Слово как предмет лексикологии

Слово как предмет лексикологии

I.Лексический аспект системы языка изучает лексикология. Лексикология(греческое lexikos «относящийся к слову» и logos «учение») – наука, изучающая слово и словарный состав языка в целом.

Слово является объектом изучения не только лексикологии, но и фонетики, морфологии, словообразования, однако названные науки рассматривают слово сдругих точек зрения. Например, слово снег. Для фонетики важно, из каких звуков оно состоит, сколько имеет слогов и т.д.; Для морфологии важно, что это слово относится к лексико-грамматическому классу существительных, обладает категорией мужского ода, является неодушевленным, склоняется и т.д.; Для словообразования важно, что это слово обладает непроизводной основой и т.д. Для лексикологии важно значение этого слова «атмосферные осадки в виде белых хлопьев, а также сплошная масса этих осадков, покрывающая землю зимой», отношении этого слова к другим словам русского языка, стилистическая окрашенность (является ли оно нейтральным или стилистически маркированным), происхождение этого слова (исконное или заимствованное), сфера употребления и т.д.

Предметом лексикологии являются следующие вопросы:

— слово с точки зрения общей теории слова (связь значения слова с понятием, роль слова в структуре языка и текста, соотношение слова с единицами других языковых уровней, критерии его выделяемости и т.д.);

— структура словарного состава языка (характер отношений между лексическими единицами, принципы их объединения в различные группы, расчленение словарного состава с точки зрения происхождения, сферы употребления слов и т.д.);

— функционирование лексических единиц языка, характер сочетаемости слов с точки зрения совместимости / несовместимости их понятий и т.д., пути пополнения и развития словарного состава языка (способы создания новых слов, формирование новых значений, использование ресурсов других языков и т.д.);

— соотношение лексики и внеязыковой действительности (лексика и культура, закономерности обозначения реалий внешнего мира лексическими средствами языка и т.д.).

В зависимости от целей и задач, решаемых лексикологией, различают общую лексикологию, рассматривающую общие вопросы строения и функционирования словарного состава языков мира; частную лексикологию, изучающую словарный состав конкретного языка; историческую лексикологию, описывающую историю развития словарного состава языка в целом или отдельных его групп, сопоставительнуюлексикологию, исследующую словарный состав различных языков с целью выявления их генетического родства, общих закономерностей развития их лексиконов, прикладнуюлексикологию, связанную с лексикографией, теорией перевода, культурой речи и т.д.

II. Лексикология рассматривает слово как двустороннюю единицу, обладающую планом выражения и планом содержания. В плане выражения слова выделяется лексема (греч. lexis «слово, выражение») – это звуковая оболочка слова, его каркас. В плане содержания выделяется семема – семантическая единица языка, соответствующая предмету. Например, слово «ядро» имеет несколько семем, образующих семантическую его структуру, т.к. называет 1) внутреннюю часть плода, заключенную в твердую оболочку – ядро ореха; 2) внутреннюю часть чего-либо – ядро атома; 3) важнейшую часть клетки животного и растительного организма. Совокупность всех семем данного слова и образует его значение. В свою очередь, семема как единица плана содержания имеет свою структурную организацию, объединяя в своем составе простейшие значимые единицы – семы – минимальные предельные единицы плана содержания. Например, слово «дядя» можно разложить на элементарные семантические компоненты или семы: 1) мужской пол, 2) родственник, 3) предшествование, 4) расхождение в одно поколение, 5) боковое родство. Центральное место в структуре семемы занимает архисема (греч. arche «начало, власть») – общая сема, объединяющая единицы определенного класса. В данном примере такой архисемой выступает сема «родственник». Совокупность всех сем данного слова служит основанием для его противопоставления другим словам, входящим в тематическую группу родства (мать, тетя, брат, сестра).

Слово значительно сложнее других языковых единиц.

От фонем слово отличается своей двухмерностью, так как представляет собой единство звучания и значения; от морфем – своей лексико-грамматической отнесенностью (каждое слово относится к определенному лексико-грамматическому разряду, то есть к части речи, что делает его способным к синтаксическому употреблению), синтаксическойсамостоятельностью (для морфемы характерна «жесткая» связь с другими морфемами в рамках слова, слово же способно отделяться от соседних «вставкой» или свободно перемещаться в предложении), функциями (номинативной и обобщающей, тогда как у морфемы функция словообразующая и словоизменительная); от словосочетаний слово отличается акцентологически (оно обычно недвуударно или безударно, например, служебное слово); от предложения – отсутствием соотнесенности с определенным моментом действительности.

1) синтаксический критерий: «Слово – это предельный минимум предложения» (Лев Владимирович Щерба), «Слово – это минимально синтаксическая единица» (Роман Осипович Якобсон).

Но: под эти определения не подходят служебные слова (лексически несамостоятельные слова, т.е. слова, лишенные номинативный функции, а служащие для выражения различных отношений между словами, предложениями, членами предложений и передачи различных оттенков субъективной оценки), которые не способны составить предложение;

2) семантический критерий: «Слово – это минимально значимая единица языка» (Александр Александрович Реформатский, Луи Ельмслев), «Слово – это обозначение элемента действительности» (В.В. Виноградов), в соответствии с которым под словом понимается все, что выражает понятие. Но: фразеологический оборот или терминологическое словосочетание тоже выражают понятие, однако состоят из нескольких слов;

3) структурныйкритерий: «Слово – это целостная единица языка, в которую не может быть включена другая последовательность того же уровня» (П.С. Кузнецов). Структурная целостность слова предполагает его непроницаемость, то есть элементы слова не могут быть расчленены, усечены без нарушения его семантической или грамматической целостности. Но под этот критерий не подходят русские аналитические формы будущего времени (например: буду читать и буду долго читать) или отрицательные местоимения (например:никто и ни у кого).

Иногда при определении слова используется графический критерий: «Слово – это последовательность знаков, ограниченная пробелами». Но и этот критерий не абсолютен, так как в некоторых языках клитики пишутся отдельно от слова, но самостоятельными словами не являются.

И все же возможно выделить наиболее существенные признаки слова при всех отклонениях от типичных случаев, чтобы определить «слово вообще»: «Слово – это единица языка, совмещающая в себе фонетические, грамматические, семантические признаки» (Антуан Мейе, В.В. Виноградов) или «Слово есть кратчайшая единица языка, самостоятельная по своему значению и форме» (В.М. Жирмунский).

Современная теория лексикологии исходит из определения слова как языкового знака, обладающего совокупностью внутренне связанных фонетических, грамматических и семантических признаков, например: определение В.Г. Гака «Слово – это основная структурно-семантическая единица языка, служащая для именования предметов и их свойств, явлений, отношений действительности, обладающая совокупностью семантических, фонетических, грамматических признаков, специфичных для каждого языка». В этом определении акцентируется внимание на единстве трех сторон слова.

Многоплановость слова позволяет выделить в нем следующие структуры: фонетическую (звуковая оболочка слова), морфологическую (совокупность грамматических и словообразовательных морфем), семантическую (совокупность значений лексических и грамматических). Единство звуковой формы, морфемного строения и значения слова и делает его центральной единицей языка.

III. Изучение лексики может производиться в двух направлениях: семасиологическом (в направлении от способа выражения к значению) и ономасиологическом (в направлении от обозначаемого объекта к средствам его обозначения).

Ономасиология – наука, занимающаяся теорией номинации, исследующая процесс называния: от вещи (или явления) действительности к мысли об этой вещи и далее к обозначению их языковыми средствами, т.е. отвечает на вопрос, как происходит называние, присвоение имен предметам и явлениям внешнего мира.

Семасиология – изучает значения слов и словосочетаний, исследует смысловую сторону языковой единицы путем сопоставления ее с другими единицами того же уровня., отвечает на вопрос: «Что значит данное слово? Как в единицах языка отображается внеязыковая действительность?».

Содержательная сторона слова, его внутренне устройство – явление сложное. Можно выделить следующие компоненты устройства слова:

1) Предмет (явление, процесс, признак), который называется данным словом (утюг-прибор);

2) звуковую оболочку (последовательность звуков);

3) понятие о называемом предмете, возникающее в сознании человека (нагревающийся, металлический, для глаженья одежды, тканей).

Все эти элементы связаны между собой образуя так называемый семантический треугольник: звуковая оболочка

Фонетическая оболочка связана в сознании людей и в системе языка, с одной стороны, с предметом действительности, а с другой – с понятием, с представлением об этом предмете.

Значение слова (лексическое) – это его содержание, то есть устанавливаемая нашим мышлением соотнесенность между звуковым комплексом, понятием и предметом (явлением), обозначаемым этим комплексом. В значении слова закрепляется отношение слова к обозначаемому им предмету. Основой формирования значения слова является понятие.

а) Значение и понятие слова тесно связаны друг с другом, хотя эти категории и неоднопорядковые.

Поэтому соотношение между значением и понятием может быть разным:

2) Значение слова может быть уже понятия, так как может закреплять лишь различительные признаки, тогда как в понятии закрепляются и интегральные признаки (например: значение слова гриб «низшее растение, не образующее цветков и семян, размножающееся спорами» включает признаки, отличающие гриб от других растений; понятие этого слова: «низшее споровое растение без хлорофилла, не образующее цветка и семян, состоящее из мясистой шляпки различной формы и окраски, по большей части на ножке»).

3) Значение слова может полностью совпадать с понятием, чаще всего в терминах.

4) Значение слова может полностью расходиться с его научным понятием (например, слово прямая в геометрии: «кратчайшее расстояние между двумя точками»; обиходное значение этого слова: «линия, которая не уклоняется ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз»).

Структурный компонент лексического значения слова, выражающий понятие об объекте, называемом словом, обозначается термином сигнификат (лат.significatum «обозначаемое»).

б) Не менее сложен вопрос о соотношении слова и понятия.

Между словом как языковой единицей и понятием как мыслительной категорией отсутствует параллелизм:

1) одно и то же слово может выражать несколько понятий (явления полисемии и омонимии);

2) одно и то же понятие может быть выражено разными словами, то есть иметь несколько способов выражения (явление синонимии);

3) понятие может не иметь однословного выражения (например: Карагандинская область);

4) в языке есть слова, не выражающие понятия (например, междометия), наоборот, существуют понятия, не имеющие в языке своей единицы (например: в русском языке нет лексемы для обозначения учащихся младших классов);

5) содержание понятия может изменяться, а слово сохраняется в языке в неизменном виде (например, слово муж в русском языке в древности обозначало «полноправного феодала», в современном языке – «муж – супруг; мужчина; человек вообще»).

в)Важен и вопрос о предметной отнесенности слова.

Слово служит для именования предметов и явлений действительности. Обозначаемый словом предмет в языкознании называется денотатом (от латинского denotatum «обозначенное»). Денотатами слова являются предметы (реальные и ирреальные), события, свойства действия, чувства, ощущения и т.д.

В зависимости от характера соотношения слова с его денотатом различают два основных вида предметной отнесенности слова:

1) общая предметная отнесенность, то есть отнесенность понятия слова к целому классу однородных предметов, обладающих общими признаками (например, слово книга);

2) частная предметная отнесенность, то есть отнесенность понятия к конкретному признаку, свойству, действию и т.д. (например, в предложении Какая интересная книга!)

Свойство слова как знака языка обозначать в речи конкретный предмет или понятие называется его референцией.

У знаменательных слов предметная отнесенность может быть разной. Имена собственные обладают только частной соотнесенностью (например: Караганда – вполне определённый город).

Имена нарицательные имеют оба вида предметной отнесенности: в системе языка, в отвлечении от конкретной речевой ситуации, они выступают в общей предметной отнесенности, но в речи они приобретают частную отнесенность (например: «Человек – царь природы.» и «Какой хороший человек!»).

г) Таким образом, значение слова имеет сложную структуру, которая определяется общими особенностями словесных знаков. Любой знак, словесный в том числе, характеризуется семантикой (способностью означать что-либо), синтактикой (правилами употребления), прагматикой (ситуативной обусловленностью).

Поэтому, в структуре лексического значения слова выделяются семантический аспект, синтагматический и прагматический.

Всемантическом аспекте (при рассмотрении слова с точки зрения отношения слова к внеязыковой действительности) в структуре лексического значения выделяют сигнификативное (понятийное) и денотативное (предметное) значения.

Всинтагматическом аспекте лексическое значение определяется его связями с лексическими значениями других слов в словосочетаниях и предложениях; огромную роль в этом плане играет грамматическое значение данного слова, его принадлежность к определенной части речи. Синтагматическое структурное значение – значение, которое характеризует линейные отношения слова, его семантическую дистрибуцию, то есть способность вступать в смысловые отношения с другими лексическими единицами (например, слово мыть сочетается со словами, обозначающими твердые поверхности – окно, посуду, руки; «очищение от грязи» мягких поверхностей в русском языке обозначается словом стирать – бельё, ткань ит.д.).

Прагматический аспект лексического значения отражает отношение говорящего к объекту, включает в себя коннотации культурно-исторического и индивидуально-психологического плана.

Коннотация (лат.con «вместе» и notation «обозначение», букв. «обозначение чего-либо совместно с чем-то другим, попутно») – структурный компонент лексического значения слова, выражающий оценку объекта, экспрессивные и стилистические свойства лексемы, закрепленные во внутренней форме слова, его ассоциативных связях.

В широком смысле коннотация – любой компонент, который дополняет денотативное значение лексической единицы и придает ей экспрессивную функцию (например: губошлёп, тощий, тусоваться). Коннотация всегда соотносится с опытом, национальным взглядом на мир, выражает рациональное и эмоциональное отношение говорящего к обозначаемому или отношение к условиям речевой ситуации.

Коннотация слова субъективна, так как зависит от индивидуальных ассоциаций говорящего, его знаний, компетентности. Объективность коннотации проявляется в том, что она может включать в себя объективную оценку, национально-исторические особенности восприятия тех или иных явлений действительности (например: верблюд в русском языке и арабском).

Составной частью внутреннего содержания многих слов является так называемаямотивировка – указание на мотив, обусловивший выражение данного значения данным сочетанием звуков.

Слово характеризуется связью его внешней и внутренней формы, то есть его звуковой оболочки и образным способом выражения его значения. Но в одних словах эта связь с течением времени утрачивается и говорящими уже не ощущается (например: дом, стена, стул, окно и т.д.), а в других остается и понятна носителям языка (например: шило, подберёзовик, окрошка и т.д.).

Мотивированность слова– это сохранение в его семантической структуре связи звучания со значением, то есть это обоснование звукового облика слова, осознаваемое носителями языка, наглядный «образ» значения слова.

Содержание слова, благодаря мотивировке находит свое открытое выражение в его внутренней форме.

Внутренняя форма слова – его семантическая и структурная мотивация другим словом (или основой), базе которых оно возникло (например, подберезовик, пятьсот и др.). Благодаря сохранившейся в этих словах внутренней форме становиться понятно, как происходило движение мысли человека в момент называния и почему эти слова имеют такие звуковые комплексы.

Мотивационный признак, положенный в основу номинации, часто бывает произвольным, это может быть любой отличительный признак именуемого предмета. Поэтому в разных языках один и тот же предмет носит разные названия (например, название цветка в русском языке: подснежник, в нем.яз. Schneeglöckchen «снежный колокольчик», в англ.яз. snowdrop «снежная капля»).

Внутреннюю форму имеют слова:

1) производные, сохраняющие в своей словообразовательной структуре указание на соотнесённость с другими словами и морфемами (например, чайник, зайчонок; все термины, соотносимые с латинскими и греческими словами и морфемами);

2) слова, употреблённые в переносном значении (например, букварь об «умном человеке», абориген «о человеке из провинции»).

1. Кодухов В.И. Введение в языкознание. М.: Просвещение, 1979. –

1. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977.

2. Денисов П.Н. Очерки по русской лексикологии и учебной лексикографии.

3. Уфимцева А.А. Лексическое значение. М., 1986.

Дата добавления: 2016-11-02 ; просмотров: 491 ; ЗАКАЗАТЬ НАПИСАНИЕ РАБОТЫ

Источник

СЛОВО КАК ПРЕДМЕТ ЛЕКСИКОЛОГИИ

Конечно, нет слов вне грамматического строя языка и без “при­родной материи”, т. е. без звукового оформления, так же как нет “голой” грамматики и “голых” звуков вне слов, но и в грамматике, и в фонетике мы рассматриваем именно грамматические формы и звуковой состав слов.

Однако дать точное определение слова очень трудно. Многие лингвисты готовы были отказаться от этого понятия.

Так, Ф. де Соссюр писал: “Понятие слова несовместимо с на­шим представлением о конкретной единице языка. Не в слове следует искать конкретную единицу языка”[78]. Его ученик, Ш. Балли, еще решительнее высказывался против слова: “Понятие слова считается ясным; на деле же это одно из наиболее двусмысленных понятий, которые встречаются в языкознании”[79] и далее даже: “Не­обходимо освободиться от неопределенного понятия слова”[80]. Скептически о слове писал и американский лингвист Э. Сепир:

И в современной американской лингвистике слово не в чести. В очень обстоятельной книге Г. Глисона “Введение в дескриптив­ную лингвистику” из 24 глав нет ни одной, посвященной слову. Автор исходит из понятия морфемы, которая покрывает и часть слова, и целое слово, и далее по этому поводу говорит: “. дать точное определение морфемы невозможно”[82]. Правда, слово упоми­нается у Глисона, но лишь как “фиксированный порядок морфем в определенных конструкциях”[83]. “Например, обычным словом анг­лийского языка является re-con-vene”[84]. Глисон отмечает, что “Лек­сика наименее устойчива и даже наименее характерна из всех трех компонентов языка” (а под “тремя компонентами языка” разумеет­ся: “. структура выражения, структура содержания и словарь. Пос­ледний охватывает все конкретные связи между выражением и со­держанием, или, по обычной терминологии, между словами и их значениями”[85]). Тем самым лексика не входит ни в “план выраже­ния”, ни в “план содержания”. Логически рассуждая, ее тогда нет в языке.

В советской лингвистике вопрос о слове также решался по-разному. Л. В. Щерба в одной из последних своих статей писал:

“В самом деле, что такое “слово”? Мне думается, что в разных язы­ках это будет по-разному. Из этого, собственно, следует, что поня­тия “слово” вообще “не существует”[86].

Иначе освещает этот вопрос А. И. Смирницкий в известной статье “К вопросу о слове (Проблема “отдельности слова”)”: “Слово выступает не только как основная единица словарного состава, но и как центральная, узловая единица вообще языка”[87]. О слове в раз­ных языках А. И. Смирницкий в этой же статье писал: “В одних языках. слова выделяются более или менее четкими фонетически­ми признаками (ударение, сингармонизм, законы конца слова и пр.); в других, напротив, фонетические признаки слова совпадают с тем, что мы находим у других образований (например, у морфем или, напротив, у целых словосочетаний). Все многообразие особен­ностей отдельных языков может, однако, нисколько не препятство­вать определению “слова вообще”, поскольку в этом многообразии выделяются и общие черты, выступающие как наиболее существен­ные признаки слова, при всех возможных отклонениях от типич­ных случаев”[88].

Реальность в языке слов и их очевидность интересно показа­ны в книге Э. Сепира “Язык”: “Языковой опыт. непререкаемо показывает, что. не бывает ни малейшей трудности осознать слово как психологически нечто реальное. Неопровержимым доказатель­ством этого может служить тот факт, что у наивного индейца, со­вершенно непривычного к понятию написанного слова, никогда не чувствуется серьезного затруднения при диктовке ученому лингвисту текста на родном языке слово за словом. ”[89] И далее: “. мне прихо­дилось обучать толковых молодых индейцев письму на их родных языках. Я их учил только одному: в точности передавать звуки. ” При этом они “нисколько не затруднялись в определении границы слова”[90].

Все это очень убедительно для каждого говорящего, но дать определение слова действительно очень трудно.

Лексикология рассматривает слово как лексическую единицу, как единицу словарного состава языка. Поэтому наряду с “отдельными словами” лексикология изучает и такие сочетания слов, которые по своему значению равны одному слову (лексикализованные сочетания, фразеологические еди­ницы, идиомы)[91].

Слово минимально может состоять из одной морфемы (одно­морфемные слова: здесь, метро, беж, очень, вот, как, нет, и, бы, но и т. п.) и максимально может стать предложением (однословные предложения: Зима. Пожар! Булочная. Ладно. Можно?).

Различие выражения понятия в морфеме и в слове состоит в том, что в морфеме данное понятие выражается в “чистом виде”, абстрагируясь от многообразия вещей, отвечающих данному поня­тию; в слове же понятие конкретизируется, прикрепляясь к назва­нию вещей и явлений.

Самое интересное здесь состоит в том, что, поступая в распоря­жение грамматики, эти абстрактные корни-значения делаются кон­кретными значениями в связи с номинацией, делаются словами, необходимыми для речевого общения, и оформленными элемента­ми высказывания.

При определении слова необходимо учитывать его место в |структуре языка, его отличия от вышестоящих единиц (предложе­ния) и от нижележащих (морфема), его самостоятельность, его спе­цифические функции и его знаковый характер.

Отношения слова и понятия не так просты, как это иногда пытаются установить, так как не всякое слово выражает понятие.

Это касается прежде всего междометий. Междометия как факты того или иного языка (а не рефлекторные вопли, явления первой сигнальной системы, по учению И. П. Павлова, что является общим для всех людей и для животных и, следовательно, не принадлежат языку как явлению второй сигнальной системы) различ­ны в разных языках.

Датский лингвист Отто Есперсен писал: “. когда немец вос­кликнет аи, то датчанин скажет a-us, француз ahi, а англичанин oh или ow”[94], добавим: а русский о-о!

И где бы междометия ни были, они никогда не связаны с поня­тиями и не являются названиями.

Если мы хотим назвать какое-нибудь чувство или волевое по­буждение и соотнести это с понятием, мы употребим существитель­ное, глагол, прилагательное, наречие.

Лишены соотнесения с понятием и типичные местоимения, на­пример я, ты, он и т. д.

Особый случай представляют собой собственные имена.

Общее свойство собственных имен состоит в том, что, соотно­сясь с классом вещей, они имеют свое значение в назывании, и только, никаких понятий не выражают.

Собственные имена гипертрофированно номинативны: они призваны называть, в этом их назначение[96].

Между собственными и нарицательными именами в жизни языка все время происходит обмен: нарицательные переходят в соб­ственные, а собственные переходят в нарицательные.

Первый случай. Нарицательное имя шарик (шарик хлеба, шарик глины, вообще шарик), где ясна и номинативная направлен­ность: словом шарик можно назвать любой предмет, любую вещь, отвечающую требованиям понятия “шарик”; ясно и соотношение с понятием, которое включает два “существенных признака”: сфе­ричность (иначе: кубик, квадратик) и небольшой размер (иначе: шар), прочие признаки несущественны, т. е., например, признаки цвета (голубой, красный, белый) или материала (из глины, из хлеба) и т. п.

Второй случай. Шарик как собственное имя собаки, клич­ка. Ясно, что эта кличка произошла из нарицательного шарик, так как маленький круглопузый щенок катается, как шарик. Но. ще­нок вырос и, может быть, длинная, худая “большая” собака никак не отвечает признакам “маленькая” и тем более “сферичная”. Ясно, что данное слово встало в противоречие с признаками, определяю­щими нарицательное шарик, или попросту утратило эту связь с при­знаками понятия, а тем самым и с понятием, как таковым, по­скольку понятие вне определяющих его “существенных признаков” не может существовать.

Значит ли это, что шарик как собственное имя вообще не имеет значения? Нет. Собственные имена имеют значение (иначе зачем же они существовали бы в языке?), но значение собственных имен исчерпывается их номинативной функцией, их соотношением с на­зываемой вещью (точнее: классом вещей).

Итак, превращение нарицательного имени в собственное озна­чает прежде всего утрату понятия и превращение слова в кличку; наоборот, превращение собственного имени в нарицательное связано с наполнением слова новым понятием с новыми “существенными признаками”, и это понятие может быть абсолютно иным, чем понятие, связанное с первоначальным нарицательным шарик (с его “сущест­венными признаками”).

Рассмотрим некоторые типичные случаи таких “переходов” из нарицательных в собственные и, наоборот, из собственных в нари­цательные.

Здесь следует принять во внимание еще одно подразделение, касающееся уже самих собственных имен.

Это деление собственных имен на ономастику[98], т. е. сово­купность личных имен (имен, отчеств, фамилий, прозвищ людей, а также и животных), и топонимику[99], т. е. совокупность гео­графических названий (физико-географических, т. е. названий гор, плоскогорий, равнин, пустынь; названий морей, рек, заливов и т. п., и политико-географических, т. е. названий стран, колоний, облас­тей, городов и прочих населенных пунктов).

Ясно, что языковая судьба названий физико-географических и политико-географических может быть разной в языке; но наи­более резкое различие существует между ономастикой и топони­микой.

Поэтому вопрос о переходности нарицательных имен в собст­венные и собственных в нарицательные мы будем рассматривать по этим рубрикам: ономастика и топонимика.

Иная судьба у нарицательных, переходящих в собственные. Пере­ход нарицательных в топонимические собственные закрепляется “на века” и представляет исключительный интерес для историков, поль­зующихся языковыми источниками, тогда как переход нарицатель­ных через прозвище в имя представляет главным образом стилисти­ческий интерес.

Переход собственных имен в нарицательные можно проиллю­стрировать такими примерами.

В научной терминологии очень типично называние единиц, эле­ментов и тому подобных фактов, включенных в данную науку, именами исследователей, открывших данные факты, например фи­зические единицы: ом, ампер, джоуль, вольт, фарада, кулон, генри, кюри (это имена физиков, открывших данные явления).

Опять же в основе этих переходов собственных имен в нарица­тельные лежат закономерности метонимии (смежности)[101].

Такое положение очень важно для историков, в распоряжении которых, помимо археологических данных, нет ничего, кроме соб­ственных топонимических имен, а они оказываются необходимыми для выяснения древних культур, так как без языка культура не может быть постигнута в ее полноте, да и этническая[102] принадлеж­ность народа, носителя данной “археологической культуры”, не мо­жет быть определена.

Разгадка нарицательного и первоначального смысла топоними­ческих названий дает историку замечательный ключ к пониманию реальной судьбы народов, их перемещений и периодов владения теми или иными территориями.

Иное дело ономастика. Имена людей переходят от народа к народу, но носители этих имен не так долговечны, как реки, моря и города. Поэтому вопрос о разгадке нарицательного значения оно­мастики интересен для истории слов, для определения культурных влияний разных народов, а главное как факт вкуса и моды, что очень интересно в плане “истории нравов” и особенно при изуче­нии языка художественной литературы.

Так, в началеXX в. в России пошла мода на “древнерусские имена” и появилось много Вадимов, Олегов, Игорей, Людмил и т. д.; с другой стороны, во втором десятилетии появилась тяга к “ино­странным”, “экзотическим”, “шикарным” именам и появились Валентины, Тамары, Изабеллы.

Наряду с этим в 20-е гг. XX в. появилась и иная тенденция: возникают “идеологические имена”. Имена давали не в честь пред­ков и семейных традиций, а в честь революционных героев, вож­дей, деятелей и событий (ср. имена Нинелъ, Ленина, Владлен, Ким, Идея, Октябрина и т. п.).

В 30-40-е гг. снова наметился возврат к “добрым старым” име­нам: новорожденных стали называть главным образом Машами и Наташами, Петями и Сережами.

Стремление найти героине характерологическое имя привело Пушкина к имени Татьяна, что сам Пушкин объясняет:

Ее сестра звалась Татьяна[107].

Источник