе с ней переживать те душевные терзания, выпавшие на ее долю. Ну а я всегда симпатизировала к неоднозначным героям. Думаю, что никого не удивлю, особенно кто со мной знаком, что я была в восторге от Ребекки.

Ребекка Шарп — мой наилюбимейший типаж женщин, т.е. женщина с гнильцой. Она великолепна! Мне нравится в ней все, начиная от характера и заканчивая азартной игрой с людьми. Это может показаться ужасным, недостойным, но у нее не было таких родителей, как у Эмилии, хотя об этой пустышке напишу позже. Бекки приходилось всю жизнь бороться за свое место под Солнцем, особенно если учесть в какое время развиваются события. Ее приспособленность ко всему и железное самообладание — это же просто выше всяких похвал! У меня порой не находится слов, чтобы описать весь восторг от данной героини. Когда Ребекки удавалось сделать все так, как ей было нужно, то я просто, как получить желаемую награду.

Но что больше всего мне нравится в Бекки, так это ее оптимизм. Ее кропотливый подъема на социальную вершину, обернулся столь стремительным падением из-за небольшого просчета, что аж обидно было. Правда, должна отдать должное, Ребекка продолжила вести свою игру, не смотря на свой проигрыш.

Бекки нравилась такая жизнь. Она была на дружеской ноге со всеми постояльцами — с торговцами, игроками, акробатами, студентами. У нее была беспокойная, ветреная натура, унаследованная от отца и матери — истых представителей богемы и по вкусам своим, и по обстоятельствам жизни. Если под рукой не было какого-нибудь лорда, Бекки с величайшим удовольствием болтала с его курьером. Шум, оживление, пьянство, табачный дым, гомон евреев-торговцев, важные, спесивые манеры нищих акробатов, жаргон заправил игорного дома, пение и буйство студентов — весь этот неумолчный гам и крик, царивший в гостинице, веселил и забавлял маленькую женщину, даже когда ей не везло и нечем было заплатить по счету.

Эмилия Седли. Самый отвратительный персонаж книги. Как же так? Она же намного лучше Ребекки! — многие воскликнут. Простите, но я не вижу в ней положительных сторон. Идолопоклонничество мужу, самозабвенная любовь к сыну. Я этого не понимаю. Вы думаете одна Бекки эгоистка в романе, нет, невинная овечка Эмилия не уступает своей подруге. На самом деле мне неприятно про нее писать. Не нравится и все тут!

Ярмарка тщеславия пестрит героями. Я не стану говорить о мужских голосах книги. Не стану упоминать и о второстепенных персонажах. Все они друг друга стоят.

Мне лично кажется, что угрызения совести — наименее действенное из моральных чувств человека: если они и пробуждаются, подавить их легче всего, а некоторым они и вовсе не знакомы. Мы расстраиваемся, когда нас уличают, или при мысли о стыде и наказании; но само по себе чувство вины отравляет жизнь лишь очень немногим на Ярмарке Тщеславия.

Я до сих пор прибываю в восторге. Неожиданно Теккерей встал на полочку любимых книг. «Ярмарка тщеславия» долго ждала, когда же я созрею, и думаю, что возьмись за роман раньше, не испытала бы такого восторга, как сейчас.

Ах, vanitas vanitatum! Кто из нас счастлив в этом мире? Кто из нас получает то, чего жаждет его сердце, а получив, не жаждет большего. Давайте, дети, сложим кукол и закроем ящик, ибо наше представление окончено.

Это монументальный труд, содержащий километровые отступления от темы, разговоры с читателем, всевозможные мысли автора и описания родственников и знакомых действующих лиц едва ли не до седьмого колена даже для персонажей, которых мы встречаем единожды. Весьма интересно было сравнивать роман с современными стилями художественных текстов. Сейчас так уже не пишут.

Книга довольно близка к «Анне Карениной». Есть совпадения как в части количества сторонних мыслей, так и в проблематике текста. Основной темой «Ярмарки. » является стремление людей к занятию лучшего места под солнцем и финансово и, так сказать, в общественной табели о рангах. И там, и там авторы прохаживаются по лицемерию высшего света.

«Ярмарка тщеславия» называется романом без героя, хотя в нем есть сразу две главные героини. Ребекка — осиротевшая дочь спившегося художника и французской танцовщицы и Эмилия — дочь до поры успешного финансиста. Первая умна и красива, вторая мила, обладает приятным характером и всеми любима. Ребекку не устраивает ее текущее положение в жизни и она всеми возможными способами стремится наверх, что всячески автором осуждается. Если бы она не начала причинять явный вред другим людям, я так и не нашел бы в этом ничего криминального. Эмилия более духовно богата, немного не от мира сего, но тоже со своими тараканами. В ходе чтения понимаешь, что она тоже далека от идеала. Вообще говоря, все персонажи в романе весьма хорошо прописаны и интересны как сами по себе, так и в контексте происходящих событий.

Хотя ближе к концу книги несколько надоедает массовая глупость многих персонажей. Я, несмотря на многостраничность, не понял причины всеобщего обожания Ребекки, разве что лорд Стайн считал ее интересным собеседником. Остальные, видимо, теряли голову от вида красивой девушки. Скучно. Да и безответная любовь другого героя к Эмилии на протяжении десятка лет не выглядит проявлением здравомыслия.

Жалко в этом произведении больше всего детей главных героинь, слуг, не получивших жалования, и разорившихся арендодателей дома, в котором жила Ребекка с мужем. Что при этом интересно, сейчас так уже не получится. Будь ты хоть трижды из высшего света, джентльменам больше не верят на слово ни наемные работники, ни тем более организации. В долг такие суммы нынче тоже не дают, а розыскные мероприятия осуществляются на более высоком техническом уровне.

PS. Небольшое историческое замечание. В школе часто рассказывают, что Российская империя в конце 19 — начале 20 веков оказалась в уникальном состоянии: существовали и классы, и сословия. В «Ярмарку тщеславия» видно, что такая ситуация не была чем-то уникальным только для России.

Velary, 14 сентября 2016 г.

Всегда удивляюсь, насколько вневременными могут быть книги. «Ярмарка тщеславия» написана более полутора веков назад, но ты буквально узнаёшь современную действительность — разве что в чуть изменённых декорациях. При этом роман Теккерея в полной мере обладает достоинством классических произведений: богатый живой язык, длинные предложения, в которых мысль перетекает с одного на другое, захватывая тебя, авторские отступления и рассуждения, не уводящие читателя в сторону, но наоборот, обогащающие рассказываемую историю.

Перед нашими глазами проходят параллельно судьбы двух совершенно разных девушек: Бекки Шарп — яркая интриганка и Эмилия Седли — тихая скромница. Каждая из них пережила и взлёты, и падения на Ярмарке Тщеславия, но в итоге добродетель была награждена, а порок. что ж, на Ярмарке Тщеславия вознаграждается и порок, причём с гораздо большим успехом.

Произведения, подобные этому, следует читать непременно с карандашом, дабы не упустить ничего важного. А некоторые выводы Теккерея стоило бы выбить в граните:

Источник