Суды как правоинтерпретационные органы
Суды как правоинтерпретационные органы
Ключевые слова: ТОЛКОВАНИЕ ПРАВА; ПОНИМАНИЕ ПРАВОВОЙ НОРМЫ; СМЫСЛ НОРМЫ ПРАВА; ЦЕЛЬ ТОЛКОВАНИЯ ПРАВА; ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА ТОЛКОВАНИЯ ПРАВА; THE INTERPRETATION OF THE LAW; UNDERSTANDING LAW; THE MEANING OF THE LAW; THE PURPOSE OF THE INTERPRETATION OF LAW; THE TASK OF INTERPRETATION OF LAW.
Под правоинтерпретационной деятельностью (толкованием права) понимается деятельность по установлению точного смысла правовой нормы в целях правильной реализации нормы права – в форме соблюдения, исполнения, использования, и особенно при применении норм права. Толкование права является необходимым механизмом правореализационного процесса, благодаря которому достигается возможность воплощения в жизнь той или иной правовой нормы. Толкование позволяет уяснить смысл нормативного предписания, его социальную направленность, место в системе правового регулирования.
Понимание смысла правовой нормы без правоинтерпретации немыслимо, поскольку понимание как составная часть толкования является знанием о той или иной норме права, благодаря которому происходит раскрытие ее смысла. Правовые нормы не действуют сами по себе: его реализуют люди, воспринимающие нормативные предписания через свое индивидуальное правосознание. Восприятие осуществляется через механизм понимания. Понимание же в свою очередь основано на познании смысла нормативного предписания. То есть, для того чтобы воспринять ту или иную норму права, необходимо понять ее смысл, т.е. то, что она представляет сама по себе. Понять правовую норму – значит извлечь из ее формы внутреннее содержание, то есть то, что выражено в нем.
Взятая в отдельности правовая норма без ее понимания является абстрактностью, лишенная конкретности. Только в результате толкования она становится понятной участникам соответствующих общественных отношений и готовой быть реализованной. «Переход нормы права из сферы возможного в сферу практической деятельности осуществляется тогда, когда она становится знаемой, известной участникам конкретных правоотношений и всем заинтересованным лицам» [1, c. 276].
Отметим, что правоинтерпретационная деятельность не чисто механическое дело, как может показаться на первый взгляд, наоборот, надлежащая интерпретация юридических норм очень тонкое и ответственное дело. Толкование правовых норм – сложный вид правовой деятельности, который требует глубокого анализа правовой нормы направленный на установление подлинного смысла правовой нормы. Однозначное понимание толкуемой нормы права является своеобразным фундаментом, на основе которой обеспечивается законность и правопорядок.
Более того в процессе правоинтерпретации могут обнаружиться неточности, содержащихся в правовой норме, выявляться пробелы в праве. А это в свою очередь является сигналом для законодателя внести коррективы в правовые нормы, более внимательно отнестись к процессу создания норм права. Толкование права выступает активной, творческой и кропотливой деятельностью, своего рода искусством, где необходимо активное применение интерпретатором своих знаний и опыта.
Исходя из этого толкование позволяет понять, в чем состоит истинный смысл нормы права. Еще Цицерон говорил, что знание законов заключается не в том, чтобы помнить их слова, а в том, чтобы понимать их смысл. В соответствии с этим понимание смысла закона означает понимание его внутреннего содержания, который закладывается словами. Отсюда следует, что толкование права – необходимый процесс по выявлению воли законодателя, выраженной в правовой норме, направленная на развитие смыслового содержания правовых норм. Этот процесс направлен на работу с текстуальной формой выражения правового предписания, отсюда понимание текста после прочтения — это и есть поиск смысла законодательной нормы.
Важно подчеркнуть, что правоинтерпретационная деятельность не создает норм права, которые призваны закреплять правило поведения. Толкование – это не правотворчество и оно не имеет своим результатом создание новой нормы права. Утверждение о том, что в результате толкования правовых норм создаются новые нормы права, следует признать необоснованной. Например, В.А. Петрушев считает, что разъяснения Верховного Суда РФ, даваемые по вопросам судебной практики, обладают обязательной силой, а следовательно, являются нормами права [2, c. 74].
Мы считаем этот подход неверным, поскольку правоприменительные органы при интерпретации правовых норм не только не обладают, но и не имеют права в интерпретационных актах формулировать правовые нормы. Деятельность правоприменительных органов ограничена толкованием конкретных норм права и в соответствии с его результатами применением этих норм права в соответствующих правоотношениях. Деятельность по созданию норм права исключительно возложена на законодательный орган. Потому, толкование всегда вторично, а норма права первична. В результате толкования не создается норма права, а лишь выявляется, устанавливается выраженная в законе воля законодателя, т.е. объясняется содержание правила поведения.
Интерпретируя ту или иную норму права, можно получить новое знание о норме. Поэтому при толковании правовых норм вырабатываются не нормы права, а правоположения, которые по утверждению Н.А. Власенко представляют собой своего рода «сгустки» правовой материи, способные ее развивать, конкретизировать и уточнять, являются фактором развития правотворчества [3, c. 63]. Толкование призвано лишь объяснять и уточнять то, что сформулировано в законе. Толковать – это значит обслуживать право, а не творить право.
Учитывая это, толкование возможно только тогда, когда существует норма права и неясен его смысл, а не тогда, когда этой нормы нет. В этом случае имеет место пробел в правовом регулировании, который преодолевается с помощью с помощью аналогии закона или аналогии права, а не с помощью толкования права. В этой связи, не соответствует теоретическим воззрениям о толковании права Положение ЦБ РФ от 18.07.2000 г. № 115-П «О порядке подготовки и вступления в силу официальных разъяснений Банка России», устанавливающим, что «официальные разъяснения Банка России по вопросам применения нормативных актов Банка России являются актами толкования нормативных актов Банка России и принимаются в случаях необходимости восполнения пробела правового регулирования по предмету нормативного акта Банка России» [4].
Таким образом, целью правоинтерпретационная деятельности выступает выяснение точного, единообразного смысла юридических правил, правовых предписаний, содержащихся в нормативно-правовом акте. Отсюда следует, что конечная цель толкования правового предписания – это установление его истинного смысла, т.е. выявление того, что сказал законодатель в тексте нормативного правового акта, в котором содержится толкуемая норма права. Таким образом, интерпретатор должен правильно понять истолковываемое им правовое предписание и на основе этого решить вопрос о возможности его реализации в определенном случае.
В соответствии с поставленной целью главная задача толкования права состоит в эффективной реализации правовых предписаний в режиме строгой законности. Тем самым правоинтерпретационная деятельность должна быть направлена на правильное, точное, единообразное понимание и применение законов; выявление той сути, которую законодатель вложил в словесную формулировку, что способствует укреплению законности и стабильного правопорядка, охраны прав и свобод всех субъектов права.
Защита должна иметь право проводить экспертизу
– Уважаемая Талия Ярулловна! Выполняет ли ИЗИСП государственные задачи, поставленные Правительством? Какие именно?
– Статус научного учреждения при Правительстве Российской Федерации уже сам по себе предполагает функциональную включенность в выполнение задач, поставленных учредителем. Институт проводит фундаментальные и прикладные исследования развития российского и зарубежного законодательства, практики его применения. Это дает нам основания участвовать в подготовке планов законопроектной деятельности Правительства Российской Федерации, проводить научную правовую экспертизу проектов федеральных законов, которые требуют официального отзыва или рассмотрения Правительства, т.е. практически всех проектов. Институт выполняет функции Секретариата делегации Российской Федерации в Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии).
Работы много. Только за 2016 г. Институт выполнил 1478 поручений и запросов Правительства Российской Федерации. Кроме этого, рассмотрено 1947 обращений других государственных структур – федеральных органов исполнительной власти, федеральных судов и др. Вместе с поручениями Президента и Правительства получилась внушительная цифра – 4180, за которой стоит ежедневная напряженная работа коллектива Института.
– Находится ли Институт полностью на государственном финансировании?
– В основном финансовое обеспечение деятельности Института осуществляется за счет средств федерального бюджета в пределах государственного задания, ежегодно утверждаемого Правительством Российской Федерации. В соответствии с Уставом Институт вправе выполнять работы, относящиеся к его основным видам деятельности, за плату. Такого рода услуги Института пользуются спросом, что дает возможность нашему учреждению стабильно получать дополнительные средства.
– Приходится ли вам готовить законопроекты, вносимые Правительством, как происходит эта работа? Проходят ли в Институте экспертизу законопроекты, подготовленные в министерствах и ведомствах? Как происходит практическая работа с законодателем, участвуете ли вы в обсуждениях в парламенте?
– Да, Институт участвует и в подготовке планов законопроектной деятельности Правительства Российской Федерации, и в разработке, а также в проведении научной правовой экспертизы концепций и проектов федеральных законов, иных нормативных правовых актов, находящихся на рассмотрении в Правительстве Российской Федерации. Сотрудники Института включаются в состав экспертных и научных советов федеральных государственных органов, по согласованию и в состав рабочих групп по разработке законопроектов, при наличии поручения Правительства. Так, ученые Института принимали участие в подготовке Гражданского кодекса, Земельного кодекса, Кодекса об административных правонарушениях, Трудового кодекса, Арбитражного процессуального кодекса, Гражданского процессуального кодекса, других федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации.
Мы убеждены в том, что тесное взаимодействие науки и практики позволяет обогатить обе стороны, найти эффективные правовые решения.
– Несколько вопросов, как говорится, на актуальные темы. У нас много говорят о противодействии коррупции, но люди считают, что это зло искоренить невозможно. Что все-таки можно сделать хотя бы для уменьшения вреда от коррупции?
– Прежде чем ответить на ваш вопрос, надо заметить, что ни одной стране мира не удалось ни искоренить, ни сколько-нибудь существенно ограничить проблему коррупции в одночасье. Даже Сингапуру, который считается одним из государств, наиболее успешно противостоящих коррупции, для того чтобы добиться ощутимого снижения уровня коррупции, потребовалось более 30 лет. Противодействие коррупции – это вопрос глобальной «повестки дня», от необходимости поиска ответов на него не может себе позволить уклониться ни одно современное демократическое государство.
Многое уже сделано, но поле деятельности здесь еще, разумеется, обширное. Например, мы считаем актуальной задачу совершенствования гражданско-правовой ответственности за коррупционные правонарушения, которая в настоящее время наступает в виде возмещения лицом причиненного имущественного вреда, прекращения права собственности и восстановления нарушенного права. Анализ статистических данных показывает возрастающую эффективность применения таких мер профилактики коррупции, как представление сведений о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера. Однако даже самое совершенное законодательство в сфере противодействия коррупции не может привести к тому, что данное негативное социальное явление исчезнет само по себе. Большие резервы кроются в налаживании взаимодействия государства и институтов гражданского общества в целях обеспечения действенного механизма правоприменения, развития общественного контроля.
– Толкование Конституции – это функция Конституционного Суда РФ, но он пользуется ею редко. Какие положения Конституции, на ваш взгляд, нуждаются сегодня в толковании?
– Акты толкования Конституции РФ Конституционным Судом РФ были особенно востребованы в первые 5–7 лет после принятия основного закона государства. В последнее время интенсивность правоинтерпретационной деятельности Конституционного Суда РФ существенно снижена, что вполне объяснимо. После принятия Конституции РФ прошел длительный период времени. Обнаружившиеся неопределенности в конституционных положениях были разъяснены, в том числе благодаря правовым позициям Конституционного Суда РФ, выработанным им при разрешении конкретных дел. Если же говорить о будущем, полагаем, что в среднесрочной перспективе может возникнуть необходимость в толковании конституционных положений, регламентирующих парламентский контроль и определяющих предмет федеральных конституционных законов.
– Как вы относитесь к судебной реформе, в частности к введению судов присяжных в районных судах и идее создать новые кассационные инстанции в судах общей юрисдикции?
– Рассмотрение уголовных дел с участием присяжных заседателей в районных и гарнизонных военных судах будет осуществляться с 1 июня 2018 г. Законодатель четко определил подсудность суда с участием присяжных заседателей. Таким образом, Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 190 расширил институт присяжных заседателей. Практически он доступен для каждого обвиняемого в совершении особо тяжкого преступления против личности. Следует учитывать, что районные суды рассматривают наибольшее количество уголовных дел, они наиболее приближены к населению. Тем самым в максимальной степени обеспечивается конституционный принцип, закрепленный ч. 2 ст. 47 Конституции РФ, о праве обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.
Что же до второй части вашего вопроса, то Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 13 июля 2017 г. № 28 в Государственную Думу Федерального Собрания РФ внесен проект федерального конституционного закона «О внесении изменений в федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции». Согласно проекту, кассационный суд общей юрисдикции является федеральным судом общей юрисдикции, действующим в пределах территории соответствующего судебного кассационного округа. По итогам введения норм, предложенных законопроектом, появятся новые судебные округа, которые не будут совпадать с административным делением. Таким образом, новые кассационный и апелляционный суды не привязаны к конкретному региону, будут расположены в разных регионах. В результате суды кассационной инстанции и апелляционной инстанции разведены не только функционально, но и территориально. Считаю, что тем самым создается дополнительная гарантия независимости судей.
– Хотелось бы узнать ваше мнение о том, соблюдается ли принцип равенства сторон – обвинения и защиты. Почему у нас так высок процент обвинительных приговоров?
– На мой взгляд, не вполне правильно судить о качестве работы судей и о соблюдении принципа равенства сторон по проценту оправдательных приговоров. В одних странах в суд передаются практически все дела, по которым судья принимает решения, а в других, в том числе и в России, дела перед направлением в суд тщательно отрабатываются следователями и проверяются прокурорами. Иными словами, по тем уголовным делам, по которым, к примеру, в США выносятся оправдательные приговоры, в России производство прекращается уже на этапе предварительного расследования, т.е. они попросту не доходят до судебного рассмотрения. Кроме того, необходимо учитывать, что большинство уголовных дел рассматривается в порядке особого производства, когда обвиняемый признает свою вину, что составляет примерно 80% уголовных дел от общего числа рассматриваемых судами. Но в целом, нельзя оперировать «голой» статистикой, следует проводить регулярные социолого-правовые исследования, культура и научные школы которых до сих пор после тяжелых 90-х в юридической науке не восстановлены. Такие традиции были сильны начиная с 20-х гг. ХХ в. у нас в Институте, и мы работаем над их возрождением, в полной мере пытаясь использовать наши тесные связи с коллективами институтов РАН (Институт социально-политических исследований, Центральный экономико-математический институт и др.).
– Какие законодательные изменения нужны, чтобы адвокаты могли на равных состязаться с государственными структурами, проводящими следствие и поддерживающими обвинение?
– Полагаю, что внимательного изучения требует вопрос наделения стороны защиты правом самостоятельно проводить экспертизу. Кроме того, в рамках существующего в России порядка производства уголовных дел представляется возможным усилить роль суда. Активная роль суда при производстве по уголовному делу могла бы способствовать усилению состязательности в процессе. Это соответствует целям отправления справедливого правосудия по романо-германскому типу процесса, предусматривающему предоставление судье, разрешающему то или иное уголовное дело, конкретных полномочий, позволяющих установить истину.
– Согласны ли вы с идеей, что представлять интересы сторон в суде должны только адвокаты? Или это можно доверить любому юристу?
– Думаю, законодателю следует определиться, по каким именно делам и в каких именно формах судопроизводства при рассмотрении дела в суде вправе участвовать только адвокаты. Как представляется, если идти по этому пути, то в перспективе можно добиться того, чтобы именно в судах интересы граждан (т.е. физических лиц) представляли только адвокаты. Полагаем, что в Российской Федерации уже сейчас только адвокаты могли бы участвовать в рассмотрении дел высшими судами, как это практикуется за рубежом. Так, в ряде стран мира даже не все адвокаты имеют право участвовать в судопроизводстве в высших судах, например в Дании, Германии.
– Можно ли поручить оценку квалификации юристов общественной организации? И сможет ли она контролировать его деятельность? Или это прерогатива государства?
– Возможность наделения общественной организации, по сути, государственной компетенцией – неоднозначный вопрос, требующий серьезного обсуждения в научном и экспертном сообществах. В соответствии с п. «в» ст. 114 Конституции РФ Правительство обеспечивает проведение в Российской Федерации единой государственной политики в области образования. Конституционный Суд РФ в одном из своих решений указал, что, создавая условия для реализации гражданами Российской Федерации конституционного права на образование, государство вместе с тем устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты (ч. 5 ст. 43 Конституции РФ), которые определяют уровень и содержание профессиональной подготовки специалистов и являются основой объективной оценки уровня образования и квалификации выпускников.
В то же время, несомненно, требуют решения задачи консолидации юридического сообщества, развития норм саморегуляции, воспитания высокого уровня корпоративной культуры. Неслучайно Концепция регулирования рынка профессиональной юридической помощи, проект которой представлен недавно Минюстом России, среди основных задач рассматривает определение комплекса мер по структурированию системы оказания квалифицированной юридической помощи, объединению разрозненного рынка юридических услуг в единую регулируемую профессию, подчиняющуюся общим профессиональным и этическим требованиям, ограничению доступа на рынок и исключению с рынка недобросовестных участников.
При этом внесенный в Государственную Думу проект федерального закона «Об осуществлении представительства сторон в судах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты» предусматривает, что представителями граждан и организаций для ведения гражданских и административных дел в судах и дел в арбитражных судах вправе быть российские граждане, которые имеют высшее юридическое образование, полученное по имеющей российскую государственную аккредитацию образовательной программе, либо присвоенную в Российской Федерации ученую степень по юридической специальности, а также российские организации. Эту норму предлагается внести, поскольку действующим законодательством не всегда установлены требования о наличии у лиц, непосредственно осуществляющих представительство, отечественного юридического образования. Такие нормы, в случае их принятия, повысят значимость юридического образования, а следовательно, подчеркнут роль государства в объективном установлении квалификации юристов.
Суды как правоинтерпретационные органы
Судебную систему Российской Федерации в соответствии со ст. 4 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации» (с последующими изменениями и дополнениями) [1] составляют федеральные суды, к которым относятся Конституционный Суд РФ, суды общей юрисдикции, арбитражные суды и суды субъектов Российской Федерации, включающие в себя конституционные (уставные) суды субъектов федерации и мировых судей.
Проблема судебного правотворчества для Российской Федерации не является новой, однако подходы к ней в последнее время изменились достаточно радикально. В отечественной теории права долгие годы превалировала точка зрения, согласно которой суды могли осуществлять лишь официальное толкование закона, не создавая новых норм, поскольку они не наделены действующим законодательством нормотворческой функцией и являются по своей природе органами правоприменительными, а создание норм согласно классическим канонам теории разделения властей, лежащей в основе государственного устройства РФ, остается прерогативой законодательных органов. Вместе с тем никто не отрицает права органов исполнительной власти издавать нормативные акты, несмотря на то, что это также противоречит данной теории.
Общеобязательным (нормативным) характером обладают и такие акты органов судебной власти, как решения Конституционного Суда РФ, постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, подлежащие соблюдению всеми субъектами права. Все это подтверждает невозможность абсолютного разделения различных ветвей власти исходя из критерия нормотворчества. Более правильной, на наш взгляд, представляется точка зрения, высказанная Р. З. Лившицем: «Государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат прежде всего правовые нормы. Поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия». [3] Необходимо также заметить, что в действующем законодательстве отсутствуют нормы, запрещающие судебным органам принимать нормативные акты.
В последние годы многие российские ученые и практики заявляют о необходимости официального признания права судебных органов создавать нормы. [4] Однако в большинстве работ, как правило, рассматриваются либо отдельно взятые аспекты данной проблемы (например, исследование деятельности конкретного судебного органа или значения судебной практики в отдельно взятой отрасли права), либо приводятся только факты нормотворческой деятельности судов без надлежащего теоретического обоснования. Вместе с тем, очевидно, что данный вопрос может быть урегулирован на законодательном уровне лишь в отношении судебной системы в целом, так как это связано с коренным изменением принципов, на которых строится судебная власть в РФ.
Конституционный Суд Российской Федерации
Суды общей юрисдикции и арбитражные суды
Возможность судебных органов самостоятельно создавать правила, пригодные для регулирования споров, заложена в действующем законодательстве. Ст. 11 Гражданского процессуального кодекса РФ [7] гласит: «В случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, суд применяет закон, регулирующий сходные отношения, а при отсутствии такого закона суд исходит из общих начал и смысла советского законодательства”. Аналогичное положение содержит и в Арбитражного процессуального кодекса РФ. [8]
Из этого следует, что суд при отсутствии надлежащей нормы должен в основу решения положить правило, выведенное самим судом из общих начал и смысла законов, т. е. фактически создать правило, пригодное, по мнению судьи, для регулирования спорного правоотношения. Чем же в действительности в подобных случаях руководствуется судья? Прежде всего, сложившейся судебной практикой или, точнее, правилами, которые применялись судами ранее при рассмотрении аналогичных дел. Лишь при отсутствии такой практики судья самостоятельно формулирует соответствующее правило, позволяющее разрешить спор. Каково же юридическое значение данных правил?
Степень устойчивости правопорядка любого государства во многом зависит от соблюдения принципа единообразия судебной практики. Игнорирование судом правил, созданных им самим, ставит под сомнение законность вынесенных решений, в основу которых это правило было положено. С другой стороны, при подтверждении судом высшей инстанции правильности принятого решения либо при использовании вышестоящим судом при рассмотрении аналогичного дела правила, созданного судом низшей инстанции, авторитет этого правила усиливается и оно становится образцом разрешения таких дел в нижестоящих судах. В таких обстоятельствах любой судья при вынесении решения обязан руководствоваться правилами, выработанными практикой.
Требование о необходимости единообразия при рассмотрении дел судами нашло отражение и в Конституции РФ, согласно которой на Верховный Суд (ст. 126) и Высший Арбитражный Суд (ст. 127) возложены функции осуществления судебного надзора за деятельностью нижестоящих судов и дачи разъяснений по вопросам судебной практики. Такого рода разъяснения обычно оформляются как постановления пленумов. Данные разъяснения носят юридически обязательный характер, и суды в своей практике используют их наряду с законом в качестве оснований для принятия решений.
Вопрос нормативности постановлений уже давно обсуждается, но этим не исчерпывается проблема нормотворчества судебных органов. Только ли в постановлениях пленумов могут содержаться нормы права? Очевидно, нет. В частности, судам общей юрисдикции подведомствены дела о признании недействительными нормативных актов, не соответствующих закону. Однако действие правовой нормы не может быть прекращено правоприменительным актом (решением суда). Следовательно, данные решения содержат в себе нормы права, в связи с чем, совершенно логично отнести их к категории источников права.
Рассматривая проблему судебного нормотворчества, следует обратить внимание и на такую категорию актов, как письма Высшего Арбитражного Суда РФ, вопросы юридической силы которых в литературе практически не исследовались. Вместе с тем такие письма, применяемые в арбитражной практике, представляют особый интерес. Условно можно все письма разделить на два вида. К первому относятся информационные письма, разъясняющие отдельные положения законодательства. По существу, они могли бы выступать лишь в качестве актов толкования, но на практике в некоторые из них включаются новые правила, не содержащиеся в разъясняемой норме.
К другому виду писем относятся письма с обзорами практики рассмотрения споров по отдельным категориям дел. В чем заключается цель, преследуемая Высшим Арбитражным Судом при издании таких писем? Очевидно, в том, чтобы на примерах судебной практики указать на ошибки, допускаемые судами при разрешении споров, и показать правильный выход при разрешении подобного спора, который может возникнуть в будущем. Более того, в обзоры включаются дела (примеры дел), правильность решения которых подтверждает Высший Арбитражный Суд.
Все приведенные выше случаи говорят о том, что Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд на практике принимают акты, подлежащие обязательному соблюдению судами, а следовательно, и регулирующие определенным образом конкретные правоотношения. Соответственно, можно сделать вывод, что фактически данные судебные органы в действительности осуществляют нормотворческую функцию.
[1] О судебной системе Российской Федерации. ФКЗ №1- ФКЗ от 31 декабря 1996 года (в ред. Федеральных конституционных законов от 15.12.2001 № 5-ФКЗ, от 04.07.2003 № 3-ФКЗ)
[2] Ю.А. Тихомиров, И.В. Котелевская. Правовые акты. Учебно-практическое и справочное пособие. М., 1999. С. 17.
[5] О конституционном суде Российской Федерации от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ (в ред. Федеральных конституционных законов от 08.02.2001 № 1-ФКЗ, от 15.12.2001 № 4-ФКЗ)
[6] Теория государства и права. Екатеринбург. 1996. С. 374-375.
[7] Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации № 138-ФЗ от 14 ноября 2002 года (в ред. Федерального закона от 30.06.2003 №6-ФЗ, с изм., внесенными Постановлением Конституционного Суда РФ 18.07.2003 №13-П
[8] Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации № 95-ФЗ 24 июля 2002 года