Тетради как в америке
Тетради как в америке
Американский стандарт — Composition Book
Много раз мне задавали вопрос мои читатели: «А что это за тетради такие, в которых пишет главный герой фильма «Эффект бабочки»?». Собственно — это еще один американский стандарт в канцелярских принадлежностях (наряду с большими желтыми блокнотами Legal Pad) — это ученические тетради для школьников и студентов Composition book.
Трудно вообразить себе американского школьника, который не писал бы в этих тетрадях хотя бы раз. О распространенности этих тетрадей говорит уже один тот факт, что они очень часто попадают в кадр именно молодежных, школьных и студенческих американских фильмов.
Итак, что же это такое?
Composition book (notebook) можно перевести как «тетрадь для сочинений». Это один из типов толстых тетрадей в переплете, с плотной картонной обложкой и тканевым корешком. Чаще всего эти тетради используют школьники, студенты, писатели, журналисты.
И хотя эти тетради доступны во множестве цветов, преобладающим, «классическим» вариантом стал именно черно-белый вариант c «мраморным» паттерном и большим лейблом на обложке для надписывания темы (или предмета), для которой используется тетрадь.
Бумага в этой тетради обычно линованная, цвет линовки — голубой, для помощи письму, имеется вертикальная линия (обычно красная), отмечающая отступ слева (для индексации, пометок и т.п.).
На задней обложке (внутри) обычно печатают таблицу английских мер и весов, чтобы дети могли использвать ее во время учебы, хотя эта часто этого не делают при производстве таких тетрадей в странах, перешедших на метрическую систему измерений. Иногда вместо таблицы мер и весов на эту обложку помещают грамматические и пунктуационные правила или таблицу умножения.
Переплет этих тетрадей аналогичен книжному переплету. Страницы согнуты пополам, собраны в небольшие тетради, и уже эти тетради (по несколько листов), сшиты и проклеены по корешку друг с другом.
Защищает переплет обычно тканевая полоска.
Из-за этой особенности такие тетради гораздо надежнее, выносливее и долговечнее, чем тетради на пружине или с перфорированными страницами. Иногда это просто одна толстая тетрадь из листов, сшитая ниткой или скобами.
Ну а черный цвет обложки в сочетании с «мраморным» рисунком позволяют выглядеть такой тетради вполне достойно практически при любом, даже самом неаккуратном использовании.
Паттерн обложки стал уже действительно классическим и сразу узнаваемым для американцев — чего стоит, хотя бы, выпуск задних панелей для телефонов с изображением обложки composition book.
Ну и, разумеется, американская промышленность выпускает сотни различных вариаций тетради. Хотя, сдается, все это похоже на высказывание Генри Форда — «Any color you like as long as it’s black». Я к тому, что именно черный цвет обложки ассоциируется с этим типом тетради и преобладает в продаже.
А вот тут можно купить тетрадь Composition Notebook. Производитель Mead Corporation. Точь-в-точь, как у героя Эштона Кутчера из «Эффекта бабочки».
Когда будете покупать и использовать эти тетради — будьте осторожны. Вон, видели в фильме, какие штуки эти тетради позволяют вытворять с собственной судьбой о_О (прим. ред. — это он так пошутил)
Почему у американцев одинаковые тетради?
Думаю, многие киноманы заметили, что если персонаж американского фильма пишет/читает что-то в тетради, то это с вероятностью 99% будет черная тетрадь Composition book.
Также мне пришла абсолютно дурацкая идея (видимо 2,5 месячная самоизоляция сказывается) найти все фильмы, где вышеупомянутая тетрадь попадала в кадр. Так что, если вы помните такие фильмы, кидайте название или скрины.
А вот, какие фильмы вспомнила я:
«Жутко громко и запредельно близко»
Какие кошечки собачки?
Какая нибудь одна компания занимается реквизитом и с ней сотрудничает сразу 100500 студий. А эта компания в своё время накупила этих тетрадок для записей в офис на рождественской распродаже.
Ну или что-то подобное. Ищи контуру которая реквизитом в Голливуде рулит.
Не знаю, почему именно такой дизайн (он называется мраморным). Первая версия: в США вообще-то олигополия производителей школьных товаров на уровне страны, а на уровне города бывает и монополия. Но нет, тетради с таким дизайном делают разные фирмы.
Кстати, школьных дневников в США тоже почти нет. А те, что есть, не имеют общепринятого названия.
> почему так? У них какой-то дресс-код на тетради? Почему нет привычных нам тетрадей с кошечками/собачками?
просто это одна и та же тетрадь 🙂
На сайте волмарта полно разноцветных тетрадей в разделе «школьные принадлежности», а эта черная в крапинку тетрадь там самая дешевая. https://www.walmart.com/browse/office-supplies/notebooks-pad.
Так что, если вы помните такие фильмы, кидайте название или скрины
В Лосте была такая тетрадка.
они одну и туже тетрадку снимают)
Что за фонарь на одежде в «дневнике баскетболиста»?
Закупили на все фильмы одинаковые тетради:)
Заинтригован. Жду ответа.
А ещё они постоянно эти сигареты в фильмах курят.
А вы помните «Класс-1999»? Почему у нас фильм больше любят, чем в США
Это может быть связано с двумя факторами: во-первых для нас это было откровением, не меньшим, чем «Терминатор». И хотя после работы Джеймса Кэмерона вау-эффекта уже не было, «Класс-1999» всё равно оставлял потрясающие впечатления. Особенно на юного зрителя. Кто смотрел это детстве, наверняка помнят ощущения и попытку сопоставить типичную российскую школу 90-х, в которых царили практически бандитские устои, с увиденным на экране.
Да, в кино всё гипертрофированно и наигранно. Но общие черты есть. Сегодня трудно представить, но каких-то лет 20-30 назад в обычной нашей школе ученики забивали стрелки банда на банду, трясли деньги «на общак». Да и потасовки были отнюдь не редкостью.
Читая зарубежные рецензии на фильм, часто можно наткнуться на определение «постыдное удовольствие»: в США фильм в общем подвергся критике, и «Классу 1999» досталось буквально за всё: плохой сценарий, переигрывание актёров, дешевизну и так далее. Возможно, тамошний зритель был более искушён в подобного рода развлечениях. Да и финал а-ля «Терминатор-1» не играл картине на пользу.
Советую посмотреть фильм «Как украсть миллион» (How to Steal a Million)
Режиссёр: Уильям Уайлер
Жанр: комедия, мелодрама
Год: 1966
Страна: США
10 обычных вещей в американских школах, которые у русских вызывают недоумение
У них нет 1 сентября. Как так?!
Начнем с того, что такого понятия, как «1 сентября — первый школьный день» в США нет. И что такое торжественная линейка (белый верх-темный низ, море цветов, первый звонок) американские школьники тоже не знают. Потому что в каждой американской школе установлена своя дата начала учебного года. В одной это может быть 22 августа, в другой — 6 сентября… Да и проходит все очень обыденно, без лишнего пафоса: пришли в класс и приступили к занятиям.
А вот еще 10 вещей, которые отличают американские школы от российских.
В США дети не учатся в одной школе
Мы привыкли к тому, что наши дети с первого по выпускной класс учатся в одной и той же школе. И заставить ребенка поменять учебное заведение может разве что переезд или другие не менее веские обстоятельства.
А вот в США каждому ребенку предстоит поучиться в трех школах: начальной (еlementary) — с нулевого по 6-й класс, средней (middle) — с 7-го по 8-й класс и старшей (high school).
А самое интересное, что это разделение не условное, а самое настоящее. То есть, каждая из этих школ располагается в отдельном здании и имеет свой преподавательский состав и администрацию.
В американских школах нет обязательной формы
В отличие от большинства российских школ, где ученики обязаны ходить в форме, в американских учебных заведениях с этим попросту «не парятся».
Главное, чтобы одежда была удобной — так считают их преподаватели.
Поэтому чаще всего школьники в США носят одежду в спортивном стиле. В ней удобно бегать на переменах и на физкультуру долго переодеваться не нужно.
В Америке физкультуру не прогуливают
Физкультура в наших школах считается второстепенным предметом. И многие школьники (в особенности девочки-старшеклассницы) стараются любыми способами от нее увильнуть.
В Америке практически в каждой школе есть серьезные спортивные секции. Причем никто не удивляется (а тем более не смеется), если девочка ходит на футбол, а мальчик — на спортивные танцы. Любое самовыражение только приветствуется.
А еще американские школьники знают, что быть членом школьной спортивной команды — это не просто круто, но и очень перспективно. Потому что менеджеры спортивных клубов часто приходят на школьные матчи и соревнования, в поисках молодых спортсменов. И тот, кому повезет, может продолжить обучение в спортивном колледже.
В США с директором школы можно пообщаться запросто
Российский директор школы — это гроза не только учеников, но и родителей. И встреча с ним, как правило, не сулит ничего хорошего ни тем, ни другим.
То ли дело его американский коллега. Он не только каждое утро с улыбкой встречает учеников на пороге школы, но и не гнушается самолично руководить транспортным движением возле школы, когда школьный автобус привозит детей.
Кроме того, в США никого не удивляет директор, который вместе с учениками весело распевает песни на школьном празднике. Или, надев поварской колпак, раздает еду в школьном кафетерии.
А самое главное, если у американских родителей возникает какой-то вопрос, они запросто могут позвонить директору по телефону, причем даже домой и даже в неурочное время.
Американские школьники не таскают огромные рюкзаки
Глядя в фильмах на американских учеников, мы часто удивляемся, что все они идут в школу с небольшими рюкзачками. Да что туда может поместиться?
Просто наши мамы и папы привыкли, что, собирая ребенка в школу нужно первым делом купить вместительный и крепкий рюкзак. А как же иначе, ведь в него нужно столько всего впихнуть: учебники, тетрадки, пенал, альбом, спортивную форму…
Оказывается, в США у всех учеников есть в школе свой шкафчик, в котором и хранятся учебники, тетради и все остальное. Поэтому из дома они берут только ланчбокс с завтраком. И то, если не питаются в школьном кафе.
Американские ученики не ябедничают
У нас, пожалуй, в каждом классе найдется один (а то и несколько) учеников, которых «хлебом не корми» — дай «заложить» своих товарищей преподавателям и администрации. А, самое ужасное, что именно эти школьники обычно и становятся учительскими любимчиками.
А вот в американских школах даже нет такого понятия «наябедничал». И что бы не случилось (драка, разбитое окно), ученики тут же обязаны сообщить об инциденте руководству школы и назвать виновного. Кстати сказать, никто из провинившихся не обижается. Потому что это не наушничество вовсе, а защита своих прав.
В США простуда — не повод сидеть дома
Чтобы пропустить ненавистную контрольную, российскому школьнику достаточно «натереть» термометр до 37,50 и пару раз выразительно кашлянуть при родителях.
В Америке же сопли, красное горло, и кашель — не основание для того, чтобы остаться дома. Освобождение от занятий можно получить только в случае, если температура приближается к 390. Все остальное — пустяки и просто незначительные отклонения от нормы.
Кстати, в США при +5 запросто можно встретить школьников в легких курточках, без шарфов и шапок. Американцы называют это естественным закаливанием.
«Домашка» у американцев — не самоцель
«Пока не сделаешь домашнее задание — никаких игр на компьютере» — какая привычная для нас фраза. Кроме того, большинство российских мам и пап регулярно следит за оценками своего чада и если что не так, то устраивает ему хорошую взбучку.
Для американских родителей отличные оценки ребенка — вовсе не самоцель. Им гораздо важнее, чтобы отпрыск твердо усвоил: любое его усилие, направленное на достижение результата — это здорово. Поэтому “ихние” мамы и папы радуются уже тому, что ребенок просто с удовольствием ходит в школу. А узнав, что сын или дочка участвовали в соревнованиях или выступали на школьном семинаре, американские родители будут на вершине счастья.
В американских школах не вызывают к доске
«К доске пойдет…» — медленно произносит российский учитель и все ученики, как по команде, вжимают головы в парты («может пронесет»).
В американских же школах к доске не вызывают. Более того, в некоторых классах этого привычного для нас предмета вообще нет.
Вместо опроса американский учитель вступает с учениками в дискуссию. И в зависимости от активности каждого ребенка, выставляет оценки.
Кстати, никогда учитель в Америке не скажет, как у нас: «Садись, Иванов — два» или «Молодец, Маша — пять» — это информация сугубо конфиденциальная. Поэтому никто из школьников не знает об успеваемости даже своего соседа по парте.
Да и родителям при необходимости оценки сообщаются только наедине. А в конце четверти или семестра присылаются на дом в закрытом конверте.
Американские родители активно участвуют в школьной жизни
Деятельность родительского комитета в России обычно сводится к сбору денег (на ремонт класса, на краску для парт, на подарок директору). Поэтому большинство мам и пап туда на аркане не затянешь.
А вот в США быть членом родительского комитета — не только престижно, но и почетно. Потому что те, кому посчастливилось быть избранными, принимают непосредственное участие в жизни школы. И к их голосам прислушиваются не только учителя, но и руководство учебного заведения.
В конце года на собрании директор обязательно поблагодарит родительский комитет за помощь. А особо активным мамам и папам вручит почетные грамоты и другие знаки отличия.
Новое в блогах
Методика преподавания, или поиграем в математику (как в школах США преподают математику).
Глава из книги Айрата Димиева «Классная Америка». Учителя из Татарстана, проработавшем шесть лет в школах США. Если кто наберётся терпения и прочитает эту книгу до конца, то поймёт, что Михаил Задорнов со своими выпадами в адрес американцев отдыхает, нервно куря в углу.
Эта глава будет больше интересна учителям и отчасти родителям, задумывающимся об образовании их чад. Если вы все же наберетесь терпения и прочитаете её до конца, то будете иметь более-менее полное представление о том, чем американцы занимаются в школе.
Моя собственная дочь по прибытии в Америку пошла в седьмой класс в Johnston Middle School. Это одна из лучших школ. А по математике она была определена в так называемый Advanced Placement (сокращенно АР) класс. Считается, что АР классы для одаренных и увлеченных детей, где предмет преподается по более углубленной программе, нежели в обычном классе. Я очень внимательно следил за её учебной программой. Так вот, то, чем они занимались на уроке математики, было таким примитивом, что я даже не стану утомлять читателя подробностями. Это примерно уровень третьего-четвертого класса российской школы. И это в сильном классе. А что же там делается в обычных?
Более-менее нормальная математика начинается в восьмом классе. Я не оговорился — не алгебра и геометрия, а именно математика, так как никакой алгеброй там ещё не пахнет. Одна из моих российских коллег — Катерина — как раз ведет математику в восьмом классе в Fondren Middle School. По её словам я могу достаточно объективно судить о том, что там делается.
Год начинается с изучения отрицательных чисел, и решаются примеры на уровне:
Причем сидят ученики на этом очень долго, так как их воображение отказывается воспринимать отрицательные числа. Как говорит сама Катя, у них нет чувства чисел. Наиболее сложное для них — вычесть отрицательное число:
Решая последний пример, они получают либо 2, либо –2, но только не –8.
Следующий этап — уравнения. Самые простейшие, типа
Что интересно, они решают такие уравнения не так, как в России. Я сам неоднократно наблюдал это. Мы, чтобы найти х, делим 100 на 25, что кажется нам вполне логичным. Ведь х в 25 раз меньше, чем 100. Американцы делают это гораздо круче. Чтобы найти х, они делят обе части уравнения на 25. В результате слева остается х, а справа 4.
Круто, правда? Это может показаться очень грамотным с математической точки зрения, но совершенно не способствует пониманию учениками сути производимых действий. Они не успевают осознать, что х в 25 раз меньше 100, механически выполняя показанные учителем операции.
Следующий этап — проценты. Около месяца восьмиклассники учатся рассчитывать, сколько процентов составляет, например, 15 от 60. Причем опять-таки делают это чисто механически. Они не делят 15 на 60, чтобы осознать, что 15 составляет одну четверть от 60. Большинство из них и поделить-то это не могут без калькулятора. Просто механически выполняют операции по данному учителем шаблону.
Будучи практически ориентированными, на математике они учатся строить разные графики. Нет, не функции, которые даются не ранее девятого класса. Просто учатся откладывать точки с экспериментальными данными на оси координат. Наиболее сложным является построение так называемого Circle Graph — круга, где процентное содержание составляющих компонент представлено в виде сегментов. Для выполнения этого задания им нужно рассчитать, сколько градусов будет каждый сегмент, путем умножения процентной доли на 360 градусов. Несмотря на очевидную простоту, далеко не все восьмиклассники справляются с этим заданием.
Вся вышеперечисленная программа рассчитана на полгода. Апофеозом этого курса является решение следующего уравнения:
Но это, по словам Кати, уже является для них высшим пилотажем, и справляются с этим заданием не более 10 процентов её учеников.
По словам другого нашего общего коллеги — Камиля Сафина, преподающего математику в Fonville Middle School, ни один из его учеников даже при наличии в руках калькулятора не способен ответить на вопрос — сколько яблок можно купить на восемь долларов, если стоимость одного яблока 1 доллар 53 цента. Если бы одно яблоко стоило два доллара, то есть цифры делились без остатка, то ученики знали бы ответ. А вот реальный вопрос с реальными цифрами вводит их в полнейший ступор.
Закончив таким образом обучение в Middle School, ученики переходят в High School, где ещё раз выясняется, что математики они не знают.
Могу поклясться чем угодно, что более половины моих учеников в девятом классе Westbury High School не могли выполнить простейшее действие типа
Что касается математики, то программа High School не сильно отличается от программы Middle School. Теоретически самым верхом в обязательной программе по математике являются логарифмы и решение квадратных уравнений. На практике же большинство школ и учителей либо полностью отказываются от логарифмов, либо просто формально объясняют, что это такое.
Когда я в конце учебного года спросил своих учеников одиннадцатого класса, чему равен десятичный логарифм ста, то лишь двое из восьмидесяти опрошенных дали правильный ответ. Это при том, что вопросу предшествовало краткое объяснение, что такое логарифм.
Научиться решать квадратные уравнения среди учеников обычных классов могут процентов 10—20. Как я уже упоминал ранее, таких предметов, как тригонометрия или дифференциальное исчисление, в обязательной программе не предусмотрено совсем.
Однако главное даже не в том, что американские ученики проходят, а в том, что они усваивают. Более половины учеников обычных классов не могут справиться даже с элементарными математическими заданиями, несмотря на то что проходили это неоднократно, начиная с класса шестого и кончая одиннадцатым. А это уже говорит о том, что дело здесь не только и не столько в программе, сколько в методике и методологии обучения.
Основной целью обучения на уровне начальной и средней школы не является выработка каких-либо навыков и умения мыслить. Задача — дать общее представление о материале, суть которого сразу же; после; написания контрольной работы благополучно забывается. Вместо скучного логического мышления ученикам даются игровые шаблоны-схемы, с помощью которых они должны решать те или иные примеры и задачи. Никакого понимания производимых действий при этом нет. Впоследствии для решения другого типа задач им даются другие шаблоны. Эти шаблоны наслаиваются один на другой. В результате в головах обучаемых невообразимая каша, представляющая собой какую-то смесь обрывочных знаний и отдельных кусков всех этих схем-шаблонов.
Например, каждый американский ученик с начальной школы знает поговорку Please Excuse My Dear Aunt Sally. Этот шаблон подсказывает порядок выполнения математических операций. Первое слово please начинается на ту же букву, что и parentheses — «скобки». Это означает: в первую очередь нужно делать то, что в скобках. Далее следует степень, потом умножение, деление, сложение и вычитание. Зазубрил эту поговорку — и никакой тебе скучной логики. При этом они не понимают, что умножение и деление имеют ту же силу. Если они видят пример:
то сначала умножат 3 на 5, а потом разделят 6 на 15 и получат ответ 0,4 в строгом соответствии с шаблоном-поговоркой.
Думать же логически и разбираться в задаче они не приучены. Таких любимых нами в детстве задач, как «Из пункта А в пункт Б вышел поезд», в их учебной программе нет совсем. Я очень сомневаюсь, что даже американские ученики старших классов смогут решить такие задачи. Да им этого и не нужно.
Вместо логического мышления дети в школе обучаются играм и манипуляциям. Они на сравнительно короткий срок (как правило — до конца урока, в лучшем случае — до ближайшей контрольной) обучаются простым операциям-схемам, суть которых — что куда и как перенести или передвинуть. Вот, например, как их учат переводить метры в сантиметры.
Перед учениками шкала, на которой расположены приставки единиц измерения, начиная от меньших слева, заканчивая крупными справа: милли, санти, деци, один, дека, гекто, кило
Каждой единице соответствует ячейка. Таким образом, между метром и сантиметром две ячейки. Чтобы превратить, например, 5,372 метра в сантиметры, нужно перенести запятую на две ячейки. Теперь самое главное — нужно решить, в какую сторону переносить. Инструкция такова — все время переноси в сторону, обратную движению. По нашей шкале от метров к сантиметрам мы движемся справа налево, значит, запятую нужно перенести слева направо. Получаем 537,2 см. Осознать, что в метре 100 см и соответственно значение, выраженное в см, будет в сто раз больше, для них слишком сложно. Очень немногие могут понять это и использовать на практике.
Читатель мне не поверит, но большинство учеников 11-го класса постоянно путаются, переводя граммы в килограммы и наоборот. Если они перепутали, в какую сторону перенести запятую, то вполне могут написать:
совершенно не смутившись полученным результатом.
Так они и переносят знаки слева направо и справа налево, не понимая смысла выполняемых операций. Учителя даже и не пытаются объяснить студентам, в чем их истинный смысл. Отчасти потому, что многие учителя в свое время сами обучались по подобным методикам.
Для лучшего усвоения материала учителей принуждают использовать «передовые методы обучения». Суть одного из них, на презентации которого мне пришлось побывать, заключается в том, что, совершая вышеописанное действие, ученики одновременно совершают физические движения. Они хлопают в ладоши, прыгают, трясут вытянутыми вверх руками и в одном случае (при делении), приседая, опускают вниз левую руку, а в другом — правую. Очень хорошо делать это все под музыку. Здорово? Здорово! Если бы не одно обстоятельство. Все это происходит не в детском саду и даже не в начальной школе. Такие методики навязываются на всевозможных тренингах учителям средней школы.
Рабочие тетради и работа в группах
Расскажу ещё об одном «гениальном» изобретении американской педагогической мысли. Кстати, эта заразная вещь в последние годы стала активно проникать в школы российские — родители, будьте начеку! Американские учителя, особенно гуманитарных и естественных наук, очень любят использовать так называемый worksheet, что в дословном переводе означает «рабочий листок». В России это называют рабочими тетрадями. Эти рабочие листки прилагаются как дидактический материал к любому изданию учебника. Для учителя они хороши тем, что не болит голова, какие составить вопросы и задачи — все уже продумано за него.
Рабочий листок разработан для каждого отдельного параграфа учебника и содержит от десяти до двадцати пунктов по теме каждого урока. Каждый пункт есть какое-либо утверждение, но в этих утверждениях пропущены отдельные ключевые слова или целые фразы. Ученики должны вписать пропущенные слова и фразы. Иногда дается утверждение и нужно ответить, верно утверждение или ложно.
По замыслу ученик, видимо, должен прочитать материал по учебнику, понять его, запомнить, а потом заполнить пробелы в рабочем листке. Американские студенты очень любят такую работу, особенно когда им разрешается выполнять эту работу в составе небольших групп. Я, будучи начинающим американским учителем, тоже иногда прибегал к этой форме обучения. Дал задание, и они его делают чуть ли не весь урюк.
Как-то моя дочь, учась в седьмом классе Johnston Middle School, принесла домой такой worksheet в качестве домашнего задания по, истории. Для выполнения этого задания ей предстояло прочесть в учебнике параграф объемом одиннадцать страниц. Это был только третий месяц её пребывания в Америке, английского языка до приезда в страну она не знала и на тот момент только-только начинала что-то понимать.
Задание было для нее невыполнимое, текст учебника оказался сложным даже для меня. Тем не менее я предложил ей поработать для начала самостоятельно, педагогично рассудив, что детей нужно приучать самостоятельно преодолевать трудности. Каково же было мое удивление, когда через часик она протянула мне практически полностью заполненный worksheet! Причем более половины задания было сделано правильно. Я задал ей пару наводящих вопросов, из чего мне стало понятно, что она по-прежнему почти ничего не понимает из текста. Тем не менее задание выполнено — листок заполнен!
В чем же дело? А в том, что предложения в рабочем листке идентичны с предложениями в тексте учебника. Необходимо только найти соответствующее предложение в учебнике и отыскать в нем пропущенное слово…
Нужно ли говорить, уважаемый читатель, что и американские ученики поступают совершенно так же, как это сделала моя дочь. За очень редким исключением они не понимают того, что написано в учебнике. (Вам кажется это утверждение абсолютно голословным? Тогда вот, пожалуйста, данные Национального центра образовательной статистики Америки. Согласно им 70% выпускников американских школ не понимают письменный текст средней сложности, другими словами — не понимают того, что читают. — Авт.)
Подавляющее большинство учеников не могут подобрать правильного слова, если предложение в рабочем листке сформулировано несколько иначе, чем в тексте. Причем в этом случае совершенно не важно, что вопрос очень простой и для ответа не нужно даже знать предмета, что это всего лишь здравый смысл. Многие из них не смогут написать, что вода — это жидкость, а кислород — газ, если не найдут идентичного предложения в тексте учебника. Но авторы учебника — люди понимающие, и потому тексты в рабочем листке и учебнике сходятся на 90 процентов.
Это ещё не все. Для пущей эффективности студенты могут заполнять эти рабочие листки не индивидуально, а в составе небольшой рабочей группы из трех-четырех человек. Американцы очень гордятся такой системой обучения (group work) и считают, что она гораздо эффективнее традиционной, где каждый выполняет свое задание в одиночку. Считается, что в группе обучаемые помогают друг другу усваивать материал. Они делятся мыслями, идеями, что-то друг другу подсказывают и пр. Согласен, в самой идее что-то есть. В определенных условиях такая методика может дать результат. Например, если мотивация обучаемых очень высока, то по такой системе можно предложить решать сложные многоступенчатые задачи. Также система хороша в выполнении лабораторных работ.
В условиях же обычной американской школы это совершенно не работает. Я заметил, что даже в моем самом продвинутом классе, где мотивация учащихся неимоверно высока, реально в работе участвуют один или двое членов группы — те, что быстрее соображают. Остальные просто не могут угнаться за ходом мыслей лидеров. В лучшем случае они успевают понять, как лидеры решили задачу. Но понять — ещё не значит научиться. Как известно, решенное другим человеком недолго задерживается в памяти.
В обычных же классах происходит следующее. Если ученики настроены работать, а учитель стоит над ними, то лидер выполняет задачу, а остальные просто бездумно списывают с него. В худшем же случае они болтают на посторонние темы, попутно что-то там пописывая на своих листочках. Читать написанное, как правило, нет никакого смысла.
Эта форма работы хороша тем, что в результате все справляются с заданием. Неважно, что один делал, а трое списывали, все четверо получают одинаковую хорошую оценку. Вот она, успеваемость, вот они, показатели! Вот оно, торжество американской системы образования, где every student can learn, every one can be successful.
Устный счет на калькуляторе
Ученики 11 и 12 классов, успешно закончившие курсы Algebra-1 и Algebra-2, не могут разделить десять в шестой степени на десять во второй. Причем они послушно зазубрили правило (чувствуется, что это вдалбливалось достаточно долго и упорно): «умножаем — складывай степени, делим — вычитай». Но вот произвести эти действия правильно могут единицы. Как вы думаете, что они делают, чтобы произвести эти вычисления? Догадались? Достают калькуляторы. Нет, они не набирают шесть нулей после единицы. Это продвинутые дети, и у них продвинутые калькуляторы, где есть кнопочка для работы с экспонентами! Они используют эту кнопочку и… все как один получают неправильный результат…
Оценить же полученный результат они не в состоянии. Могут, к примеру, поделить десять в третьей степени на десять во второй (то бишь тысячу на сто) и предъявить ответ: десять в пятой. То, что полученное число больше первоначального, их нисколько не смущает. К тому же многие из них просто не понимают, что десять в пятой степени — это сто тысяч, да и просто не в состоянии осознать величину этого числа. Многие не понимают, что тысяча — это десять сотен. И если большинство все же слышали, что миллион — это тысяча тысяч, то представить миллион как сто раз по десять тысяч способны лишь единицы.
Устный счет не развит совершенно. Любой набор цифр повергает их в шок.
Как-то в начале своей работы в американской школе на уроке химии в одиннадцатом классе показываю классу решение задачи на доске. После того как собственно химическая часть решения задачи закончилась путем постановки в формулу всех необходимых значений, получилась большая дробь: два числа в числителе, три в знаменателе, несколько экспонент.
Я предлагаю им самостоятельно завершить вычисления, справедливо полагая, что это уже дело техники, и ученики 11-го класса справятся с этим легко. Наивный! Бедные студенты растерянно смотрят на эту дробь, не зная, какую цифру первой ввести в калькулятор, и главное — как это сделать, ведь обычные цифры чередуются с экспонентами. Я им предлагаю решить это без калькулятора. По классу проходит смешок. Они думают, что учитель так нестандартно шутит.
Тогда я приступаю к решению и начинаю с сокращения чисел. Числа простые, специально подобранные для облегчения счета. Студенты понимают каждое мое отдельное действие и кивают головами. Более того, начинают подсказывать, что сократить на следующем этапе. Через какое-то время мы вместе с ними получаем ответ, и по классу прокатывается гул восторга. Они обалдело улыбаются и смотрят на меня как на факира. Дэвид Копперфилд отдыхает! Очевидно, за все одиннадцать лет учебы в школе ещё ни один учитель не показал им пример устного счета.
Это все происходит в моей образцово-показательной школе, где успевающие ученики. Они очень хотят понять, как это делается. Это прекрасные милые молодые люди с приятными лицами, и я искренне хочу научить их чему-нибудь. Поэтому начинаю им объяснять математику, хоть это и не моя работа. Прошу отложить в сторону калькуляторы и пытаюсь задействовать их логику — не работает. Бьюсь над этим минут десять, заходя к проблеме со всех сторон, — не доходит!
Тогда начинаю объяснять то же самое по американской схеме — большая половина класса тут же улавливает суть, и весь остаток урока нормально решает задачи. Но на следующий урок повторить то же самое могут уже лишь единицы. И это понятно — схема не может сидеть в голове долгое время.