Сибирь как колония ядринцев

Сибирь как колония ядринцев

Для сбора материалов активно использовались экспедиции. В 1878 году по поручению Западно-Сибирского отдела Русского географического общества Н.М.Ядринцев выезжал в экспедицию на Алтай для изучения переселенческого движения. За успешное выполнение этой работы он был награжден золотой медалью Географического общества. Через два года состоялась вторая экспедиция на Алтай, на этот раз с другой целью: собрать сведения о положении кочевых «инородцев». В эти же годы Николай Михайлович разработал и разослал на места «Программу для изучения сельской общины в Сибири», «Программу для исследования быта инородцев» и «Программу для исследования переселений». Указанные научно-методические разработки способствовали исследованию кардинальных проблем и накоплению фактических сведений по истории Сибири.

Во время путешествий и поездок по Сибири Н.М.Ядринцев наблюдал многие стороны ее жизни, встречался с людьми различных сословий и социальных слоев. Отсюда такой оригинальный источник, как наблюдения автора, используемые в книге. Так, например, характеризуя отрицательное отношение крестьян к частной собственности на землю, автор сослался на свои «наблюдения на Алтае» (с.132).

Следует учитывать и то, что за 10 лет после первого издания в Сибири произошло немало изменений. Примерно со второй половины 1880-х годов активизировалось переселенческое движение в Сибирь, этому способствовал закон 1889 г., предоставивший переселенцам путевые пособия, ссуды на заведение хозяйства и льготы по выполнению повинностей на новом месте; в сибирской деревне ввели выборное крестьянское самоуправление и волостные суды; в составе ссыльных увеличилось число рабочих, что объяснялось ростом стачечного движения и появлением в центре страны первых рабочих организаций (Союзов); развернулось проектирование Сибирской железной дороги; состоялось открытие Томского университета и др.

Пока же богатства Сибири, ее природные условия были изучены далеко не достаточно, что связано как со слабостью научных сил (Томский университет начал действовать со второй половины 1880-х годов), так и с трудностями изучения (отдаленность, суровый климат и др.).

Южные степи представляли собой обширные пастбища, причем через Алтай и Саяны в Монголию и далее на восток от Кяхты в Маньчжурию проложен скотопрогонный тракт, интенсивно используемый. Что касается северной зоны, Березовского, Сургутского, Нарымского, Туруханского округов, Васюганской тундры, Якутии и Чукотки, то земледелие там «скудное», и Н.М.Ядринцев высказывает предположение, что оно получит развитие в будущем, когда знания и средства освоения природы расширятся (с.79, 94, 95). С географической средой непосредственно связаны кустарные промыслы, которым природа предоставляла сырье: обработка продуктов животного происхождения (скорняжный, кожевенный, ковровый, пимокатный, рыболовный, котиковый и другие промыслы), растительного происхождения (ткачество, выделка холста и сукна, деревообработка, производство растительного масла, смолокурение и т.д.), минерального происхождения (кузнечный, слесарный, обработка камня, ювелирный и т.д.).

Н.М.Ядринцев отмечает большую роль в освоении и заселении Сибири рек и озер. Они служили важным транспортным средством, источником рыбы и орошения, около них располагались населенные пункты, их энергия использовалась при устройстве водяных мельниц и других сооружений. Течение крупных рек Сибири на север, составлявшее особенность края, многократно увеличивало транспортные возможности Сибирского тракта: по рекам на север и юг доставлялись различные грузы и пассажиры, они использовались для развития торговли. По мнению Ядринцева, Азиатская Россия от Якутска и Дальнего Востока до Камско-Волжского бассейна могла быть охвачена системой водного сообщения при условии создания на волоках промежуточных каналов. С постройкой Обь-Енисейкого канала, казалось, началось осуществление этой идеи, но с сооружением Сибирской железной дороги она была забыта.

Подобное сближение Н.М.Ядринцев считал естественным и неизбежным, препятствия ему могли лишь усилить отчуждение народов и помешать положительному влиянию русских на аборигенов (с.101). В итоге в Сибири сложился новый «народно-областной тип» с особыми физическими и нравственными признаками. Физическое своеобразие проявлялось в распространении брюнетического типа сибиряков как результата помеси русских с черноволосыми аборигенами, в особом строении их дыхательных органов и желез (влияние сухого континентального климата), в крепком физическом строении (приземистые и коренастые с чутким слухом и зоркостью хороших охотников) и т.д.

Исследования показали, что подавляющая часть русского населения различных регионов Сибири не знала смешения с аборигенами и последние не оказали большого влияния на формирование его типа. При разнообразии взаимоотношений русских и аборигенов это не исключало формирования небольших метисных групп в отдельных районах Сибири: на юге лесостепной полосы Западной Сибири татарское население влилось в русскую этническую среду; в Забайкалье образовались смешанные группы русских, бурят и эвенков (ононские и кударинские казаки); в Якутии и на северо-востоке Сибири малочисленные группы русских поселенцев слились с якутами и эвенками; на Крайнем Севере, в низовьях Лены, Яны, Колымы и Индигирки сложились мелкие смешанные группы русских с якутами, эвенами и юкагирами. Эти метисные группы, объединенные отдельными общими признаками, при сравнении с антропологическими вариантами Европейской России можно рассматривать как особый областной тип русских, имеющий несколько подтипов. Сказанное подтверждает правильность осторожного подхода Н.М.Ядринцева, писавшего о незавершенности процесса смешения, его нешироком распространении.

Некоторые физические и духовно-нравственные признаки сибиряков, названные в книге «Сибирь как колония», небезупречны с точки зрения их обоснованности, степени распространения. Остается неясным, являются индивидуализм или непочтение к старине всеобщими признаками сибиряков или присущи отдельным слоям населения, некоторым категориям лиц? В характеристике духовного облика сибиряков не удалось избежать противоречий. В одном месте указано, что по сравнению с жителями Европейской России сибиряк более «первобытен», «ум его менее развит и гибок» (с.106), в другом утверждается нечто противоположное: «вообще сибирское крестьянство по привычкам и развитию стоит выше своих собратий в Европейской России» (с.112), цитируются слова Екатерины II о том, что «сибиряки умны, любознательны и предприимчивы» (с.103).

Возникает вопрос, действует ли тенденция, выявленная Н.М.Ядринцевым, и сегодня, у каких народов она могла перерасти в постоянно действующую, а у каких происходит медленный рост (при некоторых колебаниях), близкий к стагнации и характерный для всех племен охотников, рыболовов и скотоводов-оленеводов тайги в сравнении с окружающими земледельческими народами. Далее, каковы причины этих процессов, факторы, ускоряющие и препятствующие их течению, формы проявления (у различных народов они могут быть разные). Для ответа на эти и другие вопросы необходимы разнообразные источники и прежде всего статистические (в частности, материалы всеобщих переписей), проверенные на полноту, достоверность, сопоставимость, и их тщательный анализ с участием демографов, социологов, этнографов и, возможно, других специалистов. Такое специальное исследование давно назрело.

Н.М.Ядринцев оценивал колонизацию и переселенческое движение как «весьма важный акт народной, экономической и государственной жизни» (с.195). Переселения имели «врачующее и исцеляющее значение» для сотен и тысяч переселенцев, ибо благодаря многоземелью они заводили в Сибири хозяйство более крепкое, чем на родине (вывод, который примерно до 1960-х годов игнорировался в советской исторической литературе), и в отдельных случаях даже превосходили старожилов по некоторым показателям хозяйственной состоятельности (с.194-195). Отмечая «благодетельные последствия колонизации для переселяющихся», Ядринцев сумел увидеть их «весьма выгодные результаты для окраины» (с.195), что проявилось в начале XX в., когда Сибирь, благодаря массовому притоку переселенцев, по уровню скотоводства, развитию маслоделия, степени применения машин вышла на одно из первых мест в России. Увеличение русского населения в Сибири в процессе массовых переселений способствовало росту их положительного влияния на аборигенов.

Известное влияние на демографические процессы в Сибири оказывала ссылка. У многих людей, особенно за рубежом, со ссылкой ассоциируется само понятие «Сибирь». Это, конечно, далеко не так. Н.М.Ядринцев, выступивший против подобного отождествления, писал, что в Сибири «не одно сборище преступников, но довольно давно уже вполне сформировавшееся гражданское население и место для жизни полноправных граждан» (с.198). Под этим углом зрения, датируя начало ссылки XVI веком, он подсчитывает число сосланных с 1823 г., когда начался их точный учет, по 1888 г. (около 785 тыс. человек), характеризуя виды ссылки (каторга, на поселение, водворение, высылка на житье, в административном порядке), и одним из первых в литературе приходит к выводу о незначительной роли ссылки в увеличении численности населения Сибири. В связи с этим Ядринцев характеризует расселение ссыльных по губерниям, их состав по полу и возрасту, положение: мало женщин, много пожилых, запрет ссыльным вступать в брак, распространение среди них проституции (с.199-205).

Крупная заслуга Н.М.Ядринцева состоит в том, что он впервые поставил вопросы о методах хозяйственного освоения Сибири и охране ее природных богатств. «Что касается способов разработки естественных богатств Сибири, то мы не только не обогатились здесь, не только не положили основания прочной промышленности, а напротив, умалили и истощили производительность края» (с.256). С учетом этого Н.М.Ядринцев выделял периоды в освоении окраины: звероловческий (XVII в.), характеризуемый истреблением ценных пушных зверей; горнозаводской (XVIII в.), когда на кабинетских и казенных горных заводах использовался труд подневольных крестьян и ссыльных; золотопромышленный (до 60-х гг. XIX в.) с присущей ему хищнической добычей благородного металла; и земледельческо-скотоводческий, который отмечен вывозом сырья и торговой эксплуатацией края. Характеризуя заселение Сибири, Н.М.Ядринцев писал, что колонизация, особенно правительственная, нередко строилась «на расхищении естественных богатств и запасов природы и на истреблении лесов». В земледельческой полосе, на юге Сибири, уже к 80-м гг. XIX в. заметно «оскудение лесов». Западные округа, как Курганский, «страдают безлесьем», во многих районах «тайга беспрестанно горит». В результате истребления лесов участились засухи, высыхание озер и рек, уменьшились возможности защиты полей от ветров. «Зверь исчез и удалился на восток», что связано с «беспощадным истреблением» его и, в частности, с незаконными приемами охоты на соболя (с.251, 256-257).

Народные средства выкачивались из деревни, из сельского хозяйства. Для этого использовалась система налогов, податей и повинностей. В конце XIX в. с сибирских крестьян взимали оброчную подать за пользование землей, земские платежи на содержание губернских и уездных учреждений, ведавших крестьянскими делами, больниц, приютов, богаделен и т.д.; волостные и сельские сборы, которые расходовались на нужды крестьянского управления, платежи на страхование церквей, школ, больниц и других общественных зданий.

Вместе с тем о роли науки и знаний на раннем этапе освоения Сибири он писал излишне категорично и не всегда справедливо. По мнению Н.М.Ядринцева, знания и наука «совсем не участвовали» в открытиях за Уралом, т.к. завоевателями были «простые казаки, невежественные простолюдины», а заселявшие окраину крестьяне, представляли «темную массу и стихийную силу». XVII-XVIII века в истории Сибири рассматриваются как время «полного невежества и беспросветной темноты». Автор объясняет это тем, что продвижение русских в Сибирь определял «дух наживы и погони за богатством» в отличие от Америки, открытие которой было «плодом пытливого знания». В результате открытия в Америке обусловили переворот в промышленности, дали толчок «европейскому прогрессу» и повлияли «на всю мировую цивилизацию», а в Сибири они имели «сравнительно весьма ничтожное значение и оказали слабое влияние даже по отношению к России». С этим увязываются недостаточное развитие промышленности в Сибири, разорение инородцев и отсутствие культурного влияния на них со стороны русских переселенцев, а также то, что открытия С.И.Дежнева, В.Д.Пояркова, Е.П.Хабарова и других землепроходцев приобрели «европейское значение» лишь после экспедиций В.Беринга, Ф.П.Врангеля и др. (с.396-398).

«Сибирь как колония», ценный труд по изучению исторического опыта заселения, хозяйственного и культурного освоения региона, не утратил научной значимости и по сей день. Поднятые Н.М.Ядринцевым вопросы о взаимоотношениях центра и отдельных регионов, их самоуправлении и охране природных богатств, межнациональных отношениях и противоречиях, судьбах малочисленных народов Азиатской России актуальны и в настоящее время. Актуальны не только для сибиряков и россиян в целом, но и для жителей других стран. Книга Н.М.Ядринцева продолжает служить людям.

Источник

«Сибирь как колония»: книга об идее справедливости

27 февраля в Алтайской краевой библиотеке им. В. Я. Шишкова презентовали двухтомный труд Николая Ядринцева, увидевший свет благодаря издательской серии «Литературное наследие Алтая». Издание представили филолог, историк и Литературный театр.

Николай Ядринцев называл Алтай «драгоценным перлом Сибири» и мечтал об Алтае как о будущей Калифорнии. Его труд «Сибирь как колония», посвященный историческому опыту заселения и культурного освоения региона, был издан всего дважды и до выхода нынешнего издания был истинной редкостью. «Когда я работал над диссертацией, приходилось конспектировать его в Ленинке, в Москве. А у нас книга лежала в «спецхране», в специальном ящике…», – рассказал доктор исторических наук, профессор Вячеслав Должиков. Он отметил, что для Ядринцева Алтай представлял собой особый объект изучения и идея превращения региона, находящегося в прозябающем состоянии в достойный – это была мечта, план на будущее. «Я думаю, сама идея книги – идея справедливости, потому что ненормально это, когда лучшая часть страны находится в таком состоянии! Они с Потаниным пытались уже тогда поднять эту тему. И она все еще ждет своего решения. Может быть, когда-нибудь справедливость в вопросе соотношения между центром и регионами настанет!»

В своем труде Ядринцев выглядит не слишком толерантным и порой весьма нелицеприятно отзывается о некоторых описываемых явлениях. Однако в этих материалах нет голословности: все подтверждается документально. Жизнь покорителей Сибири не идеализирована, она ярко иллюстрирована статистикой, фактами. И вместе с тем, труд читается легко, увлекает с первых же строк. Некоторые моменты описаны так ярко, что мы не удержались и организовали викторину: те, кто знаком с историей Сибири и/или трудами Ядринцева, могли попытать счастья и выиграть двухтомник. Вот, например, могли бы вы ответить на такой вопрос (это цитата из книги «Сибирь как колония»):

«Мода и щегольство сибирских простолюдинов у русских крепостников, приезжавших в Сибирь на службу, вызывали даже жалобы на развращенность населения. Один киренский исправник формальной бумагой жаловался на роскошь костюмов, так как в одной деревне на ярмарке он видел на крестьянках «драповые кофточки последней парижской моды в 35-40 рублей, башмаки рублей в 8, «лакированные галоши» и проч. и просил принять меры против пагубного разврата. В среднем классе подобная склонность к моде выражается в подражании великосветской жизни. Сибирское торговое сословие бреет бороды и носит немецкие сюртуки». Какой ещё элемент культуры проник не только в мещанскую, но и крестьянскую среду? Тот, кто сказал «европейские танцы», ушел домой с новеньким изданием! Все остальные могут познакомиться с двухтомником в библиотеках края и приобрести его в «Шишковке».

Еще поговорили на презентации о мифах, связанных с книгой. Например, Сергей Мансков встретил такие данные, что «Сибирь как колонию» за океаном изучают регионоведы и политологи – как пособие по колонизации. Однако оказалось, что это миф: ни одного перевода труда на английский язык нет. А еще были интересные вопросы из зала, чудесные выступления артистов Литературного театра и теплое общение. Жаль, что вас не было. Приходите на следующие мероприятия: ближайшее состоится 5 марта в 16.00, представим книгу «Прогулки по барнаульской Горе и предгорью» Г. И. Бледных.

Источник

Историк Н.М. Ядринцев и его труд «Сибирь как колония»

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Историк Н.М. Ядринцев и его труд «Сибирь как колония»

1. Сибирь глазами Ядринцева

2. Будущее Сибири по Ядринцеву

А.С. Кузнецов первым попытался разделить экономические и политические составляющие термина и обозначаемого им явления:

1. Сибирь глазами Н.М. Ядринцева

О чем размышляли в думах своих восставшие против царских утеснений русские крестьяне, инородцы, недовольные своим положением казаки-пугачевцы:

Наши избы были на колесах,

Мы впрягли в них своих коней

И гужом с солончаковых плесов

Потянулись в золото степей.

Наши б кони, длинно выгнув шеи,

Стадом черных лебедей

Понесли нас, буйно хорошея,

В новый край, чтоб новой жизнью жить.

[Сергей Есенин. Пугачев]

Ключевая строчка здесь «В новый край, чтоб новой жизнью жить»! Это стремление было так велико, а помещичий гнет так нестерпим, что смелые люди из крестьянского сословия нередко пускались в неведомый путь на свой страх и риск, ибо расходы по переселению превосходят сумму всего проданного крестьянского имущества. В эпоху крепостного права русский крестьянин записывался то в дезертиры, то в бродяги, чтобы быть сосланным в Сибирь.

Ядринцев был противником уголовной ссылки в Сибирь, но видел положительное в многолетнем смешении разнородных течений трудового населения:

«Эта вечная этнологическая борьба, эти слияния противоположнейших элементов русской жизни в новой обширной стране в одно целое, это вечное претворение и наращение представляет гигантскую работу народного творчества в обширной колонии, придающее сибирской жизни нечто созидающее и подготовляющее для будущего».

«Сопоставив эти две реки, я не мог, конечно, не поразиться их контрастами. Обе они живописны, обе могучи; прорывая горы, та и другая текут в благодатных местах и, тем не менее, одна представляет изящную, культурную, изукрашенную красавицу, другая необузданна, капризна, как дикарка, хотя не лишена своей дикой прелести. Закипит ли когда жизнь в наших пустынях, думалось мне, прорежут ли когда тоннели Нарымский хребет и Алтай, выдвинутся ли если не виллы, то чистые домики переселенцев-крестьян, зазвучит ли веселая и счастливая песня здесь, как на Рейне, вместо предсмертного крика пловцов, восстанут ли поэтические предания, явится ли поэт воплотить их, как в Германии, выйдет ли из бухтарминских вод наша Лорелея».

И так всюду, где ступила нога сибиряка, ему видится милая родина, ее дикие еще красоты, не оживленные присутствием человека, не облагороженные его трудами, но в этих сибирских пустынях угадываются черты необыкновенной, мрачноватой, но притягивающей к себе природы:

«Вот мы в Швейцарии, поезд мчится среди ущелий, нас окружают склоны гор с спускающимися лесами, точь-в-точь Кузнецкая чернь, только породы деревьев другие. Мне показалось, что и эту синеющую горную даль, и ущелья, и камни, и утесы эти где-то я видел. Вон там, где вьется тропинка среди темного леса, что-то мелькает: не черневой ли это татарин пробирается на коне, скользя по камням? Мелькнула горная речка. Не Улала ли, или Найма шумит это, прыгая по камням? Эти синеющие горы напомнили мне Улалу и первые виды предгорий близ Чергачака! На меня пахнуло старым знакомым горным воздухом. Неужели я опять там?!»

Швейцарские виды воскрешают в памяти Ядринцева далекие и опасные путешествия по нехоженым тропам Алтая, и он сравнивает, сравнивает.

«Мы минуем мирные долины, поля, заселенные города, расположившиеся в долинах рек и на красивых террасах.

В Берне я посетил два музея, археологический и естественноисторический; оба музея составляют гордость Швейцарии. В этнографическом отделении я увидел массу предметов и всевозможных редкостей, начиная с плаща австралийского короля, доставленного Куком. и кончая русской деревянной чашкой, приобретенной у самоедов. Швейцарцы свезли эти вещи с разных концов света. Я вспомнил наш Минусинский музей и ту кропотливую работу по собиранию этнографических и археологических редкостей, которая идет здесь. Я желал, чтобы так же росли наши маленькие музеи и каждый из наших земляков, где бы он ни находился, не забывал послать подарок своей родине».

Женевское озеро и алтайские озера.

Он был необыкновенный путешественник. Находясь вдали от родины, он не просто тосковал по ней, но ревниво и пристрастно присматривался к чужой стране, свою Сибирь считал лучшей почвой для произрастания российского богатырского духа.

Книга Н.М. Ядринцева многопланова, автор ведь задался целью честно отвечать «на немолчные запросы жизни», поэтому здесь можно найти размышления на социально-экономические темы Сибири, глубокие экскурсы в историю края, делаются попытки обрисовать этнографический тип сибиряка-старожила, его особенности, обычаи и привычки, процесс добровольного «осибирячивания» новоселов. Во всяком случае «некоторая самоуверенность, гордость и сознание особенностей своего областного типа и до сих пор господствует в коренном русском населении. Так все старожилы новых переселенцев называют «российскими». Добавим, гордое слово сибиряк сохраняет свою самоценность и в XXI веке. С таким людским материалом, считал Ядринцев, Сибирь выстоит в любых испытаниях, ей самой судьбою начертано быть любимой дочерью, надеждой и опорой матушки-России, она лишь ждет своей доли доброты и справедливости.

В июне 1884 года последовало второе предупреждение министра внутренних дел газете «Восточное обозрение» за стремление «ослабить в населении авторитет властей».

В «Восточном обозрении», признанном лучшим из провинциальных изданий 80-х годов в России, становилось тесно для литературы, и Н.М. Ядринцев начинает выпускать в виде приложения к газете «Литературный сборник», в котором выступает и как редактор, и как автор статей «Начало оседлости. Исследование по истории культур угро-алтайских племен», «Начало печати в Сибири», «Древние памятники и письмена Сибири», окончание повести «На чужой стороне». В августе-сентябре совершает поездку в Швейцарию на лечение. В «Восточном обозрении, в шести номерах, печатаются его «Письма сибиряка из Европы». В своем жанре продолжает творить и министерство внутренних дел: 19 сентября 1885 года из недр его выходит третье предупреждение за то, что газета «Восточное обозрение» старается «по-прежнему изображать в крайне неблаговидном свете деятельность сибирской администрации». Зато из Москвы от группы студентов-сибиряков Ядринцеву приходит благодарность «за многолетнюю литературную деятельность» и приглашение на встречу с земляками в первопрестольной.

Сибиряки всерьез подумывают о спасении «Восточного обозрения» путем переноса издания в один из сибирских городов. Все понимают, что, издаваясь в Петербурге, газета пользуется вниманием столичных критиков, в то же время легче находит путь к читателю, в том числе сибирскому. Вокруг «Восточного обозрения» естественным образом сплачивается устойчивая группа приверженцев, состоящая из молодых сибиряков, обучающихся в Петербургском университете, некоторых представителей интеллигенции. Газета «Восточное обозрение», которую издавал Н.М. Ядринцев с 1882 по 1887 год, выходила один раз в неделю, именно по четвергам, поэтому этот день Николай Михайлович и его редакционные помощники посвящали отдыху. Каждый сибиряк, имевший умственные интересы и желание попасть в интеллигентное общество, мог быть уверен, что ядринцевская квартира будет для него открыта и вечером в четверг он, помимо радушных хозяев, встретит там и учащуюся молодежь обоего пола, и некоторых известных литераторов, ученых и общественных деятелей. Живые воспоминания о «Ядринцевских четвергах» украшают страницы «Литературного наследства Сибири». Либеральный общественный деятель, экономист и публицист Ал. Головачев так описывал эти «Четверги» в газете «Сибирская жизнь» за 1902 год:

«Мне приходилось бывать на ядринцевских четвергах зимою 1885—1885 и зимою 1886—1887 года, когда Ядринцевы жили на Кавалергардской улице.

Сезон четвергов начинался ежегодно в октябре и кончался в марте или апреле, т.е. совпадал с учебным временем, что и понятно, так как главный контингент посетителей состоял из учащейся молодежи, которая весною разъезжалась из Петербурга, а осенью опять собиралась.

В этой же комнате, на преддиванном столе лежало несколько свежих номеров «Восточного обозрения». Желающие могли читать и толковать по поводу разных сибирских вопросов, трактуемых газетой. Чуть не в каждом номере была передовица самого Николая Михайловича, написанная живо, интересно, с публицистическим жаром. И его же фельетон на какую-нибудь сибирскую общую или местную злобу дня.

У Ядринцева был выдающийся публицистический талант, его деятельный, живой мозг не знал отдыха, и тот жар, который пылал в нем, он умел передать своей литературной работе и читателю.

Ядринцев к газетному труду относился не как ремесленник, а как самый идеальный, убежденный в святости своего дела учитель.

Некоторые фельетоны его можно назвать образцами литературы этого рода, как, например, фельетоны о сибирских кулаках.

На четверги собиралось обыкновенно человек до 30 и 40.

Преобладала, конечно, сибирская учащаяся молодежь. Тут были бестужевки, педагогички, фельдшерицы, технологи, студенты университета, лесники (студенты лесного института) и проч., приходилось встречать даже студентов духовной академии. Кроме учащейся молодежи, бывали и уже кончившие курс, и уже поступившие на службу в России или в Сибири и приехавшие в Петербург в отпуск. Из бывших тогда на четвергах ученых и литераторов припоминаю Семевского, Оболенского, Острогорского, Введенского, Мамина-Сибиряка, Лесевича, Потаниных, Радлова, Певцова, Скабичевского.

В числе ядринцевских гостей нередко можно было встретить также разных лиц, известных своей просветительской общественной деятельностью, друзей науки и молодежи, как, например, И.М. и А.М. Сибиряковых, Дойхмана, Кононовича, Пантелеева, Павлинова и др.

Бывали иногда на четвергах и путешественники, едущие в Сибирь или возвращающиеся оттуда, как, например, Д. Кеннан, или интересующиеся изучением Сибири едущие туда чиновники, как Кауфман, Осипов, составившие себе трудами по Сибири литературное имя.

Сам Николай Михайлович бывал на четвергах почти всегда оживлен. Он успевал шутить, каламбурить, поучать молодежь и вести ученые дебаты и беседы с более солидными и пожилыми гостями. Жена Николая Михайловича Аделаида Федоровна, урожденная Баркова, успевала и угощать чаем, и беседовать о теоретических вопросах, и обсуждать практические дела по устройству сибирских вечеров в пользу общества вспомоществования учащимся в Петербурге сибирякам, в котором она принимала самое деятельное участие.

Аделаида Федоровна своей простотой, искренностью и готовностью помочь словом и делом умела привлечь каждого, ободрить и, так сказать, поднять до себя. Ей нередко приходилось быть, можно сказать, духовником, которому поведывались и молодые радости и горести. Она обладала тихой обаятельной натурой и такой способностью понять психологическое состояние, что с первого же знакомства с нею казалось, что это близкий, родной человек и старый друг.

На ядринцевских четвергах не скучали, и занимать гостей не приходилось. Сама собой создавалась особая психическая атмосфера, втягивавшая в свои интересы каждого посетителя. Публика разбивалась на группы и кружки разной величины, где велся обмен мнений.

Нередко Н.М. Ядринцев рассказывал что-нибудь о своих поездках по Сибири и загранице, где он был летом в 1885 году. Рассказывал он живо, образно и всегда стоя, речь его лилась свободно, видно было, что он снова переживает свои впечатления. Николай Михайлович горячо любил Сибирь и верил в ее светлое будущее. Всякое отрадное проявление в сибирской общественной жизни доставляло ему живейшую радость, и, отмечая это явление, он иногда слишком увлекался.

И наоборот, проявления застоя и инертности наводили на него подчас глубокую тоску. У Николая Михайловича, как у нервного и впечатлительного писателя, иногда возникали мучительные вопросы, не исполняет ли он в своей литературной деятельности Сизифову, бесполезную в общественном смысле и тяжелую лично для него, работу; народилась ли в Сибири та общественная более или менее значительная группа читателей, для которых стоит писать, которые подадут писателю дружескую руку и скажут ему: «Мы слушаем тебя, мы твои единомышленники».

Иногда Николай Михайлович получал сочувственные письма, а иногда бранные, наполненные угрозами. Первые его трогали, а последние нисколько не устрашали, а, напротив, порой приводили в восторг. Он показывал их молодым и пожилым друзьям, говоря, что газетному работнику нельзя обойтись без врагов, что самый факт их появления свидетельствует, что болото волнуется, что, значит, литературное слово не идет в пустое пространство, что оно волнует разных мракобесов, помпадуров и эксплуататоров, что под влиянием его разные гады шевелятся и лишаются вожделенного покоя.

Известно, что Николай Михайлович не раз был привлекаем к суду разными господами, недовольными разоблачением их темных дел и ядринцевским сарказмом. В таких случаях Ядринцев обыкновенно защищался на суде сам, и притом очень успешно, принимая во внимание то стесненное положение, в которое поставлен законом литературный работник.

Ядринцевские литературные процессы, конечно, бывали предметом бесед и на литературных четвергах.

2. Будущее Сибири по Н.М. Ядринцеву

сибирь литературный ядринцев

Ядринцевы любили сибирскую учащуюся молодежь, сознавая, что она идет им на смену, что из нее выйдут те общественные деятели на разных поприщах, в которых так нуждается далекая Сибирь.

Не ко всем, однако, чужим людям, попавшим в Сибирь, относился так Ядринцев. Он отдавал полную дань уважения тем, которых привлекал или научный интерес или желание внести свет в сибирское темное царство, равно как и тем, которые попали в Сибирь по воле рока, по независящим от них обстоятельствам, и которые отдавали свои знания и силы изучению Сибири и культурной в ней деятельности, хотя и заключенной в крайне узкие рамки независимо от их воли. В числе сотрудников «Восточного обозрения» тогда немало состояло таких людей. Ядринцев ясно сознавал всю их культурную роль в Сибири.

Отзыв о ядринцевских четвергах мы находим в воспоминаниях известного сибирского доктора и активного деятеля областнического движения В.М. Крутовского:

«Я познакомился с Николаем Михайловичем в Петербурге в зиму 1884—1885 годов. В это время он издавал «Восточное обозрение», которое имело значительный успех в Сибири и России. Его редакция была салоном для всех сибиряков, а его четверги собирали сибирскую молодежь, сибирских администраторов, их посещали ряд известных ученых и литераторов, и, наконец, каждый сибиряк, приехавший из Сибири, считал для себя священным долгом побывать у Ядринцева и посетить его четверги.

Николай Михайлович был в это время в апогее своей известности, своей бурной общественной и литературной деятельности. С «Восточным обозрением» считались сибирские помпадуры, и генерал-губернаторы, и назначенные в Сибирь новые администраторы считали своей обязанностью перед отъездом в Сибирь явиться с визитом к Ядринцеву наравне с подобными же визитами, делаемыми разным министрам. В это время Николай Михайлович вел удивительно кипучую, энергичную деятельность. Он очень много писал, вел организацию сибиряков в Петрограде, был крайне интересен, общителен, остроумен и являлся вполне душою сибирской колонии в Петрограде. Его милейшая, умная и привлекательная супруга Аделаида Федоровна вполне дополняла собой супруга. И поэтому их уголок на Песках каждый четверг привлекал к себе и малого и старого и давал радушный приют всем сибирякам, оторванным здесь далеко от родины.

Сибирская колония здесь, на четвергах Ядринцевых, жила сибирскими интересами, получала новости из Сибири, укрепляла в себе любовь к родине, проникалась мыслью не оставлять ее, а работать в Сибири и для Сибири.

Украшением четвергов на Песках был также почтенный Г.Н. Потанин, неизменно посещавший их, когда бывал в Петрограде. Он обыкновенно занимал какой-нибудь уголок кабинета или столовой и был окружен многочисленными поклонниками и поклонницами, и часто Николай Михайлович, отчаявшись втянуть эту обособленную группу в сферу общей беседы, махал на нее руками и восклицал с комическим пафосом:

— Ах, уж эта мне Монголия!

Помню, я в эту же зиму принял участие в «Восточном обозрении». Давал туда какие-то заметки, немного работал в конторе и помогал заведующей конторой сибирячке Р.П. Ивановой. Здесь на повседневной работе пришлось убедиться и в необычайной трудоспособности Николая Михайловича, в его поразительной памяти и удивительном знании Сибири и сибирских деятелей, в его необычайной способности ориентироваться в быстро меняющейся обстановке».

Жизнь готовила Ядринцеву новые открытия и новые испытания.

2. Сибирская советская энциклопедия, тт. 1—4. Новосибирск, 1929—1932.

4. Н.М. Ядринский. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Н.М. Ядринцев. Сибирский хронограф.: 2003.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

дипломная работа [35,2 K], добавлен 16.01.2009

Первые сведения о Сибири: представления о Сибири в средние века на основе монгольских источников, интерес европейцев. Географические представления о северном морском пути. Колонизация Поморья и начало русского проникновения за Урал. Поход Ермака.

реферат [23,0 K], добавлен 03.02.2008

Процесс присоединения Сибири к русскому государству и прогрессивное значение похода Ермака. Коренные жители Прииртышья и их мировоззрение, история заселения и освоения. Колонизация Сибири в ХVІІІ веке. Омск и его историко-архитектурные памятники.

реферат [39,7 K], добавлен 10.11.2009

Особенности региона Восточная Сибирь, как многонационального в составе России. Деятельность национальных объединений и регуляция этой деятельности. Проблемы современной геополитики в рамках создающейся концепции устойчивого развития.

реферат [22,0 K], добавлен 19.11.2006

География русской Сибири. Примеры лексики жителей побережья Индигирки. Жилище русского населения Сибири. Типы вертикального развития дома: одноэтажные на подклете; одноэтажные с жильем в подклете. Мужская одежда в Сибири. Народные праздники и обряды.

курсовая работа [33,3 K], добавлен 25.07.2010

Общая характеристика Сибири: ее географическое положение, особенности климата и животного мира. Коренное население Сибири, его численность, объекты промысла и разнообразие хозяйственно-культурных типов, занятия: охота, оленеводство, рыболовство.

реферат [48,6 K], добавлен 07.05.2009

Казаки Ермака проложили дорогу на сибирские просторы энергичным и предприимчивым русским людям. В XVII веке русское продвижение в Сибирь было необычайным по темпам и размаху. О личности Ермака. Россия и Западная Сибирь. Поход и присоединение Сибири.

реферат [37,8 K], добавлен 06.05.2008

Источник