Стань передо мной как
«Сивка-Бурка, вещая каурка. ». Что значит эта бессмыслица? Все читали, но мало кто знает!
Сказка про Сивку-Бурку стала известной после публикации в сборнике «Народные русские сказки», куда её заботливо поместил собиратель фольклора А. Н. Афанасьев.
Коротко напомню сюжет: было у старика три сына, которым он перед уходом из жизни велел приходить в течение трёх дней к месту упокоения. Двум старшим было лень, поэтому все три раза ходил младший Иван. Дурачок, как полагается в сказках.
Почивший отец заметил подлог и отблагодарил младшенького: выйди, говорит, в чисто поле, скажи странную фразу и прибежит к тебе конь волшебный. Залезь ему в правое ухо, потом в левое и станешь красивым молодцем, каких свет не видел.
А тут как раз царь дочку свою замуж выдать надумал. Залезла девонька на самый верх терема и ждёт, кто её с лошадиного скока в губы поцелует. Естественно, что справилась с такой задачей только Сивка-Бурка волшебная. И стал Иван царским зятем.
Сивка, Бурка, Каурка — что это такое?
Окрас сказочной Сивки-Бурки — это смешение мастей, которое никогда не встречается у лошади в реальной природе.
Сивый — это серый, седой. Слово часто употребляют с намёком на возраст: вспомните поговорку «Укатали сивку крутые горки». Лошади сивой масти — вороные (чёрного цвета) с проседью.
Бурый — это коричневый с рыжиной, поэтому корову ласково именуют Бурёнкой, а медведя — бурым.
Каурую масть иногда называют «дикой»: такие лошадки отличаются окрасом от красно-рыжего до рыже-коричневого, причем распределение цвета по туловищу идёт неравномерно.
Кем же на самом деле был такой странный конь?
Кто такая Сивка-Бурка на самом деле
Возможно, не боялся Сивку-Бурку он потому, что послал чудное животное родной отец, который явно не желал зла. И вообще древние славяне считали коня проводником в царство мёртвых. Сивка-Бурка — это родовой конь семьи, служивший всем старшим поколениям Ивана.
«Как лист перед травой» — это как?
Насчёт этой фразы я встретила необычную версию, что слова в ней — часть древнего языческого заговора, придающего словам дополнительную магическую силу.
«Трава» выступает здесь в качестве некоей абстрактной мощи, перед которой каждый листик стоит, как вкопанный, и дрожит на ветру. Но если у вас есть другие версии, пишите их в комментариях, с удовольствием послушаю.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Сивка-Бурка
Было у старика трое сыновей: двое умных, а третий Иванушка-дурачок; день и ночь дурачок на печи валяется.
Посеял старик пшеницу, и выросла пшеница богатая, да повадился ту пшеницу кто-то по ночам толочь и травить. Вот старик и говорит детям:
— Милые мои дети, стерегите пшеницу каждую ночь поочередно, поймайте мне вора.
Приходит первая ночь. Отправился старший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать: забрался он на сеновал и проспал до утра. Приходит утром домой и говорит: всю ночь-де не спал, иззяб, а вора не видал.
На вторую ночь пошел средний сын и также всю ночку проспал на сеновале.
На третью ночь приходит черед дураку идти. Взял он аркан и пошел. Пришел на межу и сел на камень: сидит — не спит, вора дожидается.
В самую полночь прискакал в пшеницу разношерстный конь: одна шерстинка золотая, другая — серебряная, бежит — земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет.
И стал тот конь пшеницу есть: не столько ест, сколько топчет.
Подкрался дурак на четвереньках к коню и разом накинул ему на шею аркан. Рванулся конь изо всех сил — не тут-то было. Дурак уперся, аркан шею давит.
И стал тут конь дурака молить:
— Отпусти ты меня, Иванушка, а я тебе великую сослужу службу!
— Хорошо,— отвечает Иванушка-дурачок. — Да как я тебя потом найду?
— Выйди за околицу, — говорит конь, — свистни три раза и крикни: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» — я тут и буду.
Отпустил коня Иванушка-дурачок и взял с него слово — пшеницы больше не есть и не топтать.
Пришел Иванушка домой.
— Ну что, дурак, видел? — спрашивают братья.
— Поймал я, — говорит Иванушка, — разношерстного коня. Пообещался он больше не ходить в пшеницу — вот я его и отпустил.
Посмеялись вволю братья над дураком, но только уж с этой ночи никто пшеницы не трогал.
Скоро после этого стали по деревням и городам бирючи (глашатай) от царя ходить, клич кликать: собирайтесь-де, бояре и дворяне, купцы и мещане и простые крестьяне, все к царю на праздник, на три дня; берите с собой лучших коней; и кто на своем коне до царевнина терема доскочит и с царевниной руки перстень снимет, за того царь царевну замуж отдаст.
Стали собираться на праздник и Иванушкины братья: не то чтобы уж самим скакать, а хоть на других посмотреть. Просится и Иванушка с ними.
— Куда тебе, дурак! — говорят братья. — Людей, что ли, хочешь пугать? Сиди себе на печи да золу пересыпай.
Вышел Иванушка в поле, лукошко бросил, свистнул три раза и крикнул:
— Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!
Конь бежит — земля дрожит, из ушей пламя, из нозрей дым столбом валит. Прибежал — и стал конь перед Иванушкой как вкопанный.
— Ну, — говорит,— влезай мне, Иванушка, в правое ухо, а в левое вылезай.
Влез Иванушка коню в правое ухо, а в левое вылез — и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать.
Сел тогда Иванушка на коня и поскакал на праздник к царю. Прискакал на площадь перед дворцом, видит — народу видимо-невидимо; а в высоком терему, у окна, царевна сидит: на руке перстень — цены нет, собой красавица из красавиц. Никто до нее скакать и не думает: никому нет охоты наверняка шею ломать.
Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам, осерчал конь, прыгнул — только на три венца до царевнина окна не допрыгнул.
Удивился народ, а Иванушка повернул коня и поскакал назад.
Братья его не скоро посторонились, так он их шелковой плеткой хлестнул. Кричит народ: «Держи, держи его!» — а Иванушкин уж и след простыл.
Выехал Иван из города, слез с коня, влез к нему в левое ухо, в правое вылез и стал опять прежним Иванушкой-дурачком. Отпустил Иванушка коня, набрал лукошко мухоморов и принес домой.
— Вот вам, хозяюшки, грибков, — говорит.
Рассердились тут невестки на Ивана:
Усмехнулся Иван и опять залез на печь.
Пришли братья домой и рассказывают отцу, как они в городе были и что видели, а Иванушка лежит на печи да посмеивается.
На другой день старшие братья опять на праздник поехали, а Иванушка взял лукошко и пошел за грибами. Вышел в поле, свистнул, гаркнул:
— Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!
Прибежал конь и встал перед Иванушкой как вкопанный.
Перерядился опять Иван и поскакал на площадь. Видит — на площади народу еще больше прежнего; все на царевну любуются, а прыгать никто не думает: кому охота шею ломать! Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам, осерчал конь, прыгнул — и только на два венца до царевнина окна не достал. Поворотил Иванушка коня, хлестнул братьев, чтоб посторонились, и ускакал.
Приходят братья домой, а Иванушка уже на печи лежит, слушает, что братья рассказывают, и посмеивается.
На третий день братья опять поехали на праздник, прискакал и Иванушка. Стегнул он своего коня плеткой. Осерчал конь пуще прежнего: прыгнул — и достал до окна. Иванушка поцеловал царевну и ускакал, не позабывши братьев плеткой огреть.
Тут уж и царь и царевна стали кричать: «Держи, держи его!» — а Иванушкин и след простыл.
Пришел Иванушка домой — одна рука тряпкой обмотана.
— Что это у тебя такое? — спрашивают Ивана невестки.
— Да вот, — говорит, — искавши грибов, сучком накололся. — И полез Иван на печь.
Пришли братья, стали рассказывать, что и как было. А Иванушке на печи захотелось на перстенек посмотреть: как приподнял он тряпку, избу всю так и осияло.
— Перестань, дурак, с огнем баловать! — крикнули на него братья. — Еще избу сожжешь. Пора тебя, дурака, совсем из дому прогнать!
Дня через три идет от царя клич, чтобы весь народ, сколько ни есть в его царстве, собирался к нему на пир и чтобы никто не смел дома оставаться, а кто царским пиром побрезгует — тому голову с плеч.
Нечего тут делать, пошел на пир сам старик со всей семьей.
Пришли, за столы дубовые посадилися; пьют и едят, речи гуторят.
В конце пира стала царевна медом из своих рук rocтей обносить. Обошла всех, подходит к Иванушке последнему; а на дураке-то платьишко худое, весь в саже, волосы дыбом, одна рука грязной тряпкой завязана… просто страсть.
— Зачем это у тебя, молодец, рука обвязана? — спрашивает царевна. — Развяжи-ка.
Развязал Иванушка руку, а на пальце царевнин перстень — так всех и осиял.
Взяла тогда царевна дурака за руку, подвела к отцу и говорит:
— Вот, батюшка, мой суженый.
Обмыли слуги Иванушку, причесали, одели в царское платье, и стал он таким молодцом, что отец и братья глядят — и глазам своим не верят.
Быстро примчаться? Возникнуть ниоткуда? Или что-то ещё?
В русских народных сказках есть много разных речевых формул, общий смысл которых вроде бы понятен, но если вдуматься, то они предстают совершенной загадкой.
Но здесь мы разберем другой момент из той же сказки.
Многих в детстве мучил вопрос – что значит «встань передо мной, как лист перед травой»? Очень быстро? Возникнув из ниоткуда? Как вообще может лист стоять перед травой?
Из текста это никак не понять. До наших дней в живой речи это выражение не дошло, поэтому опереться нам не на что. Вот если бы в каком-нибудь другом старинном тексте кто-нибудь произносил эти слова! Мы бы сравнили контекст и уточнили смысл.
Стоп, нашёлся такой источник.
Литературоведы обнаружили эту фразу в другом произведении. Оно написано в 1816 году, и там контекст более прозрачен, чем в сказке про Сивку-Бурку. Речь идёт о басне Дмитрия Хвостова «Дуб и ветер». Читаем фрагмент обращения Борея к Дубу:
«Ты в бури час стоять, упорствовать готов,
А я привык всегда встречать одно покорство.
Изволь, я окажу охотно доброхотство;
Лишь в землю поклонись и будь передо мной,
Как лист перед травой».
Как видим, выражение означает вовсе не быстроту появления, а предельную степень покорности. Упавший лист покорно лежит на земле, распростершись ниц. А трава гордо стоит и тянется вверх. Получается, тот, кто произносит эту фразу, требует от собеседника полного подчинения.
Что ж, спасибо литературоведам и его величеству контексту!
Тайны русских сказок. Сивка-Бурка
Стоит копнуть этот образ и сразу уходишь к славянским корням
Что же это за конь такой и почему его так странно зовут?
На то есть свои основания. Традиционный славянский погребальный обряд подразумевал сожжение (позже заменённое окуриванием). Огонь уносил душу покойного к предкам в потусторонний мир. Фактически исполнял функцию перевозчика в царство мертвых. В волшебной сказке этот мотив преломился именно в образе огнедышащего коня, на котором герой попадает в тридевятое царство.
Вот такие пласты истории на самом деле скрываются за памятной с детства присказкой про вещую каурку.
В нашей рубрике «Тайны русских сказок» уже выходили статьи про Бабу Ягу, про Кощея Бессмертного, про Змея Горыныча, про избушку на курьих ножках, про Лукоморье, про Колобок, про Репку, про Лису Патрикеевну.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Михаил Боярский — Сивка-Бурка
Слушать Михаил Боярский — Сивка-Бурка
Текст Михаил Боярский — Сивка-Бурка
Сказка ложь да в ней намёк,
Ты запомни это,
Твой конёк-горбунок
Есть на свете где-то.
Он, о чём ни попроси,
Выполнит желанье,
Только ты произнеси
Это заклинанье.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Очень, очень надо
Встретиться с тобой.
В день такой же, как и все,
Ты из дому выйдешь,
Под окном на росе
Чёткий след увидишь.
И поняв, что пробил час,
Крикнешь — Сивка-бурка,
И копыта застучат
Радостно и гулко.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Очень, очень надо
Встретиться с тобой.
Пусть не скоро Горбунок
Встретится с тобою,
Нужен он, чтоб ты мог
Справиться с бедою.
Чтоб с надеждой крикнуть мог
Ты в минуту эту —
Эй, конёк мой Горбунок,
Эй, конёк мой Горбунок,
Сивка-бурка, где ты.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Очень, очень надо
Встретиться с тобой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Очень, очень надо
Встретиться с тобой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой.
Сивка-бурка, вещая каурка,
Очень, очень надо
Встретиться с тобой.
Вот старик засеял поле.
Солнце, дождичек на воле,
В срок пшеница поднялась
И ядрёна налилась.
Добрый хлеб, но вот беда:
Кто-то топчет те хлеба,
Мнёт колосья и ломает.
Пахарь думает, смекает,
Сыновей к себе зовёт
И такой наказ даёт:
Поле ночью сторожить,
Вора тотчас изловить!
Ночь настала. Старший сын
Поле сторожит один.
Захотелось ему спать.
Сеновал чем не кровать?
Запах трав, покой, прохлада.
Что ещё для сна-то надо.
Поутру едва проснулся,
Сразу же домой вернулся:
-Ночь не спал, стерёг посев,
Вор явиться не посмел.
Средний сын идёт в дозор.
Только что ж тут за позор,
Если тянет к сеновалу?
Крепко спит, и горя мало.
Утром держит свой отчёт:
Что ж, на поле недочёт.
Но откуда? Ночь не спал,
Только вора не видал.
Старичок в большой кручине,
И на это есть причина:
Поверни хоть так, хоть сяк –
Младший Ваня-то дурак.
Ну какой же с него спрос?
Но дурак не так-то прост.
Взял верёвку и пирог
Да по звёздам за порог.
Сел, не спит, пирог жуёт,
Терпеливо вора ждёт.
В полночь видит: конь бежит,
А вокруг земля дрожит,
Пламя пышет из ноздрей,
Дым столбами из ушей.
Чудо –конь, и шерсть на нём
Отливает серебром,
Оседлать, держась за гриву.
Конь копытом бьёт ретиво,
Рвётся сбросить седока.
Только хватка дурака
Держит верх. Взмолился конь:
-Ты меня, Иван, не тронь!
Отпусти гулять на волю –
Впредь не трону ваше поле.
Сослужу тебе я службу.
-Намекаешь мне на дружбу?
Где ж потом тебя искать?
-Как решишь меня позвать,
Выйди в поле от людей,
Трижды свистни посильней,
Богатырским криком крикни,
Так чтоб травы все поникли:
-Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой! –
Тут явлюсь перед тобой,
Выполню наказ любой.
Отпустил коня дурак,
Объясняет дома так:
-Вора ночью изловил,
С уговором отпустил:
Обещал гулять на воле,
Не топтать пшеницу в поле.
Чудо-конь, и шерсть на нём
Отливает серебром,
А в лучах луны сверкая,
Шерсть горит, как золотая.
Посмеялись братья вволю,
Но с тех пор спокойно в поле.
Вскоре царский шлют указ,
Диво дивное для нас:
Ко дворцу зовут гостей,
Разных званий и кровей.
Ждут бояр, купцов, дворян,
На турнир зовут крестьян.
Замуж дочку выдают,
Что Еленою зовут.
В тереме дворца высоко,
У окна, зеленоока,
С пышной русою косой
Сидит девица. Любой,
Кто с конём к дворцу явился
И с отвагой обручился,
Может счастье попытать:
Перстень у царевны снять.
Вот в указанный денёк
Братья тоже за порог,
Не за тем, чтоб состязаться,
А в толпе лишь потолкаться.
Младший просит взять с собой,
Но в ответ отказ простой:
-О женитьбе не мечтай,
Нашим жёнам помогай!
-Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой!
Видит Ваня: конь бежит,
А вокруг земля дрожит,
Пламя пышет из ноздрей,
Дым столбами из ушей…
Конь как вкопанный стоит.
Тут дурак и говорит:
-Мне б Прекрасную Елену
Посмотреть.- Конь на колено
Поскакал путём-дорогой:
Пеший, конный, чинно, строго…
Старших братьев обогнал,
Только пылью их обдал.
Вот и площадь у дворца,
Ждут все батюшку-отца.
Собралась тут тьма гостей
Разных званий и кровей.
Здесь бояре и дворяне,
Знатные купцы, крестьяне.
В тереме дворца высоко,
У окна, зеленоока,
С пышной русою косой
Сидит девица. Бог мой!
Перстень на руке сверкает,
Но никто не поспешает
До Елены доскакать,
Боясь голову сломать.
Тут Иван коня ударил,
Прямо к терему направил,
До царевны не достал –
В чисто поле ускакал.
Удивляются вокруг:
-Кто такой? Откуда вдруг?
Но его и след простыл.
Все дивятся: смел и мил!
А Иван уж в чистом поле,
Слез с коня – вокруг раздолье.
В ухо левое он влез,
В правое спокойно вылез.
Стал Иваном-дураком
Да к лесочку босиком
За грибами поспешает,
Мухоморы собирает.
В дом вернулся: шум, галдеж –
Дурень, что с него возьмёшь!
Молча он залез на печь:
Хоть горшком, да только б лечь.
Братья к ночи воротились,
Всем увиденным дивились.
Тут Иван у них спросил:
-Может, это я там был?
-Где тебе, сиди на печке
Или грейся на крылечке!
-Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Как лист перед травой!
Видит Ваня: конь бежит,
А вокруг земля дрожит,
Пламя пышет из ноздрей,
Дым столбами из ушей…
Конь как вкопанный стоит,
Только шерсть огнём горит.
В право ухо Ваня влез,
А из левого вмиг вылез.
Вот так диво! Был Иваном –
Стал же молодцем румяным,
Что ни вздумать, ни взгадать,
Только в сказке описать.
А Иван уж в чистом поле,
Слез с коня – вокруг раздолье.
Сивку-бурку отпустил,
Сам – домой, как тут и был.
Воротились братья к ночи,
Каждый высказаться хочет.
Жён рассказом удивляют,
Те лишь охают, вздыхают.
Ваня, слушая, спросил:
-Может, это я там был?
-Сиди, дурень, и молчи –
Твоё место на печи!
Третий день. Заря чуть свет –
Братьев дома уже нет.
Ваня в поле к Сивке-бурке,
Мчится в город на каурке.
Ко дворцу едва пробился,
Лишь на миг остановился.
Плётку Ваня достаёт,
Конь ретивый землю бьёт.
Прыгнул – вот оно, окошко!
Ну, ещё чуть-чуть, немножко.
А Прекрасная Елена
Из окна самозабвенно
Наклонилась. Наш герой
Перстень держит золотой,
Деву юную целует.
А народ внизу ликует –
Только молодец пропал,
Будто вовсе не бывал.
Братьев жёны заждались,
За ночь чуть не извелись.
Те к рассвету воротились,
Шумно спорили, дивились.
Рассказали всё, что знали:
Царь с царевною в печали.
Ваня с печки их спросил:
-Может, это я там был?
-Экий дурень! Не смеши!
Жить тебе весь век в глуши.
Ваня тряпку размотал –
Перстень ярко засиял.
Братья пуще поучать:
Шутка ли с огнём играть!
Дурень перстень обвязал,
Братьям слова не сказал.
День прошёл, за ним второй –
В царстве тишина, покой.
Но на третий царь велит,
Чтоб всему народу быть
На пиру без опозданья.
И под страхом наказанья
Дурачка с собой берут,
Во дворец на пир везут.
За дубовыми столами
Братья чинно сели сами.
Пьют, едят, ведут беседу,
А Ивана нет и следа.
Он забился в уголок,
Чтоб никто найти не смог.
За весельем наблюдает
И тихонечко вздыхает.
А царевна средь гостей,
Потчует простых людей,
Мёд и вина наливает,
А сама всё наблюдает:
Где заветный перстенёк?
Кто из них ей муженёк?
Только перстенька не видно –
Стало девице обидно.
Больше всех Елена рада,
Батюшке-царю отрада.
Мыли Ваню, одевали –
Даже братья не узнали:
Был Иваном-дураком,
Стал же красным молодцом,
Что ни вздумать, ни взгадать,
Только в сказке описать.
Ждать, как водится, не стали,
Свадьбу знатную сыграли.
Все, кто на пиру том был,
Сладкий мёд и пиво пил.
Тот, кто не был, но читал,
На пиру том побывал.